Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во-первых, о существовании и даже славном существовании Косьмы Петровича Пруткова известно не только современникам его, бывшим сослуживцам и подчиненным, но — смело скажу — всей грамотной России и, может быть, даже образованным из иноземцев. Он не только жил среди нас, но возбуждал и продолжает возбуждать зависть и подражание; он известен не только по своей частной жизни, но также своею примерно усердною и полезною службою, как начальник Пробирной Палатки, в которой достойно дослужился чина действительного статского советника. Это не мелкие факты, г. редактор; и мне странно, как вы не знаете их! Об этом, помнится, было напечатано и в некрологе его превосходительства, в «Современнике» 1863 года. Оттуда же вы можете узнать, что «он родился 11-го апреля 1801 года, недалеко от Сольвычегодска в дер. Тентелевой». Поэтому название родины его вошло в известную общерусскую поговорку (особенно прежние, современные К. П. Пруткову, петербургские сановники говаривали часто: «Смотри ты у меня! сошлю тебя в Тентелеву деревню!»); и поэтому же большая часть его бессмертных сочинений носит пометку 11 апреля, или 11 какого-либо другого месяца. Поэтому и я пишу эти строки сегодня, 11 октября.
Во-первых, покойный — Ив. Ив. Панаев искренно и глубоко уважал покойного К. П. Пруткова; он даже всегда спешил призвать покойного Н. Некрасова, для совместного собеседования с К. П. Прутковым, когда Косьма Петрович, невзирая на свой служебный сан, удостоивал их редакцию своим посещением. Но никогда Ив. Ив. Панаев в трудах покойного К. П. Пруткова не участвовал. Каковы бы ни были достоинства Ив. Ив. Панаева как писателя, он не мог дозволить себе даже прикоснуться к бессмертным творениям Косьмы Петровича Пруткова,— как никакой действительный артист не станет исправлять картин знаменитого живописца. Скажу более: те редкие случаи, в которых Ив. Ив. Панаев дерзал, ссылаясь на условия цензуры, прикасаться к творениям Пруткова, легко отгадает каждый беспристрастный художник, если только он действительно художник. Эти случаи заслуживают отметки для назидания потомства; и я уверен, г. редактор, что вы с радостью раскроете столбцы вашей газеты для помещения сих отметок. Я укажу для примера лишь немногие, приводя подлинный текст К. П. Пруткова и указывая в выносках искажение этого текста в печати:
Цапля и беговые дрожки
(Басня)
На беговых помещик [1]ехал дрожках.
— «Ах[2]почему такие ножки
Коль дворянином,— дворянин; [3]
А[4] мещанином,— мещанин;
Cтан и голос
(Басня)
Надевши ваточный халат[5].
Примечания:
[1] Вместо слова «помещик» поставлено, ни с чем не сообразно, слово «философ». Но разве греческие философы знали чисто русское изобретение — беговые дрожки?
[2] Вместо простого: «Ах!» — поставлена: «И рек: «Ах!» Покойный Косьма Петрович ни за что не употребил бы здесь слова «рек», ибо оно церковно-славянское.
[3] Этот стих был совсем опущен, и таким образом: во-первых, нарушена справедливость пред другими сословиями; и, во-вторых, оказана несправедливость слову «мещанин», для которого не оставлено рифмы.
[4] Вследствие пропуска предшествующего стиха тут поставлено слово «Коль».
[5] Этот стих был совсем опущен; как будто становые не могут и дома надевать халатов, хотя бы даже ваточных.
Довольствуясь пока этими примерами, добавлю, что Ив. Ив. Панаев не только не вносил ничего в бессмертные творения К. П. Пруткова, но даже вовсе не напечатал некоторых творений, переданных ему для печати. Он говорил, что в этом препятствовали цензурные условия; но Косьма Петрович, сам действительный статский советник и кавалер, не верил этому. Для примера приведу следующую басню, которую бедный Косьма Петрович так и не дождался видеть в печати при своей жизни:
Звезда и брюхо
У Косьмы Петровича Пруткова были приближенные советники, но в числе их не было Ив. Ив. Панаева. Косьма Петрович имел дар вдохновляться чужими советами,— но не всякими, а только четырех лиц, которых я даже не назвал бы, если бы трое из них уже не были поименованы одним из этих советников, Алексеем Жемчужниковым, в «С.-Петербургских ведомостях» В. Ф. Корша, по поводу первого издания книги г. Гербеля: «Русские поэты в биографиях и образцах»; а четвертый назван в № 117, «СПб. вед.», издания Баймакова, 1876 года. В этом последнем сообщении много несправедливого; между прочим, приписаны К. П. Пруткову чужие произведения; но фамилии советников его верны, хотя не всех их покойный слушал в одинаковой мере. Имена этих советников следующие: граф Алексей Толстой и Алексей, Александр и Владимир Жемчужниковы.
Подумал ли автор заметки, напечатанной в прошлом воскресном нумере вашей газеты, в какое положение он ставит все управление нашего министерства финансов, уверяя, будто Косьма Прутков не существовал! Да кто же тогда был столь долго председателем Пробирной Палатки, производился в чины даже за отличие и получал жалованье?
Память Ив. Ив. Панаева неправильно примешалась к памяти действ, статск. сов., председателя Пробирной Палатки и великого поэта Косьмы Петровича Пруткова,— вероятно, потому, что творения Пруткова помещались в «Современнике» в отделе «Ералаш», где печатались и стихотворения Ив. Ив. Панаева за подписью «Новый Поэт»; но это не причина и даже не извинение такой грубой ошибки! Впоследствии, в 1863 году, остатки творений К- П. Пруткова печатались редакциею «Современника» в отделе «Свисток», где помещались и стихи Добролюбова; но это не дает права приписывать и почтенному Добролюбову участие в творениях К. П. Пруткова. Всякому свое.
Крепко стоя за неприкосновенность памяти почтеннейшего К. П. Пруткова, прошу вас, г. редактор, напечатать эту мою защиту в вашей газете и — остаюсь ваш искренний доброжелатель.
Непременный член К. Пруткова. 11 октября 1881 г. (annus, i).
<Письмо в редакцию>
Не признает ли редакция возможным напечатать в ближайшем нумере газеты «Новое время» прилагаемую копию с моего письма в редакцию журнала «Век», для защиты права собственности на литературное имя «Козьмы Пруткова»? Я сообщил такую же копию в редакцию газеты «Голос» и, разумеется, был бы очень благодарен редакциям тех повременных изданий, которые перепечатают это письмо у себя.
В. Жемчужников.
Господину редактору журнала «Век».
М. г. Случайно увидав на днях две книги (декабрьскую 1882 г. и январскую 1883 г.) издаваемого вами журнала «Век», я был удивлен напечатанием в них статей за подписью «Козьмы Пруткова»,— подписью, не принадлежащею вам.
При этом я узнал, что и прежде вы печатали статьи за этою подписью и лишь одно время добавляли к ней какое-то слово.
В литературном и в не литературном мире достаточно известно, что сочинения Козьмы Пруткова, доставившие известность этому имени, были сообщаемы в печать только: Жемчужниковыми и графом Алексеем Толстым. Об этом уже неоднократно было заявляемо печатно, начиная с 1874 года (в «СПб. вед.», 1874 г., 6 (18) февраля, № 37). Поэтому употребление подписи Козьмы Пруткова кем-либо другим, кроме вышепоименованных лиц, равносильно употреблению личных подписей этих лиц без их разрешения на это.
В настоящее время, за смертью графа Алексея Константиновича Толстого, представителями и собственниками литературной подписи Козьмы Пруткова состоят лишь два лица: брат мой, Алексей Михайлович Жемчужников, и я — Владимир Михайлович Жемчужников; и ни покойный гр. А. К. Толстой, ни мой брат, ни я,— никогда никому не предоставляли права пользования и распоряжения этою подписью.
Поэтому, по соглашению с упомянутым братом моим, покорнейше прошу вас, м. г.,— от него и за себя,— прекратить употребление подписи Козьмы Пруткова и напечатать в ближайшей книге издаваемого вами журнала: что все, доселе напечатанное вами за подписью Козьмы Пруткова и с добавкою к этому имени, не принадлежит Козьме Пруткову.
Вместе с этим, так как ваше издание ежемесячное, и в февральской книге вы, может быть, опять напечатаете что-либо от имени Козьмы Пруткова, то я счел нужным теперь же сообщить копию с этого письма в некоторые газеты, для напечатания; дабы не приписывали Козьме Пруткову того, в чем он не повинен.
Примите, м. г., уверение в моем совершенном почтении.
Владимир Жемчужников.
1-го (13-го) февраля 1883 г. Ментона.
Происхождение псевдонима «Козьма Прутков»
М. г. Начинаю с извинения, что займу слишком много места в вашей газете по поводу вопроса о псевдониме Козьмы Пруткова. Я вынужден войти в подробные объяснения потому, что г. редактор журнала «Век» дал в февральской книжке этому вопросу такой оборот в своем ответе на заявление моего брата Владимира, напечатанное недавно в «Голосе» и в «Новом времени», что дело идет теперь о литературной добросовестности покойного графа А. К. Толстого, брата моего Владимира и моей, Алексея Жемчужниковых, т.е. тех трех лиц, на которых брат мой указал как на несомненных представителей Козьмы Пруткова. Впрочем, я постараюсь быть, сколь возможно, кратким и надеюсь, что это мое объяснение будет последним.
- Князь Серебряный, Упырь, Семья вурдалака - Алексей Толстой - Русская классическая проза
- Том четвертый. Сочинения 1857-1865 - Михаил Салтыков-Щедрин - Русская классическая проза
- Пушкин, помоги! - Валерий Валерьевич Печейкин - Русская классическая проза
- Новогоднее чудо - Максим Андреевич Николаевский - Прочая детская литература / Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 8-10 - Антон Чехов - Русская классическая проза