Читать интересную книгу Новый Мир ( № 2 2007) - Новый Мир Новый Мир

Действительно, благодарная тема. Писем, записок, свидетельств для построения подобного романа реальная Марта Фрейд не оставила. Сохранились документы, но все же автору пришлось выстраивать фабулу на основе собственного воображения, не без подспорья, разумеется, источников, перечисление которых, впрочем, занимает не слишком много места. Подобным — но бесподобным — образом Жозеф Делорм писал стихи от лица своих друзей, известных поэтов — Альфреда Мюссе и других, — будучи сам, в свою очередь, порождением фантазии Сент-Бёва. Такой прием мог бы сработать и здесь.

Вопрос, которым задавался Ролан Барт в эссе “Смерть автора”: “Кто это говорит?”, особенно значим, когда дело касается биографий реально существовавших людей. “Лермонтов подумал…” Надо поистине глубоко проникнуть в эпоху, изучить все особенности личности, чтобы такому ходу письма хотелось верить на протяжении всей книги. Николь Розен доводит придуманную ею Марту до махровой банальности, вот что та, например, пишет о своем детстве: “Когда я была одна, занятая каким-нибудь рукоделием, или лежала в постели, прежде чем заснуть, я давала полную волю воображению. В мечтах я встречала принца или графа, который влюблялся в меня и, невзирая на наше неравное положение, открывал мне волшебный мир”.

Основное вопрошание, которое на протяжении книги мучает автора, сформулировано в “Послесловии” так: “Почему она согласилась уйти в тень, посвятить свою жизнь тому, чтобы быть служанкой мужа?” Как ни относись к феминизму, любая постановка проблемы, в том числе феминистская, заслуживает внимания при условии, что оказывается продуктивна и ведет к какому-либо решению. Николь Розен замечает: “Мне захотелось, чтобы Марта вышла из тени, чтобы ее признали самостоятельной, глубокой личностью”. Задача интересная, но вряд ли осуществимая, если наделить героиню куриными мозгами.

 

1 В издательстве “Луч” к выходу готовится книга, объединяющая сборники.

ЗВУЧАЩАЯ ЛИТЕРАТУРА. CD-ОБОЗРЕНИЕ ПАВЛА КРЮЧКОВА

ЛЕВ ШИЛОВ: НЕЗАВЕРШЕННОЕ

(Звучащий альманах “Голос Гумилева”)

К сегодняшнему дню я рассказал о всех звукозаписях, которые успел выпустить на CD-носителях знаменитый звукоархивист Лев Шилов (1932 — 2004)1. Некоторые из них он готовил к изданию, будучи уже тяжело больным, одновременно не оставляя без своего попечения Отдел звукозаписи Гослитмузея. Лишь одну шиловскую работу — переиздание Звучащего собрания сочинений Корнея Чуковского (в формате mp3) я отложил для весеннего обзора этого года, поскольку в апреле исполняется 125 лет со дня рождения Корнея Ивановича.

Однако, купив недавно в магазине диск “Владимир Маяковский. „Про это”. Читает Лиля Брик”, выпущенный известной аудиофирмой “АРДИС” в 2005 году, и прочитав на нем не вполне понятную мне “сопроводиловку” — “Руководитель проекта Лев Шилов. Продюсер проекта Б. Фридман”, я увидел, что дело живет и без его зачинателя. Некоторые шиловские диски, о которых мы рассказывали в наших обзорах, тот же “АРДИС” напереиздавал после смерти Л. Ш. со своим оформлением2, и каждый раз это были именно переиздания. Никакого официального компакта “Лили Брик” при жизни Шилова издано не было, кроме пробных (даже не “методических”!) экземпляров, один из которых (2004) хранится у меня с шиловской правкой в черновике будущей аннотации. Стало быть, передо мной довольно неожиданная премьера!

…О ней я расскажу в свой черед, и довольно скоро, а пока, пожалуй, рискну: представлю, пользуясь случаем, самый последний диск, составленный Львом Шиловым, — тем более что и выверенная распечатка оформления, и матрица аудионосителя у меня сохранились, будучи подаренными “на память”. Заветный гумилевский альманах был доведен им, что называется, до сдачи в производство, но эту уникальную пластинку он, кажется, не успел довести до окончательного продюсирования. Впрочем, поживем — увидим. Итак, неизданное .

Голос Гумилева. Звучащий альманах. [Государственный Литературный музей]. (Выступления на вечерах памяти поэта, воспоминания, размышления. Фонографические записи авторского чтения Н. Гумилева, 1920 г.). Сувенирное издание.

