Читать интересную книгу Условно пригоден к службе - Юрецко Норберт

Во второй половине дня мы забрали доктора Херле из Тауфкирхена, где он жил, и вместе поехали в аэропорт. В 19.30 мы прибыли в Лондон и поехали в отель "Беркшир". Мы сгорали от нетерпения – как же будет двигаться "в поле" великий профессионал разведки доктор Херле. Это была катастрофа. Не имея никакого представления об осторожности и скрытности, он просто топал по Лондону. Мы, в отличие от него старались вести себя незаметно.

На следующий день, ровно в полдень, мне позвонил "Рюбецаль". Он уже был в Лондоне и хотел встретиться с нами в номере 506 отеля "Маунтбэттен". Мы вышли из отеля и двинулись на Монмаут-стрит, которая находится вблизи "Ковент-Гардена". На площади Лейсестер-Сквэйр мы разделились. Доктор Херле остался в кафе. От станции метро Лейсестер-Сквэйр Фредди пошел самым коротким путем по Монмаут-стрит прямо к отелю "Маунтбэттен", в то время как я повернул налево и пошел в обход через Чэринг-Кросс-Роуд и Шэфтсбери-Авеню. Таким образом, я шел с северного направления, навстречу Фредди, к гостинице, где остановился агент. Это была для нас знакомая и давно привычная процедура.

В 14.00 я сидел у "Рюбецаля", только что вернувшегося с обеда. Примерно час мы беседовали, обсуждая будущую встречу с доктором Херле, который должен был быть представлен ему под именем Берг. "Рюбецаль" снова был очень скептичен, но, в конце концов, согласился.

Фредди пришлось около получаса ждать снаружи. Проверив, что все было спокойно и ничего не вызывало подозрений, он отправился к доктору Херле. Я встретился с обоими примерно в 15.30. После моего рассказа о встрече с "Рюбецалем" мы обсудили дальнейший план действий. В 19.00 я должен был снова встретиться с "Рюбецалем", а через короткое время привести шефа. Фредди предложил в оставшееся время вместе погулять по Лондону. Но "маленький доктор", поблагодарив, отказался. – Идите спокойно сами, – сказал он, – я хочу еще немного побродить вдоль Темзы. Встречаемся в 18.00 в нашем отеле. Нас это тоже устраивало, поэтому в 16.00 мы расстались на площади Лейсестер-Сквэйр.

Ровно в 19.00 мы стартовали из паба, находившегося напротив отеля "Маунтбэттен". Доктор Херле (Берг) остался ждать. Он должен был войти в фойе только через десять минут после нас и там ждать оговоренного сигнала. Но дозвониться в номер "Рюбецаля" мне не удалось. В бюро регистрации я спросил о джентльмене из номера 506. – Сорри, ответили мне, – он съехал еще в 17.00. Нас как будто громом ударило. В отвратительном настроении мы вернулись к доктору Херле. Мне было ясно, что нас ожидает трудный разбор дела. Никто не смеется над таким провалом встречи.

Но мы ошиблись. Реакция нашего начальника была совершенно неожиданной, и нам долго не удавалось ее себе пояснить. Я был страшно зол на "Рюбецаля" и рассуждал, что бы могло с ним произойти. А Херле, наоборот, смотрел на нас спокойно и пожимал плечами: – Не переживайте так. Всякое бывает. Я беру всю ответственность на себя. Потом он повернулся и заказал нам три бокала "Гиннеса". Я спросил Фредди:- Что еще за ответственность? Что происходит? – Я вообще уже ничего не понимаю, – был его ответ, – я просто хотел бы узнать, почему "Рюбе" сбежал. Окончание путешествия прошло без заметных событий. И если я самому себе казался идиотом, то Херле вел себя как "крутой", как будто мы прокатились в Лондон просто на экскурсию.

Решение загадки

Загадка была решена лишь четыре месяца спустя. На следующей встрече, 8 августа, в Лозанне, "Рюбецаль" объяснил нам причину своего срочного отъезда. После того, как мы встретились в "Маунтбэттене", он еще отправился по магазинам, и в 16.15 вернулся в свой номер. Через полчаса у него зазвонил телефон. В трубке был мужской голос, который поздоровался с ним на русском языке: – Здравствуйте, господин… Как вы поживаете? Потом звонивший перешел на немецкий: – Могу я с вами немного поговорить? "Рюбецаль" поинтересовался у звонившего, кто он такой. Тот ответил, что он друг. Тогда наш информатор запаниковал, упаковал свои вещи и исчез.

