– Жалкий мужлан!
– Не так легко, как тебе казалось, а? – Уильям рассмеялся и поднял ее. Быстрое движение – и он взвалил ее себе на плечо.
Он явно куда-то направлялся, но она не знала, куда именно. Она уверена, что он не вынесет ее во двор, но ничего другого предположить не могла. Судя по направлению и тому, как долго он идет, он уже миновал спальню.
Виола продолжала попытки высвободиться, но его железная хватка не пускала ее. Она колотила кулаками по его спине и брыкалась, обзывая самыми худшими словами, какие только могла придумать, требуя отпустить. И чем больше она боролась, тем больше ощущала себя похищенной королевой.
Но он только тихо смеялся и шел дальше.
Войдя в комнату, куда она никогда раньше не входила, он закрыл дверь, поставил ее на пол и поднял ее руки над головой.
Виола попыталась опять вырваться, но не смогла и приказала сердитым голосом:
– Я требую, чтобы ты освободил меня, деревенщина!
Единственным ответом ей стал тихий смешок. Уильям быстро обмотал мягкую веревку вокруг ее левого запястья и привязал его к чему-то, что не позволяло Виоле опустить руку, как она ни пыталась. То же произошло и с правой рукой. Потом с левой ногой и, наконец, с правой.
– Назойливая деревенщина, – попробовала она проворчать, но на последнем слове у нее дух захватило. Господи, она оказалась в положении, слишком похожем на ее давнишние фантазии, когда она представлялась себе плененной девой. Она едва дышала, охваченная предвкушениями.
– Пожалуй. А ты скоро скажешь мне спасибо за мою настойчивость. – И Уильям сорвал шелк с ее головы и отшвырнул его в сторону.
Виола заморгала от яркого света лампы, но быстро привыкла к нему. Она стояла на покрытом ковром возвышении в просторной комнате, наверное, когда-то служившей складом, но теперь пустой и безукоризненно чистой. В балках потолка торчали мощные железные крюки, с которых свисали веревки. Пол покрывали персидские ковры, и какой-то странный гамак висел в углу.
Но теперь ей не до гамака, потому что ее руки и ноги привязаны веревками. Она даже двигала ими, но освободиться от веревок не могла.
– Что ты скажешь теперь, моя сказочная королева? Я достаточно крепко держу тебя?
Уильям сменил обычный вечерний костюм на рабочую одежду. На его широких плечах красовалась грубая льняная рубашка поверх шероховатых шерстяных бриджей и высоких кожаных сапог. Он стоял, подбоченясь, небрежно держа в одной руке кнут. Действительно, он оделся как крестьянин, и более великолепного вида трудно себе представить. Стоя на возвышении, Виола могла даже заглянуть ему в глаза.
Ее сокровенная часть сочла его вид очень заманчивым, но надменность, присущая сказочной королеве, все еще руководила ею.
– Как только я окажусь на свободе, ты пожалеешь о таком обращении со мной, – презрительно вымолвила она. – Я превращу тебя в жабу, потому что ты и есть жаба.
Глаза Уильяма блеснули.
– Золотце, ты бы лучше разговаривала повежливее. Обзывать своего хозяина жабой вряд ли прилично…
– Жаба – только одна из твоих родственниц! Ты гораздо ближе к…
Он заткнул ей рот своими губами. Виола поперхнулась, задохнулась и растаяла. Он так умело целовался, что вряд ли стоило ожидать, что она будет сопротивляться. Когда он наконец оторвался от нее, она щурилась. Его рука уже ласкала ее грудь. И весьма дерзко.
– Негодяй, – заявила она и закрыла глаза, чтобы полнее насладиться происходящим. Как же он может требовать, чтобы она сопротивлялась, обращаясь с ней таким образом?
– Глупая фея, – тихо усмехнулся он и опять поцеловал ее, вынув из ножен, висящих на поясе, длинный нож.
Виола вздрогнула, так великолепно он выглядел. Настоящий самец!
А Уильям поднес нож к ее плечу.
– Я не сделаю тебе больно, золотце, – внимательно поглядел он на нее своими синими глазами.
Господи, да когда он смотрит на нее вот так, она готова сказать ему, что он может делать с ней все, что хочет.
– Я знаю, что не сделаешь. Но ты должен отпустить меня, чтобы я могла вернуться в свое королевство, – продолжала она играть свою роль.
– Не говори чепухи, золотце! – И он разрезал на ней платье, ни разу не прикоснувшись к коже. Кусок платья упал с одного плеча, показалась тонкая сорочка, прикрывающая дрожащее тело.
– Ах ты, мужлан, – простонала Виола. Грудь ее вздымалась и опускалась от страсти.
В полном возбуждении она смотрела, как второй взмах ножа разрезал платье на другом плече, а третий отрезал спереди слева синий шелк, открыв лодыжки. Она прижалась к Уильяму бедрами, но тот молча похлопал ее по заду, явно требуя набраться терпения.
Он расхаживал вокруг нее, лениво изучая ее тело со всех сторон.
– Превосходно, – заявил oн. Его кажущееся равнодушие производило бы большее впечатление, если бы не предательская выпуклость под брюками.
Уильям припал к ее груди и принялся трудиться языком и губами над ее соском.
Виола стонала и корчилась, жалея, что не может дотронуться до него, зато она целиком сосредоточилась на своих ощущениях, отчего они только усиливались.
Пульс у нее бился все сильнее и сильнее, голова откинулась назад в предвкушении оргазма, который вот-вот должен наступить, но не наступал.
Уильям между тем осторожно укусил ее сосок. Внезапное резкое ощущение вспыхнуло в ней, как пламя. Он еще раз укусил ее, и она погрузилась, задыхаясь, в исступление восторга.
Сознание медленно возвращалось к ней, в то врем как он уткнулся носом ей в плечо.
– Очнулась? – спросил он, явно больше интересуясь ее ключицей, чем ответом.
– Ах да, кажется. – Зачем он спрашивает?
– Хорошо. Пора заняться твоей второй грудью.
– Что?!
Уильям проделал то же самое со второй грудью, и она снова погрузилась в экстаз, после которого обмякла. Тело ее теперь казалось лишенным костей, его поддерживали только веревки.
– Ты сейчас такая красивая, просто воплощение страсти, которая ждет, чтобы ей дали волю. Губы у тебя красные и вспухшие, груди твердые, со спелыми сосками, – задумчиво говорил Уильям. – Вопрос в одном: как мне насладиться тобой сначала?
Виолу всю охватил огонь, кровь в ней побежала жарко и быстро, каждый кусочек ее тела отзывался на его самое легкое прикосновение.
– Золотце, – простонал он. – Прекрасная леди. – Он начал тереться о нее всем телом. Грубая одежда волновала ее. Теперь в мире ничего не осталось, кроме него – ее большого ирландца.
Виола почувствовала его зубы на своей груди и вернулась к реальности. Инстинктивно потянулась к его голове, но помешала веревка. Вскоре она поняла, что лежит на спине в гнезде из веревок. И гнездо медленно покачивается.