вылетел призрачный шарик. Мимо, ветер мешает. Второй раз. Мимо, угол высок. Третий... пятый. Наконец, я отыскал идеальные условия, и последовал материальный выстрел. Первая камера готова. За ней – вторая. Мёртвый сектор обзора готов.
Я перехватил ошеломлённый взгляд Лёши. Ну да, это для меня я на каждый выстрел тратил по десять – пятнадцать минут и десятки виртуальных попыток. С его точки зрения, я вскинул ружьё к плечу и играючи за пару секунд влепил три шарика. Чувствую, объяснения будут долгие и трудные. Но – потом.
– За мной.
После впечатляющей стрельбы Лёша повиновался сразу и не споря. Подбежал к стене, подкинул меня, чтобы я забрался наверх. Не стал и просить подтянуть его на забор следом. Сейчас он мне помеха.
Что бы ни говорили, в силу своей природы я – хищник. Вдобавок пока жил в тайге, свои рефлексы старался отточить… Мальчишка, которому тогда нравилось ощущать себя эдаким суперменом. Сейчас я отбросил инженера, которым жил последние десять лет. Я снова жил в каменных джунглях кварталов мигрантов Парижа. Я сидел в таёжной засаде с ножом, замер неподвижно готовый к броску – только моя дичь сегодня не четвероногий, а двуногий зверь. И заметить меня не смог бы никакой даже лучший профессионал, чего уж говорить про здешнюю охрану.
Как я и рассчитывал, очень быстро один из охранников вышел посмотреть, в чём дело с камерами. Двигался и смотрел охранник вовсе не как случайный обыватель. Насмотрелся на таких вот из «бригад» девяностых, очень характерные мелочи выдают. Этот пырнёт чужака ножом не раздумывая. И на боку, не особо скрываясь, висел нож, причём намного больше и лучше того, который я вожу в машине. У меня-то легальный и по документам кухонный, а здесь – то самое, за изготовление которого полагается срок не в санатории. Я не стал красиво брать его в плен как в кино: всё-таки я не профессиональный военный, натасканный уложить разом двоих вооружённых противников, а напарник охранника обязательно высунется на шум. Ружьё я оставил Лёше, мешало бы, да и с ножом мне привычнее. Сейчас я прыгнул вниз, ударяя всей массой тела ботинками по спине чуть ниже черепа, ломая позвоночник.
Я как раз успел поменять старый кухонный нож на боевой, когда из дома выглянул второй охранник. Его лицо исказилось звероподобной гримасой. Мгновенно он кинулся на меня в атаку. Смазанный скоростью удар рукой с ножом в основание шеи. Насмерть бил, гад. Я ушёл в сторону, не пытаясь атаковать. Мне нужен манёвр. Враг, промахнувшись, по инерции сделал ещё несколько шагов и обернулся – лицо, вымороженное в нечеловеческом оскале. Он под какой-то химией, я это ощущал уже способностями. Понятно, с чего он быстр… и почему не разбираясь, затуманенное сознание дало указку сразу же убить.
Охранник сгорбился, словно оборотень в лунную ночь. Ударил ногой, снизу вверх, лягая как заправская лошадь. Я отшатнулся – мимо. И сам рванул вперёд. Силуэт охранника мелькнул, уходя вправо за бьющую руку. Но всё-таки я зацепил его! Тут же, не останавливая, продолжая движение, ударил ещё. Нож прошил пустоту, враг и второй раз успел выйти из-под удара. Грязно ушёл: вроде бы его оружие с моей стороны и можно меня в ответ самому ударить, вот только сустав человека не гнётся как шарнир. В обороне появился пустой сектор, чем я и воспользовался, загнав лезвие по рукоять мужику в почки. Какая бы ни была у него химия в крови, охранник рухнул на землю и захрипел. Заорать не успел, я ботинком встал ему на горло. Повезло. Матёрый волчара, и убивал не раз. Но больше привык к пистолету, с ним бы он меня запросто уделал. А вот на ножах резаться – силён, быстр, но умений скорее на кабацкую драку.
Времени стычка заняла немного, так что когда я затащил два трупа в гараж и открыл ворота, Лёша не успел особо перенервничать.
– На вас кровь, Игорь Данилович.
– Не моя… почти. Тут очень недружелюбные хозяева. Сразу как меня увидели, попробовали мне перерезать горло. Даже не спросили, кто я такой.
– Вы их…
– Да. Или они меня. Повезло, что боятся шума, и что выстрел пол-округи перебаламутит, даже если соседи не сразу поймут в чём дело. Будь у них стволы, а не холодняк – положили бы на месте. В гараж не заходи, извозишься. Следы снаружи я потом уберу, – тут я заметил, что Лёша захватил из машины тканевые перчатки, которые лежали там не пачкать руки, если колесо менять придётся. – Насчёт перчаток ты прав, – я махнул рукой, отказываясь, когда он хотел отдать мне вторую пару. – И мне не надо. Я руки обработал специальным составом, он отпечатки портит на какое-то время.
Не объяснять же, что в момент опасности мне про такие вещи думать не требуется, организм сам подстроится. А вот что Лёша простой человек – я не подумал, минус мне. Зато он мужик башковитый, сообразил.
В дом мы проникали через окно, не рискнув открывать дверь: вдруг в доме кто-то ещё уже с пистолетом. Повезло, что хозяева то ли из маскировки, то ли из жадности оставили старые рассохшиеся деревянные рамы: современные пластиковые так просто не вскроешь. Первый этаж оказался пуст. Зато возле двери и по коридору стояло несколько оригинальных ловушек, которые подняли бы тревогу, надумай кто войти. Хорошо, изнутри их найти и обезвредить было намного проще, особенно для двух мужиков-инженеров. Закончив с первым этажом, мы осторожно поднялись по лестнице наверх.
Резким движением открыв дверь, я вошёл в комнату. Лёша стоял за моим плечом. Окон не было, комната оказалась большая и проходная – или с дальней стороны какая-то подсобка. Та самая студия. В дальнем углу ближе к второй двери стоял диван, пока сложенный, но можно расправить в большую двуспальную кровать. На диване по-турецки сидела в одних трусиках-стрингах Яна, розовая от смущения, но голую грудь прикрыть не пыталась. Снимал фотограф, красивый жгучий брюнет, идеал молоденьких девочек – я таких вот профессиональных мошенников насмотрелся, ещё когда работал с Яшей-цыганом. Не просто так шорты и футболка у него как бы случайно фигуру подчёркивали, чтобы Яна невольно нет-нет, а цеплялась взглядом. Командовала всем эффектная тридцатилетняя рыжеволосая женщина в облегающем красном платье. Хотя на самом деле она была крашеная – я её узнал.
Сверкнула вспышка фотоаппарата, по инерции женщина сказала:
– Всё, последний. И ты очень красиво получилась, зря стеснялась…
Тут нас заметили. Яна