Это Малвель сумел таки подобраться к нему и рассек своим мечов Цвойкеру руку. На эльфа тут же накинулся один из рядовых работорговцев. Мариэль воспользовалась моментом, прибегнув к магии. Она не успела оформить ее во фразу и даже не представила, какой эффект она должна возыметь. Яркий свет вырвался, казалось, изнутри, раскрошив стиснувшие ее путы. Снова зная как дышать, она уверенно направилась к колдуну, уже приходящему в себя. Но она не дала ему опомниться. Теперь уже она шептала парализующие заклинание, не оставляя Цвойкеру шанса на спасение. Она сделала так, чтобы он не мог закрыть глаза. А сама не прекращала светиться, светом своим выжигая из него суть магии. И остановилась только когда он кулем повалился наземь.
Оглядевшись, она встретилась взглядом с атаманом. Тот, похоже был разочарован или скорее напуган.
Несколько его людей были убиты. Хотя Малвель очень старался наносить не смертельные удары. Он продолжал драться с работорговцами, больше пользуясь кулаками или рукоятью меча, выбивал зубы, ломал руки, наносил неглубокие ранения мечом в ноги, щадя своих врагов. Только самых настырных он убивал. Мариэль прочитала трубы. Четверо. Колдун был ещё жив, она знала. Он просто был без сознания. И без магии. Несколько работорговцев лежали на земле не изъявляя желания вступать в бой.
Мариэль подобрала Тайвос и направилась прямиком к атаману. Тот испугался, но, к чести своей, не отступил. А вынул свою кривую саблю и приготовился к бою. Но Мариэль надоели честные поединки. Произнесла заклятие и атаман с воплем отшвырнул оружие, опустив обожженную руку в снег. Мариэль стремительно приблизилась к нему и с размаху ударила рукоятью Тайвоса атаману в челюсть. С ещё более громким воплем тот выплюнул пару зубов. Мариэль продолжала, пока он откроется кровью и нанесла новый удар. Ногой по его предплечью. Раздался противный чавкающий звук ломающихся костей. Только вчера она слышала такой, когда ломались ее кости. Снова крик. И снова удар в челюсть. Ещё один зуб покинул свое привычное место, оказавшись на земле в луже крови. И ещё очередь ударов. Руки, челюсть, снова руки, и опять челюсть, вот ступня эльфийки раздавила пальцы бедолаги, и тут же носок другой ноги врезался в подбородок.
Она избивала его, пока вся ярость не испарилась. К тому моменту коренастый противный мужчина охрип, руки его были до такой степени изломаны, что выглядели, как мешки с дровами. И все тридцать два гнилых зуба валялись в луже крови. Все лицо атамана было одним сплошным красным мессивом. Он открыл рот в беззубом беззвучном крике. А Мариэль возвышалась над ним, как ангел возмездия.
Вокруг все замерли. Работорговцы не решались ни помочь своему предводителю, ни сбежать. А Малвель с ужасом смотрел на жестокости, что творит его подруга.
— Я всегда выполняю данные обещания. Прошипела она, воткнув Тайвос в землю прямо перед лицом атамана.
Она долго смотрела на хнычащего, теперь уже не столь мерзкого, а жалкого человека. Долго наблюдала за тем как он ползает по земле, шаря переломанными во многих местах руками в мессиве собственной крови, слизи и то и дело натыкаясь на собственные зубы. Долго стояла прямая, как стержень, внушая страх пробитым работорговцам и другу. Пока огонь в ее глазах не потух, а спина не сгорбилась под тяжестью собственных деяний. На миг она испугалась саму себя. Но поздно было жалеть. Выдернув Тайвос из земли, она размахнулась и одним махом снесла голову калеке.
— Зачем ты убила его? — закричал Малвель, бросив свой меч и вихрем подлетев к ней. Он схватил ее за руку и отвел в сторону.
— Он это заслужил.
— Он был безоружен, побит и уже не опасен.
— Он был работорговцем. Он подал в рабство множество людей и не одного эльфа. Иной участи он не был достоин.
