него стало изумлённое выражение лица, она бы сто раз подумала, а стоит ли продолжать в том же духе.... Но она видела только светящийся экранчик смартфона, поэтому смело продолжила:
– А ещё выпендривается постоянно, типа крутая! – Дине Полина не нравилась давно и прочно, вот и не удержалась она в высказываниях, радостно описывая брату-близнецу Поли её недостатки, как истинные, так и абсолютно выдуманные.
Пашка остолбенело вчитывался в возникающие перед его лицом сообщения.
«Она что? С дуба рухнула? Когда это Полька так себя вела? Да и вообще, чего это за бред? Да как она смеет?!»
Его сестра, конечно же, вовсе не идеал и не ангел, но она ЕГО сестра – это во-первых, а во-вторых, ему и в голову не приходило, что у Дины в голове такой мусор… Так-то больше писал он, а она отвечала что-то неизменно восторженно-подбадривающее, а стоило только коснуться отвлечённой темы, и нате вам, что повылезло!
– Так, погоди-погоди, с чего ты всё это взяла? – он попытался остановить буквенный поток, льющий грязь с экрана гаджета.
– Ну, как же! Все знают, что Полька… – Дина, которая Полине откровенно и давно завидовала уж точно знала все сплетни, которые про неё говорили, и продолжила радостно посвящать в них её брата.
Пашке захотелось отбросить гаджет подальше и вымыть руки.
«И с этой-то дyрындoй я столько времени общался? – удивлялся он сам себе. – У меня что, крыша внезапно уехала?» – он решительно набрал текст и, не задумываясь, отправил его по адресу, а дальше произвёл некие нехитрые манипуляции со смартфоном.
Дина с изумлением, переходящим в шок, увидела его ответ на свои многочисленные послания, описывающие его сестру. Ответ был резким, чётким и вполне понятным, а за ним последовало полное удаление их чата.
– Что? Он что? С ума сошёл? – взвизгнула Дина, так и не осознав, что людям нельзя говорить гадости про их близких…
Пашка долго сидел у себя и начёсывал курчавую спину Пина, который понимал, что хозяин расстроен, но не знал, чем ему помочь. Потом, уже ближе к вечеру, он нашёл Полину в её комнате.
– Поль, ты как? Нога болит?
– Нормально всё… – Поля отлично поняла, что брат расстроен, но, в отличие от Дины, прекрасно осознавала, что иногда лучше промолчать.
– Ты это… извини, ладно? Я тут сглупил немного и тебя подвёл. Хорошо, что Миха помог. Вот уж настоящий друг!
– Ну, бывает… – одним из залогов их дружбы с братом было то, что они никогда не докапывались до мелочей, тем более до тех, которые уже прошли – чего перетирать из пустого в порожнее? – Ладно, не парься! Считай, что прощён, но с условием!
– Да всё, что хочешь! – обрадовался Пашка.
– Всё не захочу, а вот деревья и кусты у оврага ты мне посадить поможешь! Что, мне одной туда падать, что ли? – хихикнула Полина, возвращая брату веру в человечество вообще и в девчонок в частности.
– А Миха, да… друг. Тут ты прав! – негромко проговорила Полина, когда брат ушёл. – Приятно всё-таки, когда ошибаешься в мальчишке в лучшую сторону!
Атака чуть насмешливо покосилась на своего человека, удивляясь ненаблюдательности такой умной и замечательной Полины.
– Вот странно, почему им незаметно то, что очевидно? – Атака перебралась поближе и устроилась на руках своей неидеальной, но самой замечательной Полины.
В доме рядом звучали похожие разговоры.
– Федь, ты представляешь? Я ей, оказывается, не противен! – радовался Мишка, изливая душу коту.
– Да-ты-чтоооо? И кто бы мог подумать? – Фёдор насмешливо поблёскивал глазами в темноте, терпеливо выслушивая Мишку. – Хорошо, что вам не нужно ловить мышей – нипочём бы не справились! Не то, что мы – коты! Мы-то никогда не ошибаемся!
Тут он услышал долгий и чрезвычайно немузыкальный мяв своего приятеля Эдика, безуспешно поющего арии под окном своей давней симпатии – белоснежной пушистой Альбины владелицы соседки Риты Михайловны, и поморщился.
– Ну, почти все… – поправился он, а потом, расслышав раздражённый вопль Альбины, прервавший сольные выступления Эдика, тяжело вздохнул и добавил: – За исключением некоторых чрезвычайно везучих котосокилов…
Вполне-вполне ожидаемый плеск воды, собранной в бочке для полива, и громогласная, хотя и невнятная жалоба Эдика на жестокую красавицу и тяжкую судьбину перемежались плюханьями воды в бочке и грозным шипением Альбины.
– Однако… что уж о людях мявлить, если даже коты так себя ведут… – призадумался Фёдор, снова возвращаясь к работе – выслушиванию Мишкиных слов.
***
Понев едва не прокололся, но успел спрятать пакет с пирожками между креслом и диваном в гостиной. Правда, там оставалось совсем немного, но и этого бы хватило, чтобы Лара рассердилась.
– Далась ей моя диета! – сердился Понев.
Нет, про здоровье-то он всё понимал, но вот мать же никогда его не ограничивала! Осознать, что худощавая от природы Понева-старшая попросту не обращала на это внимание, у него никак не получалось.
Ларины придирки стали ещё более настойчивыми после того, как выяснилось, что она ждёт ребёнка. Стоило только Поневу размечтаться о том, куда именно он отдаст сына и чему именно его научит, как Лара тут же переводила разговор на него самого.
– Коля, – вдалбливала она ему, как маленькому, – Как ты собираешься заниматься с ребёнком, если сам с собой справиться не можешь? И да, с чего ты взял, что это будет сын?
Николай это точно знал – так сказала его мама!
– Ну, сто процентов будет мальчик! – сразу же заявила она. – Уж мне-то можете поверить! Я сразу вижу! И по лицу, и вообще…
Лара только усмехалась тихонько. Она была уверена, что свекровь вот-вот ещё что-нибудь «точно увидит».
– Лара, ты что? Ходила на стрижку? Красилась? – ахнула она, появившись на пороге Лариной квартиры, стоило только Ларе домой прийти.
– Да, конечно! – Лара машинально покрутилась перед зеркалом. – Мне идёт!
– Лара! Тыыы чтооооо? – Анастасия Понева округлила глаза, рот и вообще стала похожа на одну сплошную возмущённую «О». – Ты же беременная!
– Я помню… – подозрительно кротко отвечала Лара.
– Ты что, не знаешь, что беременным краситься и стричься ни в коем случае нельзя?
– Нет, не знаю, – безмятежно улыбалась Лара, зная, что продолжение следует, и оно не заставило себя ждать.
Перечень всех «нельзя» от Поневой, записанный убористым шрифтом на тончайшей бумаге, мог бы компактно уложиться в толстенный том! Беда в том, что брать всё это на вооружение, послушно выполняя многочисленные «низззяки», Лара не собиралась абсолютно.
Она из вежливости выслушала несколько перлов типа запрета на вязание – пуповина обовьётся вокруг шеи ребёночка; запрета на стрижку – жизненную силу отстрижёшь; запрета на окрашивание волос – химия сплошная – ребёночку вредно; запрета на фотографирование – опять же потеря энергии; запрета на содержание кошек…
Последний пункт заставил Лару повнимательнее присмотреться к свекрови.
«Полная потеря чувства самосохранения! – поставила Лара диагноз. – А скорее всего, так привыкла командовать, что даже не понимает, что мне абсолютно плевать на