class="p1">— Вижу, мы друг друга понимаем. Вы не возражаете.
— Ничего подобного, — тут же возразил Гомес. — Вся история — плод вашей фантазии и оговор. Это глупость, которая не заслуживает ответа.
— Чабб?
— Я не обязан отвечать на ваши обвинения, сэр. Повторю только то, что уже говорил. На меня напали.
— Полковник?
— Что? Мне нечего сказать.
— Зачем полчаса назад вы все рвались сюда?
— Это наше дело, — заявили все трое в один голос, и Чабб снова повторил, что не собирался заходить к Санскритам и остановился только чтобы предложить полковнику проводить его домой.
Полковник пробурчал нечто вроде: «Вовсе ни к чему.»
— Вы настаиваете на своих словах? — спросил Аллен. — Вы уверены, что не пришли сюда, чтобы устроить небольшое торжество по случаю отъезда Санскритов и оставить им, или по крайней мере брату, подарок на долгую память?
Они молчали. Не смотрели ни на Аллена, ни друг на друга, но на миг могло показаться, что по лицам пролетела тень ехидных улыбок.
Снова задребезжал звонок у дверей, и трещал не переставая. Аллен вышел в коридор.
На улице стояла миссис Чабб, настаивая, чтобы еe впустили. Дежурный полицейский обернулся, взглянул на лестницу и заметил Аллена.
— Все в порядке, — сказал тот. — Скажите, пусть поднимется наверх.
Это была совершенно иная миссис Чабб. Она взлетела по лестнице с воинственно поднятой головой и в коридоре подступила к Аллену, едва переводя дыхание.
— Где он? Где Чабб? Вы мне велели не пускать его из дому, а теперь держите его здесь. И к тому же с этими людьми! Разве не так? Я знаю, что он здесь. Я была на Мьюс и видела его. И что вы с ним хотите сделать? Где мой муж? — вновь и вновь повторяла миссис Чабб.
— Проходите, — пригласил еe Аллен. — Он там.
Она заглянула в комнату. Муж встал, она подошла к нему.
— Что ты тут забыл? Пойдём со мной. Нечего тебе тут делать.
— Не надо, не вмешивайся, — сказал Чабб. — Тут тебе нечего делать, Мин.
— Как это мне нечего тут делать? Я стою тут со своим собственным мужем!
— Послушай, дорогая…
— Молчи! — она обернулась к его сообщникам. — А вы, господа, не имеете права затягивать его в свои дела только потому, что он на вас работает, вечно напоминать об этом и подсовывать дурные мысли. Её это не воскресит. Оставьте нас в покое! Сид, пошли со мной, пойдём домой.
— Не могу, — покачал он головой. — Не могу, Мин.
— Почему это ты не можешь? — она закрыла рот рукой. — Тебя арестовали! Они узнали, что…
— Заткнись! — взревел Чабб. — Дура чёртова! Сама не знаешь, что несёшь. — Они в ярости уставились друг на друга, но он тут же сдался. — Прости, Мин. Я не хотел грубить. Меня не арестовали. Все не так.
— А где эти двое?
— Чабб, вы не можете справиться со своей женой? — прошипел Гомес. — Избавьтесь от неё!
— Не говорите ерунды! — зло покосился на него Чабб.
Из глубины кресла удивительно резким и чистым голосом отозвался полковник Кобурн-МОнфор.
— Чабб!
— Да, сэр?
— Вы забываетесь.
— Простите, сэр.
— Миссис Чабб, — вмешался Аллен, — все, что я вам сказал, сегодня утром, было всерьёз. Но с тех пор ситуация решительно изменилась; выяснились обстоятельства, о которых вы понятия не имеете. Скоро обо всем узнаете. А пока прошу оставаться в этой комнате и вести себя спокойно.
— Послушай, Мин… — перебил его Чабб.
— Или, — продолжал Аллен, — просто идите домой и ждите там. Много времени это не займёт.
— Лучше иди, Мин. Так будет лучше.
— Я остаюсь, — заявила она, прошла в противоположный конец комнаты и села там.
Гомес, дрожа от ярости, взревел:
— Последний раз вас спрашиваю: где они? Куда они девались? Уехали? Я требую, чтобы вы мне ответили. Где Санскриты?
— Они внизу, — спокойно сказал Аллен.
Гомес вскочил со стула, что-то выкрикнул — Аллену показалось, что по-португальски — потом на миг замялся, не зная, что сказать, и наконец с заметным замешательством спросил:
— Вы их арестовали?
— Нет.
— Я хочу их видеть, — заявил он. — И настаиваю на этом.
— Увидите, — кивнул Аллен и многозначительно покосился на Фокса. Инспектор вышел из комнаты и стал спускаться по лестнице. Гомес двинулся к дверям.
Констебль, дежуривший в коридоре, вернулся и загородил ему дорогу.
— Пошли? — спросил Аллен и вышел первым.
III
С этой минуты события в керамической мастерской превратились в трагический и ужасный фарс. Позднее, много дней спустя, Аллен вспоминал о них как о самом удивительном эпизоде своей профессиональной карьеры. С той минуты, когда труп мисс Санскрит принял первого посетителя, все трое подозреваемых стали превращаться в кукол, манекены, карикатуры на самих себя. При других обстоятельствах все могло бы походить на чёрную комедию.
Комната внизу ждала первого посетителя. Бейли с Томпсоном стояли у окна, Гибсон опирался о стол, а Фокс с блокнотом в руке пристроился в углу. Двое полицейских в форме замерли внутри у дверей, третий — в глубине закутка. Тела Санскритов оставили в прежнем положении. В комнате было ужасно душно.
Аллен присоединился к Фоксу.
— Входите, мистер Гомес, — пригласил он.
Гомес остановился в дверях. Аллен подумал, что тот смахивал на осторожного зверя, который, навострив уши, колеблется на границе незнакомой территории. Даже не шевельнув головой, он осмотрел всех присутствующих. Казалось, на миг заколебался, словно охваченный какими-то подозрениями, а потом крайне осторожно вошёл в комнату и, остановившись перед Алленом, спросил:
— Ну, что дальше?
Аллен небрежно показал рукой. Гомес повернулся в ту сторону и увидел Санскритов.
Звук, который он издал, был чем-то средним между позывом к рвоте и стоном. На миг он окаменел. Казалось, они с мисс Санскрит уставились в упор друг на друга. И в том, как голова трупа склонилась к плечу, было что-то кокетливое, а в мёртвых глазах блестела издёвка, словно мисс Санскрит играла Банко в Макбете и как раз мастерски перехитрила Гомеса.
Он прошёл через всю комнату в закуток. Полицейский у печи прокашлялся и почесал подбородок. Гомес обстоятельно осмотрел оба тела, потом прошёл вдоль скамьи и заглянул в громадный ящик. Походил он в этот миг на посетителя в музее. В комнате стояла мёртвая тишина, нарушаемая только тихими его шагами по деревянному полу и жужжанием мух.
Закончив, Гомес повернулся спиной к нише, ткнул пальцем в Аллена и сказал:
— Послушайте! Чего вы хотели этим добиться? Рассчитывали, что у меня сдадут нервы? Что я до смерти перепугаюсь и скажу такое, что потом вы сможете выдать за признание? Нет, дружище. Вы покажите мне человека, который это сделал, и я расцелую его