© Государственный Литературный музей, 2004. Научное издание.

p ЮПАПС, 2004.

Общее время 72.49. Перепись с фоноваликов произведена Н. Нейчем и Л. Шиловым. Звукорежиссер проекта С. Филиппов. Дизайн В. Лазутин.

Этот сопроводительный текст — первая-вторая страницы прилагаемого к диску буклета (заглавная картинка — знаменитый силуэт работы Е. Кругликовой, с “утиным” носом поэта и двумя Георгиевскими крестами на его кителе). А на предпоследней — добросовестно перечисляются “литературные диски последних лет с записями авторского чтения, подготовленные при участии Студии ИСКУССТВО и Государственного Литературного музея”. Между прочим, идентичный текст содержался и на буклете к официально изданному компакту с записями Марии Петровых (2003), о котором мы рассказывали ровно год назад (“Новый мир”, 2006, № 2).

Оказывается, кроме Гумилева Шилов готовил к изданию диски, посвященные Максимилиану Волошину и Марине Цветаевой3, а также мечтал об аудиопроекте “Коллекция профессора С. И. Бернштейна”.

Представляя летом позапрошлого года (“Новый мир”, 2005, № 6) пластинку “Голоса, зазвучавшие вновь…” с одной-единственной записью Гумилева — стихотворением “Словно ветер страны счастливой…” (Канцона-1), я ненавязчиво сообщил в сноске под страницей перечень всех сохранившихся гумилевских записей, то есть дал краткую аннотацию большей части этого самого не существующего пока еще диска4.

Интернет не заставил себя ждать, и на форуме сайта Александра Курлова со товарищи “Николай Гумилев. Электронное собрание сочинений” <http://www.gumilev.ru> тем же летом процитировали сей перечень с горящим вопросом: “Я думал, что сохранилась только „Канцона”, никто не в курсе, где находятся эти материалы, и задумывается ли кто-нибудь об их издании?..”

Отвечаю: “материалы” — в отделе звукозаписи Литературного музея. Что же до “задумок”, то я собираюсь нанести преемникам Шилова официальный визит уже в этом году и передам вопрос им самим.

После публикации “Канцоны” на диске “Голосов…”, а за пару лет до того — на малотиражной аудиокассете5 “ветер страны счастливой” пошел гулять по всемирной Сети. И вот, в подборке стихотворений живущего в США Дмитрия Бобышева “Звездоречь” (“Новый мир”, 2004, № 5) мы прочитали:

...Внезапно голос, вне его тела,

запел не о смерти, но о той,

что чайкой в сердце ему влетела

и, тоскуя, мучила красотой.

Незадолго перед концом и

как бы чуя, что всё — тщета,

эту рыцарскую канцону

на валик с воском он начитал.

Артикулировал, даже выл и:

“Мне душу вырвали” — он горевал.

Между Ржевкой и Пороховыми

вырыт ров и накопан вал…

Помню, я успел рассказать Шилову об этом стихотворении, благо обычно стихи готовятся в печать задолго до того, как в нее сдаются. Он был рад и грустно-шутливо посетовал, что Сергей Игнатьевич Бернштейн не дожил “до поэтизации” своей работы в Институте Живого слова. Где, кстати, и сам Гумилев тоже преподавал.

…Они договорились с профессором о записи во время “трудовой повинности” — совместной уборки снега на Знаменской улице. Институт Живого слова уже два года как успешно функционировал и даже — все в том же в голодном Петрограде — сумел выпустить том “Ученых записок”. 11 февраля 1920 года в созданном Бернштейном “Кабинете изучения художественной речи” Гумилев начитал на фонограф стихи из трех своих последних — по времени выхода — книг: “Колчана”, “Костра” и “Фарфорового павильона”. Ну а поскольку он придавал огромное значение, о чем не раз говорил слушателям на своих занятиях, звучащей стороне и чужого, и своего стиха (“Я говорю и думаю ритмически”), то они с Бернштейном тут же договорились продолжить работу. На слова Бернштейна о том, как он рад, что на валиках записано чтение таких разных произведений, как “Китайская девушка”, “Осень”, “Канцоны” и фрагмент из “Мика”, Гумилев заметил, что и проза его наиболее адекватно может быть воспринята слушателем только в авторском исполнении.

Словом, пообещав записать на валики и прозу, а также привести на запись жену, с которой он, впрочем, уже два года как был в разводе, Гумилев ушел заседать в редколлегиях и вести занятия в студиях. Только в конце апреля они с Ахматовой посетили лабораторию, и Гумилев прочитал Бернштейну отрывок из “Золотого рыцаря” и “Эзбекие”: