Читать интересную книгу ""Фантастика 2025-29". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Белл Том"

– Миша, что происходит? – Ей не хотелось, чтобы он убирал руки, чтобы оставлял ее наедине с этим странным, мерзким каким-то чувством вины. – Где я? Что я тут делаю?

Прежде чем ответить, он посмотрел на нее долгим испытующим взглядом, сдернул с переносицы очки, протер, снова надел, а потом сказал срывающимся шепотом:

– Анна, зачем ты так?

С тех пор как они перешли на «ты», Миша ни разу не называл ее Анной, только ласково Аннушкой. Что же изменилось за ночь? Что вообще случилось ночью? Она помнила жар, многократно усиленный духотой и зноем, помнила, как сначала разболелась, а потом закружилась голова, как она решила, что нужно выпить воды, и потянулась за стаканом. А дальше не помнила ничего, кроме приснившегося кошмара и спасительной прохлады, исходящей от рук Туманова. Но ведь было еще что-то, ведь каким-то образом она оказалась в этой незнакомой, пахнущей лекарствами комнате. Ей стало дурно, и Миша привез ее к врачу? Тогда почему он смотрит с такой горечью? Почему задает такие странные вопросы?

– Миша, я не понимаю… Что происходит? – Все-таки она села, и на сей раз Миша даже не попытался ей помочь. – Где я?

– Ты у доктора. Тебе стало плохо во время… – Он замолчал, губы его побелели, а пальцы сжались в кулаки. Анна затаила дыхание. То, что случилось что-то непоправимое, она не поняла, а скорее почувствовала. – Во время свидания с Тумановым… – сказал Миша и резко встал, отошел к окну, заложив руки за спину.

– Какого свидания?.. – Глупость какая несусветная! Да, у нее было свидание с Тумановым, но в кошмаре, а не наяву. Или все-таки наяву?..

– Это я виноват. – Миша говорил, не оборачиваясь, даже не глядя в ее сторону, голос его был незнакомым, механическим. – Я не должен был оставлять тебя одну, но этот ужин… Ты понимаешь?

Анна понимала, помнила их вчерашний разговор. Миша тогда как раз вернулся из аптеки с жаропонижающей микстурой для нее. Он выглядел радостным и возбужденным, рассказал, что встретил старинного приятеля Всеволода Кутасова, что приятель этот волей судеб тоже оказался в Чернокаменске и теперь настаивает на встрече. Кроме того, что он замечательный человек, семья его имеет немалый вес на Урале и его поддержка может прийтись им весьма кстати. Надо лишь принять приглашение на ужин. Вот только у Анны совсем не осталось сил на светские визиты. Тогда происходящее с ней казалось обычной простудой, усугубленной усталостью, ей бы просто отдохнуть, отлежаться, чтобы окончательно прийти в себя, но приглашение на ужин уже было получено, а Мишины глаза горели азартным огнем. Было совершенно ясно, что неожиданной встрече с другом он очень рад, что приглашением этим весьма дорожит и переживает, что из-за болезни Анны придется отказать. Тогда она настояла, почти силой отправила Мишу на званый вечер, собственноручно повязала ему галстук. Не получались у Миши аккуратные узлы. Анна была тверда в своем решении остаться дома, убеждала его, что ничего плохого в его отсутствие с ней не случится, убеждала, что знает, как отлично провести время без него. Она бы что угодно придумала, только бы он не чувствовал себя виноватым, и выходит, сказала что-то не то, что-то неправильное. И не только сказала, но и сделала, коль уж оказалась не в гостиничном номере, а в кабинете незнакомого доктора, коль уж Миша говорит о каком-то свидании.

– Я не должен был оставлять тебя одну. – Он так и не обернулся. Анна смотрела на его окаменевшие плечи, и ей хотелось обхватить его руками, прижаться щекой к его спине. – Ты чистая, неопытная, а он… Он известный повеса. У него такая репутация. Я должен был догадаться…

– Миша, о чем ты говоришь? – Все-таки она и обняла, и прижалась, а он так и не обернулся, остался стоять каменной статуей. – Миша, я не понимаю…

– Анна, перестань, пожалуйста. – Легкое движение плечами – и вот уже ее руки повисли беспомощными плетьми, потеряв опору. – Мне рассказали… Вас видели… и в гостинице, и здесь, у доктора.

– Что видели? Ну, скажи же мне! – Стоять рядом с неподвижной статуей было тяжело и больно. Анна и не догадывалась, что без опоры может быть так больно. А еще от непонимания происходящего, словно бы из ее жизни вырезали целый большой кусок, и кусок этот был полон мерзких и унизительных подробностей.

– Туманов тоже был на ужине. Представляешь, какое совпадение? – В голосе Миши слышалась горечь. – Он ушел раньше всех, помнится, сослался на усталость. Анна! – Все-таки Миша обернулся и даже сам сжал руками ее плечи, сильно сжал, почти до боли. – Анна, он ушел к тебе! И не говори, что это неправда, мне и без того больно! Он был в твоем номере ночью, был с тобой… И когда тебе вдруг сделалось дурно, он на руках вынес тебя из гостиницы. Мне сказали, твоя одежда была в беспорядке… Я не поверил… пока сам не увидел. – Взгляд его, мутный от злости и отчаяния, соскользнул с лица Анны вниз, на расстегнутые пуговицы платья, на бесстыдно выглядывающую нижнюю сорочку. – Это сделал не доктор, это сделал Туманов…

Если бы Миша не держал ее в этот момент, Анна бы, наверное, упала. И вовсе не из-за слабости, а из-за отчаянного стыда. Миша ей никогда не врал, их отношения с самого начала строились на честности и взаимном уважении. Не врал он ей и сейчас, но вот уважал ли?.. И самое страшное, что из событий минувшей ночи она не помнила ровным счетом ничего. Только кошмар, который запросто мог оказаться реальностью. Туманов… Наглец, повеса и ловелас… Мог ли он явиться ночью в ее номер? Мог. С такого станется. Вопрос в другом – могла ли она добровольно его впустить?

А Миша молчал. Он смотрел на нее с отчаянной мольбой во взгляде и молчал. Эту мучительную паузу нарушил вошедший в комнату пожилой мужчина.

– Ну-с, смотрю, пациентка моя уже пришла в себя! – Голос его был громкий и бодрый, а улыбка участливая. Наверное, это оттого, что он еще не знает, как низко пала его пациентка. – Анна Федоровна, голубушка, давайте-ка я вас осмотрю!

Миша разжал пальцы и даже отступил на шаг, словно бы не желая иметь с Анной ничего общего, снова отвернулся к окну.

– А вы, юноша, погуляйте пока в саду, – все тем же бодрым голосом велел доктор и тут же сказал, обращаясь непосредственно к Анне: – Позвольте представиться, меня зовут Лаврентий Семенович Палий, я здешний эскулап.

Миша вышел из кабинета без лишних слов, на Анну даже не глянул. А Лаврентий Семенович приступил к осмотру, который закончил словами:

– Ну-с, голубушка, вынужден считать вас медицинским феноменом. Еще ночью мне было совершенно очевидно, что у вас тяжелейшая форма пневмонии, и вот утром вы абсолютно здоровы. Чудеса!

Она и сама чувствовала себя здоровой, несмотря на слабость и стыд. Не ощущалось жара и боли, легкие не раздирал кашель, единственные муки, которые она испытывала, были муками совести, но вряд ли у доброго доктора найдется от них лекарство. Анне осталось лишь поблагодарить его и предложить деньги.

– Не нужно. – Лаврентий Семенович покачал головой. – Молодой человек уже все оплатил. – Он поймал растерянный взгляд Анны и добавил: – Не этот, другой молодой человек. Тот, который принес вас ко мне посреди ночи.

Значит, не кошмарный сон, а реальность. Клим Туманов в свойственной ему бесцеремонной манере ворвался в ее жизнь и жизнь эту сломал. Кажется…

– Он был весьма озабочен вашим состоянием. – Доктор слова подбирал осторожно и так же, как до этого Миша, избегал смотреть на Анну. – Наверное, поэтому не подумал, что меня можно было вызвать в гостиницу. Это позволило бы избежать… – Он не договорил, смущенно замолчал.

– Я все поняла. Спасибо вам, Лаврентий Семенович. – Анна решительно встала. В нынешнем положении ей только и оставалось быть решительной. Своей вины в случившемся она не видела, но чувство стыда никуда не делось.

Миша не ушел, ждал ее на скамейке перед домом доктора. Анна молча присела рядом. Им нужно было поговорить, объясниться, но с чего начать разговор, она не знала. Да и не хотела она сейчас никаких разговоров. Она хотела домой, к тете Насте и дяде Вите, к Феде, Трофиму, Ксюше и шалопаю Веньке, к вещам привычным и понятным. Но дом был далеко, а Миша вот он – только руку протяни. И Анна протянула, положила свою ладонь поверх его ладони и затаилась в ожидании того, что может последовать.