— Мариэль, ты…
— Кто? Чудовище? Убийца? Если ты ещё не знаешь, то за свою жизнь я убивала сотни раз. И не все из тех, кого я убила были в чем-то виноваты. Вина многих была лишь в том, что они выполняли чьи-то приказы. А этот человек отдавал приказы. И он сам выбрал свою судьбу. И подумай еще вот о чем: откуда в Джевелии Работорговцы?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как Орден это допустил? — Опешив, задумался Малвель. А Мариэль тем временем уже направилась к покалеченным людям, которые были не в силах убежать. Она схватила за грудкаи приходящего в себя Цвойкера. Он не мог видеть, но лишь услышав приближающиеся шаги затрясся и что-то испуганно запричитал.
К ее удивлению, даже лишившись магии, Цаювойкер весьма успешно защищал свои мысли от проникновения. Как она ни старалась, побить его ментальную броню она не смогла.
— Кому вы продавали людей? Откуда вы взялись?
Цвойкер настойчиво сжал губы, не желая ничего говорить. Тогда Мариэль встряхнула его, явно потревожив его раненную руку.
— Я лишила тебя магии. Не заставляй лишать тебя еще и жизни.
— Ведьма! — Он плюнул ей в лицо. Точнее целился в лицо, но промазал.
— Серьезно? Так мне повторить вопрос, или не тратить на тебя свое время?
Она поднесла к его шее нож, одной рукой удерживая его за ворот рубашки. Вместо ответа Цвойкер грязно выругался, чем только сильнее разозлил Мариэль. К его счастью рядом весьма вовремя оказался Малвель.
Он ловко выхватил нож из руки подруги, умудрившись никого не поранить.
— Не советую тебе злить ее. Отвечай.
Цвойкер, все еще безвольной куклой висящий в железной хватке Мариэль, молчал. Она злилась. — Оставь его. Любой из них тебе ответит.
Мариэль, оглянувшись, увидела приходящих в себя работорговцев. Они поднимались на ноги и собирались в кучку, но, удивительно, никто из них не бежал, даже не пытался спастись.
В этот момент улыбка эльфийки показалась Малвелю в высшей степени неприятной. Никогда еще ему не доводилось видеть Мариэль такой… сумасшедшей..?
Она с позицией королевы, выносящей приговор преступникам, подошла к шайке побитых и запуганных людей.
— Кто из вас скажет мне кому вы продавали рабов, заслужит мое милосердие.
Некоторое время все молчали, переглядываясь, уставившись под ноги или со страхом глядя на Мариэль. Она ждала. Знала, что кто-нибудь обязательно расколется. И она не ошиблась.
— М-мы из Фриккарда.. — Дрожащим голосом, заикаясь, ответил один из них. Он был щуплым, но далеко не дряхлым. Порванные куртка и рубашка открывали змеящиеся по тонкому телу мышцы. Он явно меньше всех ел, но работал наравне со своими соратниками, если не больше. Правой рукой он зажимал глубокую рану на левом плече.
— Уже хорошо. И что же, работорговля во Фриккарде законна?
— Уже пять лет как, госпожа. — Потупив взор, отвечал все тот же худощавый работорговец. Стоящий рядом с ним, пострадавший меньше всех, попытался одернуть товарища, но тот отмахнулся от него.
— Если ты думаешь, что эта ведьма тебя вылечит, ты дурень, каких мало. — Различила Мариэль его злобное шипение.
— Ты знал что-нибудь об этом? — Почти шепотом спросила она, обращаясь к Малвелю. Тот покачал головой. — Это очень странно. Фаолин должен был знать.
— Он мог укрыть от тебя.
— Не мог. — Мариэль так резко оборвала предположение Малвеля, что тут же засомневалась в собственных словах. Нет, он никогда от нее ничего не скрывает! Или ей просто не хочется верить в то, что у него есть от нее секреты? Всем сердцем надеясь, что ее сомнения безосновательны, она направилась к коню предводителя работорговцев.
— Какой план?
— Хочу поболтать с королем Хрутом.
Больше не говоря ни слова и никого не слушая, Мариэль повела пленников вдоль Белых гор в сторону реки Драхе. Она знала, что там ближайший переход через горы во Фрикард.
К вечеру она так устала, что то ли забыла, то ли не хотела связываться с Фаолином. Внутри бушевало столько эмоций, что она сама уже не знала, она не связывается с ним потому что не хочет рассказывать о решении идти во Фрикард, потому что боится, что не хватит сил на беседу с ним или потому что обижена на то, что он ничего не рассказал о работорговле в соседнем королевстве, хотя наверняка об этом знал.