— Я полностью разделяю ваши убеждения, Вячеслав Рудольфович, что в нашей работе мы должны опираться на народ, на советских людей. Но все начинается с малого. Одно обращение к населению, второе, третье — и наши враги будут информированы о тех методах, которыми мы пользуемся в работе.
— В данном случае это как раз хорошо. Диверсантам и всем прочим полезно убедиться в том, что советские люди активно помогают чекистам, а чекисты вполне доверяют советским гражданам…
— Информация врага всегда в первую очередь на пользу врагу.
— Покорнейше прошу, Григорий Генрихович, приготовить обращение, — суховато сказал Менжинский, понимая, что в одном разговоре ему не переубедить собственного помощника. — Укажите приметы диверсантов и предполагаемый маршрут их движения… И конечно, нашу просьбу.
— Будет исполнено, Вячеслав Рудольфович. Разрешите идти?
Через полчаса Менжинскому принесли на подпись обращение к населению.
* * *
Андерс, которого от Яновского завода преследовала оперативная группа, нащупавшая его следы, был обнаружен километрах в десяти от Смоленска. В ответ на предложение сложить оружие он открыл стрельбу, и в завязавшейся перестрелке был убит. У него нашли пистолет, большой запас патронов, топографическую карту и деньги.
Захарченко-Шульц пробивалась в сторону Пскова. У нее была явка к контрабандистам, которые могли помочь перейти границу.
Уже несколько дней Захарченко-Шульц шла на запад. Старательно обходила деревни и села, отсиживалась в глухомани, прислушивалась к каждому шороху и снова шла, ориентируясь по компасу и карте.
Слова генерала Кутепова о таинственном антибольшевистском подполье, которые Мария Владиславовна с восторгом и верой слушала на «даче Фролова», не стоили ломаного гроша. Генерал выдавал желаемое за действительное. Теперь Захарченко-Шульц на собственной шее ощущала роковые заблуждения ее родственника.
Мария Владиславовна понимала, что стоит ей появиться возле жилья, как ее немедленно схватят. Схватят самые обычные мужики, которые, случается, поругивают власть и председателя сельсовета, обижаются насчет нехватки керосина, ситца и гвоздей; которые воюют со своими сыновьями-комсомольцами, желающими закрыть церкви. Они схватят Захарченко-Шульц без лишних разговоров и передадут в руки той власти, на которую они порой обижаются.
Сил оставалось мало. Обостренным инстинктом, каким-то шестым чувством, Захарченко-Шульц ощущала невидимое, но упорное преследование. Чекисты шли за ней и шли быстрее, чем она уходила к спасительной границе.
На полянке, заросшей рябинником, она упала плашмя, застыла без единого движения, чтобы отдышаться, успокоить стук сердца, унять резь под ложечкой, чтобы смахнуть рукавом пот с лица и на мгновение закрыть глаза.
Послышался приближающийся рокот автомобиля. Мария Владиславовна поднялась, раздвинула ветки молодого, в буйном цветении рябинника и сообразила, что отдыхать она устроилась почти возле шоссе.
Асфальтовая лента плавно заворачивала вправо, за поворотом, невидимый еще за ельником, ворчал приближающийся автомобиль.
Захарченко-Шульц проверила обойму в пистолете и передернула затвор, загоняя патрон в патронник. Отряхнула с юбки налипшие соринки и пригладила ладонями волосы. Вышла на шоссе и подняла руку.
Открытый «форд», в котором сидело двое военных, пискнул сигналом и остановился возле молодой женщины.
— Подвезти тебя, красавица? — спросил белозубый водитель и, не дожидаясь ответа, откинул дверцу. — Садись смелее. До Рудни подкинем в момент… А хочешь, так в Смоленск прокатим.
В Смоленск Захарченко-Шульц не собиралась. Ехать ей нужно было в противоположную сторону — на Витебск.
Она улыбнулась, подошла к распахнутой дверце «форда» и выхватила пистолет.
— Поворачивай!
— Ты что, сдурела, тетка! — закричал водитель. — С ума сошла… А ну убери оружие!
Кричал и понимал, что женщина с оцепеневшими глазами, так неожиданно встреченная на шоссе, пистолет не опустит.
Военный, сидевший позади, рванулся, чтобы выпрыгнуть, но из дула пистолета полыхнуло обжигающее пламя, и военный перевесился через борт автомобиля, достав до земли ватными руками.
Водитель круто вывернул руль, но пули настигли и его; «Форд» потерял управление и беспомощно ткнулся передком в ствол дерева. Мотор заглох. Из радиатора, сбитого ударом, текла вода.
Захарченко-Шульц грубо выругалась. Раненый водитель застонал. Вскинув пистолет, она не целясь выпустила в него несколько пуль и нырнула обратно в густой рябинник.
Теперь надо было как можно скорее уходить от шоссе, где, уткнувшись мотором в ствол сосны, стояла легковая машина и лежали двое залитых кровью людей.
* * *
Обращение, разосланное по сельсоветам, подняло на ноги тысячи людей. Вооружась кто чем мог, люди встали такими заслонами, что Захарченко-Шульц скоро ощутила невидимую, но прочно опоясавшую ее сеть. Пока в этой сети еще оставалось пространство и она металась из стороны в сторону, уже понимая, что выхода не найти, что сеть будет неотвратимо сжиматься вокруг.
Следы террористки обнаружились в районе станции Дретунь. Оперативная группа, которой активно помогали крестьяне ближних деревень, окружила Захарченко-Шульц на большом поле. Прорваться сквозь кольцо не удалось. Сдаться родственница генерала Кутепова не пожелала. Залегла на меже и отстреливалась, пока ответная пуля не ужалила насмерть.
* * *
В августе на территории Карельской республики были задержаны еще две группы боевиков. Болмасов и Сольский были захвачены на лесной дороге и не успели оказать сопротивление. Шарин и Соловьев, убившие лесника, были застигнуты на берегу Онежского озера километрах в шести от Петрозаводска. Они оказали вооруженное сопротивление и были убиты в перестрелке.
* * *
На суде, где рассматривалось дело о террористах, засланных в СССР, присутствовали представители финского посольства. Припертые к стенке неопровержимыми фактами, они уже больше не могли ничего отрицать.
В сентябре 1927 года финское правительство было вынуждено опубликовать официальное сообщение.
«Уже продолжительное время печать СССР вела кампанию против Финляндии, утверждая, что русским эмигрантам в Финляндии якобы разрешается подготовлять террористические акты для осуществления их на территории СССР. В силу этого обстоятельства, а также потому, что народный комиссар по иностранным делам обратил на это дело внимание нашего посланника в Москве, финское правительство распорядилось произвести расследование. Выяснилось, что некоторые проживающие здесь русские эмигранты злоупотребляют правом убежища. Вследствие этого трем эмигрантам был вручен приказ о высылке. Расследование продолжается.