Читать интересную книгу Силы неисчислимые - Александр Сабуров

Когда я подошел к намеченному месту переправы, на берегу трудились наши саперы. В воде уже плавали три сухих бревна, скрепленных скобами и цепями. Я считал, что это готовится днище будущего парома. Но, к моему удивлению, командир отряда Иван Филиппович Федоров бросил на эти бревна широкую доску, с тремя автоматчиками взошел на нее, и они поплыли на другой берег.

Мне хотелось остановить, вернуть их: разве можно переправляться на таком ненадежном плоту, но на другом берегу уже оказалось более десяти человек с двумя пулеметами. Саперы еще продолжали сооружать большой плот, а автоматчики 9-го батальона на этих трех бревнышках переправлялись и переправлялись на тот берег.

Федоров спешил. Ему нужно срочно разведать районный центр Оболонье, напротив которого у немцев действовал понтонный мост через Десну. Вечером Федоров обязан был взять город, хотя мы и не особенно надеялись воспользоваться этим мостом.

Когда большой паром был готов, на него погрузились автоматчики и пулеметчики во главе с командиром отряда из Донбасса Боровиком, а также две пулеметные тачанки. Донбассовцы пойдут к Новгород-Северску, уклоняясь на пятнадцать километров от нашего основного маршрута. Я долго провожал их взглядом. Паром двигался медленно, словно нехотя отрывался от нашего более надежного берега.

Ко мне подъехал Захар Богатырь и комиссар 9-го батальона Лука Кизя. Они останутся здесь руководить переправой. Я отправлялся в штаб. По дороге мне повстречался Константин Петрович Петрушенко, ранее прилетевший к нам из Москвы с группой чекистов. Теперь он стал моим заместителем по оперативной части. Приказываю ему взять с собой несколько оперативных работников и отправиться за Десну к командиру 9-го батальона Федорову, чтобы помочь ему организовать разведку.

- Вечером мы должны взять Оболонье, - прощаясь, говорю Петрушенко.

В штабе застаю офицера связи от Сидора Артемьевича Ковпака, отряды которого расположились ниже от нас по течению Десны и заняли деревни Реутинцы и Грузкое.

Вместе с Бородачевым принимаем новое решение: двигаться к Днепру тремя параллельными колоннами. К этому нас вынуждает опасное соседство с немецким комендантом генералом Пальмом, от которого можно ожидать любой неприятности. Ведь у него и танки есть, пустит он их нам вдогонку!

Разбиваем соединение на три колонны. По большой дороге, где Пальм может в первую очередь нанести удар, пойдет весь 8-й батальон под командованием Ревы. Федоров, взяв Оболонье, за ночь переместится к Понорнице, утром возьмет этот райцентр, а после следующего ночного перехода должен выйти к райцентру Холмичи, что находится уже в Черниговской области. Весь этот путь Федорову прокладывается параллельно движению отряда Ревы в пяти - семи километрах южнее. А еще южнее, на таком же удалении от Федорова, будет двигаться 7-й батальон Иванова.

Если враг попробует пресечь нам путь, то каждая из наших трех колонн сможет вовремя обойти его, с тем чтобы после приблизиться к своим.

Вечером 9-й батальон закончил переправу. Но ни от Боровика, находившегося где-то под Новгород-Северском, ни от наших разведчиков, отбывших к Коропу, вестей не было. С наступлением темноты перестали поступать донесения и из 9-го батальона.

Уже три часа ночи. Где Федоров? Взято ли Оболонье? Что предпримет комендант Корона, увидев наших конных автоматчиков? Какие новые сюрпризы готовит нам Пальм? Не выяснив всего этого, нельзя было двигаться дальше. И все же приказываю Реве переправлять через реку свой 8-й батальон.

Но вот наконец вернулись наши конные автоматчики из-под Корона. Измученные, грязные. Командир роты Терешин облеплен грязью с ног до головы. Только зубы белеют в улыбке. А радоваться есть чему: комендант Коропа вечером забрал чемоданы и бежал на Кролевец. За ним, видимо, последовали и его подопечные. Во всяком случае, в Короле не осталось ни одного немца.

- И вот, представляете, - рассказывает Терешин, - выезжаем из города, нас останавливают дети, кричат, что в тюрьме остались арестованные. Повернули обратно. Ключей не нашли. Пришлось, понимаете, расстреливать эти огромные висячие замки. Освободили двадцать восемь заключенных, приговоренных к смертной казни. Один из них упросил, чтобы мы его забрали с собой. Мы не смогли отказать, уж больно измученный человек.

