или растерянности, только боли, крови и страданиям. А значит, нужно быть готовым и надеяться лишь на себя.
Остальные люди поражённо застыли, не отрывая взгляда от фигурки человека, стоявшего на возвышенности. Краем глаза Вель заметила, как коротышка-инквизитор встал на колени и тихо начал молиться. Кто-то и вовсе заплакал, не скрывая слёз.
На несколько мгновений лорд — или действительно Бог? — показался невыносимо реальным, словно был единственным живым человеком в мире призраков. Он улыбнулся и Вель перевела дух. Её затопило непостижимое облегчение.
После своих слов, Арвинд, который будто сделался выше, оглядел лица присутствующих. Глаза его светились состраданием. Несколько мгновений спустя, взгляд «Небесного Клинка» остановился на одном человеке — Штормовом рыцаре, если судить по гербу на его тяжёлом плаще. Вель не могла вспомнить к какому дому он относится, но была уверена, что права.
Вид у рыцаря был измождённый, будто он только что вырвался из боя с её сородичами, хотя сама битва закончилась три дня назад. Его волосы сбились в колтуны, доспехи были нечищеными и пыльными.
- Что случилось? - спросил Арвинд.
Рыцарь улыбнулся, но в выражении его лица было нечто странное, вызывающее лёгкое ощущение несоответствия.
- Во время боя, три дня назад, - начал он, скрестив руки на груди, - мы захватили лагерь дикарей.
Моустас кивнул, чтобы он продолжал.
- Разведчики донесли, что ближе к восточному сходу, в нескольких километрах от нас, собирается группа одичалых и мы поскакали туда, чтобы дать им бой.
«Небесный Клинок» упёр руки в бока.
- И что же было дальше?
- Ничего... В смысле — не было там никаких одичалых, видать все разбежались уже. Наш лорд разгневался. Он заявил, что другие...
- Что вы нашли? - проницательно спросил Арвинд и у Вель почему-то перехватило дыхание, а по телу пробежали мурашки.
Рыцарь моргнул. Сквозь маску усталости на миг проступила паника.
- Ребёнка, - хрипло произнёс он. - Мёртвого ребёнка... Мы поехали по тропе между палаток, накрытых шкурами волков и медведей, чтобы сократить дорогу... и там лежал мёртвый ребёнок. Девочка, лет пяти-шести, не больше. У неё было перерезано горло...
Вель против воли заломила руки и опустила голову.
«Глупая, бессмысленная жестокость войны! - затопили гневные мысли её сознание. - Вот что отличает нас от поклонщиков. Они не берут с собой детей. Женщин ещё да, но детей уже нет. А наши... «обучают» чуть ли не с рождения. Дети бегают по лагерю и по полю боя... А вместо палок играют с костями».
Когда Вель видела их, то невольно задумывалась: плечевой костью выходца Вольного Народа они размахивают или очередного южанина?
- И что дальше? - новый вопрос поступил от Моустаса.
- Ничего... В смысле — на неё просто никто не обратил внимания, все отправились дальше, как будто это была груда тряпья... обрывок кожи в пыли.
Рыцарь, дрожа, опустил голову и уставился на свои загрубевшие руки.
- Вина и гнев терзают тебя днём, - медленно сказал Арвинд, - ты чувствуешь, что совершил ужасное преступление. По ночам же тебя мучают кошмары... Девочка говорит с тобой.
Рыцарь в отчаянии кивнул.
Вель поняла, что этот человек не годится для войны. Когда мертвецы начинают преследовать тебя, это значит — с тобой что-то очень сильно не так.
- Но почему? - воскликнул рыцарь. - То есть, мы же видели множество мертвецов!
- Видеть и быть свидетелем — не одно и то же.
- Я не понимаю... - завертел он головой.
- Свидетельствовать — означает видеть то, что служит свидетельством, судить то, что следует судить. Ты видишь и ты судишь. Свершилось прегрешение, был убит невинный человек. Ты видел это.
- Да! - опечалено отозвался рыцарь. - Девочка... Маленькая девочка...
- И теперь ты страдаешь, - задумчиво нахмурился «Небесный Клинок».
- Но почему?! Почему я должен страдать? Она мне никто! Она была дикаркой! - взмахнул мужчина руками.
- Повсюду... Повсюду нас окружает то, что благословенно и то, что проклято. Священное и нечестивое. Но наши сердца подобны рукам: от соприкосновения с миром они делаются мозолистыми. Но сердца, какими бы огрубевшими они ни были, болят, если перетрудить их или если натереть в непривычном месте. Некоторое время мы ощущаем неудобство, но не обращаем на него внимания — у нас ведь так много дел...
Моустас посмотрел на свою правую руку, потом вдруг сжал её в кулак и вскинул над головой.
- А потом один удар, молотом или мечом, и мозоль лопается, отчего наше сердце разрывается. И мы страдаем, ибо чувствуем боль, причиняемую тем, что благословенно, тому, что проклято. Мы больше не видим — мы свидетельствуем!
Его сияющие глаза остановились на безымянном рыцаре. В них чувствовалась мудрость, несоответствующая его возрасту. Вель не могла отвести взгляда, жадно рассматривая его фигуру, образ, который будто бы сошёл с неведомых картин.
- Вот что произошло с тобой, - закончил Арвинд.
- Да... Да! Но что же мне делать? - дёрнулся рыцарь.
- Радоваться, - невозмутимо произнёс его собеседник.
- Радоваться? - поражённо переспросил мужчина и даже отступил на шаг назад. - Но я страдаю!
- Да, радоваться! Загрубевшая рука не может ощутить, как нежна щека любимой. Когда мы свидетельствуем, мы принимаем ответственность за то, что видим. И это — именно это! — означает принадлежать.
«Небесный Клинок» внезапно обернулся, соскочил с невысокого помоста и сделал два шага в сторону толпы.
- Не ошибитесь! - продолжил он и воздух зазвенел от звуков его голоса. - Этот мир владеет вами. Вы принадлежите, хотите вы того или нет. Почему мы страдаем? Почему несчастные кончают с собой? Да потому, что мир, каким бы проклятым он ни был, владеет нами. Потому, что мы принадлежим.
- И что, мы должны радоваться страданиям? - с вызовом выкрикнул кто-то из толпы.
Арвинд Моустас улыбнулся, глядя в темноту.
- Но тогда это уже не страдания, верно?
Собравшиеся рассмеялись.
- Нет, я не это имел в виду, - всё же начал пояснять он. - Нужно радоваться значению страданий. Тому, что вы принадлежите, а не тому, что вы мучаетесь. Помните, чему я учил вас: блаженство приходит в радости и печали. В радости и печали...
- Я в-вижу мудрость твоих слов, «Небесный Клинок», - запинаясь, пробормотал безымянный рыцарь. - Действительно вижу! Но...
И шестым чувством Вель поняла суть его вопроса: «Но как этого добиться?»
- Я не прошу тебя видеть, - сказал Бог, теперь девушка не сомневалась в этом. - Я прошу