Сробевший обвинитель изменился в лице и, заикаясь, произнес:
— Дык… он маг!
— И? — Василиса свирепо уперла руки в бока и взялась наступать на нескладного парня, сверкая гневным взором. — Ты тут откуда? Может, нарочно приперся на мужа моего наговаривать? Что–то не помню, чтобы ты поесть заказывал! Сидел, сбитень цедил да озирался, как хороняка последняя!
Рассвирепевшая стряпуха шла на долговязого с таким лицом, словно собиралась накрутить из него котлет, причем без помощи мясорубки — одними руками. Грехобор не пустил. Притянул к себе, обнял и… тайком улыбнулся в кучерявую макушку жены. Дэйн, заметив тень этой улыбки в глазах мага, хмыкнул, но тут же повернулся к клеветнику:
— Стряпуха дело говорит — сюда те, кто магов боятся, не ходят. Кто–нибудь знает, с кем он явился?
Василиса снова высвободилась из объятий мужа, и в этот раз Йен не стал ее удерживать. Наоборот, настороженно заглянул жене в глаза, словно пытаясь что–то для себя выяснить. А она, тем временем, повернувшись к долговязому парню, тихо сказала:
— Так ведь с гадом этим и пришел, верно?
Дэйн нахмурился и посмотрел на Василису как–то особенно пристально, а она, меж тем, продолжила:
— Ему ведь нужна была помощь — вдруг бы девчонка закричала? Или вырвалась? Тогда бы ты отвлек внимание на себя. Устроил бы тут дебош или драку. Правильно?
Парень застыл, стремительно меняясь в лице.
— Ты чего несешь, коза? — прошипел он. — Головой что ли ударилась?
— Он — колдун, дэйн, — не поворачивая головы к палачу магов, тем временем заявила Лиска. — Слабенький, но колдун. Я его знаю.
— Ты… поплатишься ведь! — долговязый отступил на шаг, уже понимая, что отпираться нет смысла.
Грехобор видел промелькнувшие на лице парня ненависть, желание жить, страх, ярость… Вот он резко взмахнул руками, что–то прошептал и растворился в воздухе, как и не было.
Однако дэйн резко подался вперед, глядя незрячими глазами куда–то в пространство, запоминая ореол волшбы. Теперь найдет.
— Дэйн, — негромко окликнул палача магов до того молчавший Сукрам. — Они не просто так это все затеяли. Помяни слово старого лиса.
— Зария говорит — на спор, — подал голос Багой.
— Тю! На спор такое не творят, — заспорил дед.
— Они и раньше спорили на женщин, — тихо сказала чернушка, кутаясь в одеяло. — Я видела, он не лгал.
По харчевне вновь прокатился ропот — посетители переглядывались, перешептывались, качали головами. Дэйн, нахмурился и подался вперед, пристально глядя в глаза Василисе. То, что он там увидел, по всей вероятности озадачило его, и он вопросительно посмотрел на Йена. Тот кивнул в ответ на молчаливый вопрос.
— Ты смотрела на него неотрывно, пока он говорил? Постоянно? — обернулась стряпуха к помощнице.
Этот вопрос заставил наследницу лантей вздрогнуть всем телом. Она с ненавистью смотрела в глаза Лиске и молчала.
— Зария?!
— Нет, — сквозь зубы ответила девушка.
А Грехобор в этот миг шагнул к жене, жестко проговорив:
— Убирайся.
Но она, словно не слышала его:
— Он сказал не всю правду. Да, раньше делали такое на спор. Но на тебя я не спорил!
— Ложь, — прошептала Зария. — Все ложь.
— Нет! Посмотри на меня. Я не лгу. Посмотри, пожалуйста!
— Убирайся! — рявкнул Грехобор и, схватив Василису за руку, развернул ее к себе.
Однако она вырывалась, не отводя взгляда от Зарии, пытаясь во что бы то ни стало приблизиться к ней:
— Ему нужно было испортить тебя. Унизить. Заставить поверить в то, что ты всем противна и ничего не стоишь. Заставить тебя ненавидеть!
— Дэйн! — не выдержал Йен.
Палач магов шагнул вперед. Василиса вздрогнула, и затараторила еще быстрее:
— Не поддавайся ненависти! Все, что я говорил — правда. Я никогда не видел никого столь же красивого и светлого. Поверь! Поверь мне! — стряпуха воздела руки в охранительном жесте. — Я все сделаю, Грехобор! Все, дэйн! Расскажу все, что знаю! Дайте только ей объяснить…
Но в этот миг палач магов сплел ладони в замок и ударил стряпуху в грудную клетку. Та согнулась, хватая ртом воздух, и в тот же миг серая смазанная тень отлетела прочь, покинув тело девушки.
Потеряв защиту и связь с Василисой, Глен стоял, пошатываясь. Он не ломал голову над тем, что теперь стал виден. Он все пытался поймать взгляд Зарии, словно бы не было на свете ничего важнее.
— Никогда больше не смей ее подчинять, — Грехобор, подхвативший бесчувственную жену, вроде бы говорил спокойно и негромко, но отчего–то все, кто были в этот миг в таверне, отступили от мага на несколько шагов. — Никогда.
Зария переводила взгляд с обморочной Лиски на колдуна и обратно.
— Зария… — прошептал дух.
Девушка отвернулась.
Дэйн кивнул Багою, указывая глазами на чернушку. Корчмарь все понял без слов — приобнял настрадавшуюся за острые плечи и повел к лестнице. Следом за ним отправился и маг, бережно держащий на руках бесчувственную жену.
— Давай, неси сюда, — махнул рукой хозяин таверны. — Зария, а ты вот тут приляг. Приляг, приляг. Нечего тебе одной сидеть.
Грехобор было нахмурился, не желая оставлять девушек. Еще возьмутся слезы лить до вечера. Однако следовало признать — вместе им будет спокойнее, чем поодиночке. Будут друг дружку утешать, глядишь, и забудутся…
Когда же маг спустился вниз, в обеденный зал, то даже усмехнулся, глядя на то, как посетители, словно ни в чем не бывало, рассаживаются по своим местам, сетуя на то, что еда остыла и, словно бы не помня — почему это случилось, и кто тому был виной.
Багой возвышался за своей стойкой в окружении глиняных кружек и бутылей, незыблемый, как скала. Люди негромко переговаривались, обсуждая насущные проблемы или просто сплетничая. Словом, все было, как всегда. Привычный уклад. Маг удивился тому, как быстро он привык ко всему этому: стуку ложек, звуку отодвигаемых скамей, Багоеву густому басу, гомону десятков голосов, позвякиванию посуды. Он чувствовал себя… дома?
— Как я погляжу, ты еще не наигрался.
Голос Милианы был тих, спокоен, но Грехобор все равно уловил в нем зарождающийся гнев. Не желая снова ставить под удар "Кабаний Пятак", маг кивнул Повитухе, указывая на выход. Она поднялась и направилась прочь. Шли в молчании и, лишь отойдя на расстояние нескольких улиц от харчевни, он ответил спутнице:
— Я не играю.
Она топнула ногой:
— А что ты делаешь? Что. Ты. Делаешь?! — девушка отбросила за плечо тяжелую косу, до сего момента лежащую на груди. В этом движении было столько едва сдерживаемой ярости, столько… отчаяния. — Ты выбрал пару! Предложил кольцо! И кому? Обычной девчонке! Она даже не знахарка!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});