И вот перед нами стоит этот смертник, настоящий скелет, и только глаза, одни глаза живые, в них светится радость. Он называет свою фамилию - Цыпко, говорит, что до войны работал редактором днепропетровской областной газеты.

Что нам с ним делать? Как проверить, что он говорит правду?

Цыпко внимательно изучает мое лицо и вдруг бросается на стул, стаскивает с ног свои грубые старые ботинки, пытается сорвать подошву. Но сил не хватает. Ему помогают Терешин и политрук конников Васин. Из-под оторванной подошвы Цыпко достает свой партийный билет.

Цыпко, вырываясь из окружения, попал на северную Сумщину и здесь был схвачен. После мучительных допросов его приговорили к смертной казни.

Да, Цыпко, как и другие двадцать семь его товарищей, оказался человеком счастливым: ведь мы не собирались брать Короп. Если бы немецкий комендант не ударился в панику, кто знает, может, и не увидали бы мы их живыми.

Вскоре Цыпко стал редактором нашей партизанской газеты, а потом и секретарем партийной комиссии соединения.

Прибыл связной от Ковпака с сообщением, что Сидор Артемьевич переправился через Десну по понтонному мосту, построенному немцами.

Такой удаче немало способствовало и то, что немецкий комендант бежал из Коропа, и то, что наш 9-й батальон взял Оболонье, о чем мы узнали несколько позже, так как пять связных, посланных Федоровым, из-за бездорожья ночью не смогли добраться до штаба.

К утру обстановка полностью прояснилась. В семь ноль-ноль наши обозы закончили переход через Десну, после чего саперы взорвали и подожгли мост. По Десне поплыли его горящие обломки.

31 октября в десять ноль-ноль мы разместились на дневку в монастыре Рыхлы.

Что же происходило под Новгород-Северском?

Партизаны Боровика вошли в село Крыски, взорвали там спиртзавод, уничтожив двести восемьдесят тысяч литров спирта, и подожгли склад с горючим. Там же было роздано населению сто двадцать тонн зерна.

Отряд Федорова в одиннадцать ноль-ноль овладел райцентром Понорница, разгромив комендатуру и перебив весь фашистский гарнизон. Были взяты трофеи: сто семьдесят бочек с медом и несколько подвод махорки.

Отряды Боровика и Федорова потерь не имели.

К нам в Рыхлы заявился радист Павел Бурый, посланный нами задолго до выхода в рейд в Черниговскую область. Он подробнейшим образом осветил нам обстановку на маршруте до самого Днепра.

"Командиру группы партизанских отрядов Украины тов. Сабанину. Донося о ходе марша, каждый раз сообщайте, какую держите связь с товарищем Ковалем, где он находится, коротко - чем занят.

Главнокомандующий К. ВОРОШИЛОВ

Начальник Центрального штаба П. ПОНОМАРЕНКО".

Эта радиограмма, полученная 8 ноября, была последней. Я запретил радистам выходить в эфир. Дело в том, что пленные разбитого в Понорнице гарнизона сообщили: в соседний Холмычевский район утром прибыли специалисты с аппаратурой для пеленгования наших радиостанций и определения местонахождения штаба. Предполагалась также выброска с самолета большого десанта. В Корюковском районе появился новый карательный отряд. Эти данные почти полностью совпадали с тем, что докладывал нам радист Бурый. Тот же Бурый подтвердил, что партизанские отряды Черниговской области вели в лесах ожесточенные бои с карателями, после чего подпольный обком партии вывел партизан на Брянщину, оставив от каждого отряда по два-три человека для наблюдения за поведением противника и за своими базами.

Час от часу не легче. Штаб 9-го батальона донес, что комендант райцентра Холмы обещал начальнику полиции Понорницкого района прислать к нему кавалерию. В соседнем лесном массиве оккупационные войска повели активную проческу.

Население уже прослышало о приближающейся опасности. В страхе перед карателями многие бросают свои дома, скарб, скот и уходят куда глаза глядят.

Наш комиссар Богатырь ускакал на своем Орлике в Понорницу. Надеясь, что до полудня ничего угрожающего не произойдет, отдаю приказание обеспечить отдых партизанам, а сам вместе с Бородачевым отправляюсь в полуразрушенный монастырь. Думалось, укроемся здесь от дождя, отдохнем, благо хлопцы свежего сена нанесли.

Лежу, бездумно рассматриваю старинные росписи на стенах и потолке, пытаюсь хоть на какие-то мгновения отойти от многослойных партизанских забот. Не спится.

Бородачев тоже ворочается с боку на бок.

- Разве тут заснешь, - поднялся он, - уж слишком много святых глаз за тобой наблюдает.

И мы снова заговорили о наших партизанских делах. Решили созвать первый за время рейда командирский совет.