Звонил ли "Рюбецалю" сам Херле, осталось тайной. Он, в любом случае, это решительно отрицал. Против его версии свидетельствует тот факт, что он один был не с нами, когда "Рюбе" позвонили. Кроме Фредди и меня, только Херле знал, в какой гостинице и под каким именем остановился наш агент. И если звонил именно он, то становится понятно и почему Херле так спокойно воспринял наш рассказ о сорвавшейся встрече, и его слова об ответственности. Кроме того, именно для этой встречи в Лондоне он без нашего ведома запросил у финансистов Службы уже упомянутые сто тысяч долларов. Мы располагаем предписанием о выдаче денег, выписанным на основе письма за номером Pr 0147/96.

Через несколько недель после провала в Лондоне наш конфликт с ним достиг абсолютного апогея. "Рюбецаль", который только много позже рассказал нам о странном звонке, тогда сам позвонил из Лондона, в первый раз после своего спешного отъезда из отеля. В Англии как раз проходил чемпионат Европы по футболу, и наш человек, похоже, приехал туда без материала, просто так. Но он хотел поговорить с нами о принципиальных вещах, в том числе и о несостоявшейся последней встрече. Я не хотел, чтобы источник диктовал мне дату и время встречи. Кроме того, после последней неудачи требовалась особенно тщательная подготовка. А еще из-за футбольного первенства у нас были бы проблемы с авиабилетами до Лондона и с местами в тамошних гостиницах. Потому спешка не требовалась, и я предложил "Рюбецалю" встретиться с нами в период с 16 по 23 августа, а до этого созвониться по телефону в июле.

Как и положено, Фредди и я отправились к доктору Херле, чтобы доложить о звонке "Рюбецаля". Его первая реакция обескуражила нас. Он моментально сильно побледнел и медленно встал. Я на мгновение замолчал и посмотрел на моего партнера. Фредди слегка поднял брови. Чуть приоткрытым ртом с белыми губами Херле тихо промолвил: – Да? Затем последовала пауза: – И что? Тут я подробно рассказал о звонке и о моих планах. Лицо нашего собеседника снова приобрело нормальный цвет. У нас возникло четкое чувство, что сообщение о звонке почему-то испугало его.

Ошеломленный, он, слегка заикаясь, отдал приказ. – Позвоните ему. Срочно. Мы прямо сейчас летим в Лондон. Сегодня. Или завтра. Все равно. Давайте, займитесь. Я спросил его, считает ли он это действительно правильным. Кроме того, мне только сейчас пришло в голову, что я не знаю, куда мне звонить "Рюбецалю" Я понятия не имел, в каком отеле он остановился. Лицо Херле из белого превратилось в красное. Он заорал: – Звоните ему! Спросите о нем в больших лондонских отелях! Звоните во все гостиницы, где он когда-либо останавливался. Мы летим в Лондон. – Но таких гостиниц может набраться пара дюжин, или даже больше, – пытался я возразить. Херле впал в полную истерику: – Да по мне, хоть сотня гостиниц! Фредди и я покачали головой, оставили разбушевавшегося Херле и вышли.

Мы снова направились на нижний этаж, к коллегам из отдела безопасности. По пути к лифту Фредди сказал:- Сейчас он вообще сошел с ума. Эта контора – сумасшедший дом. Он все время упрекает нас в том, что мы не профессионалы, а потом хочет, чтобы мы обзвонили все отели на острове и всех открыто спрашивали о нашем агенте. Норберт, ты хоть что-то понимаешь?

Ульбауэр терпеливо нас выслушал. Он был согласен с нами. "Рюбе" мог остановиться в любом отеле. Из-за футбольного чемпионата было возможно все. Начальник службы безопасности собрал нескольких своих коллег и объяснил им проблему. Франк Оффенбах, который как раз был в бюро, выругался: – Да если бы в моей лавке кто-то хотя бы попытался сделать что-то подобное, я тут же распрощался бы с ним. Что это у нас за шарашкина контора? Никого идея Херле не воодушевила, и никто ее не поддержал. На вторую половину дня было назначено совещание. Участниками его снова были Херле и Мёдлинг, реферат которого назывался теперь не 12 А, а 13 А, Томберг, Ульбауэр и Гайсбауэр из 52 D и начальник 52-го подотдела Вильгельм. Вопрос был подвергнут подробному обсуждению, но к единому мнению так и не пришли. Потому в конце Вильгельм взял на себя инициативу. Как самый старший по должности на совещании он отдал такое письменное распоряжение: "Исходя из соображений безопасности господину Даннау после дополнительной консультации с UAL 52 не разрешается разыскивать агента в отелях города Лондона".

Херле был в ярости из-за того, что его приказ пришлось отозвать. Он обратился к тогдашнему начальнику Пятого отдела Фёртчу и попросил о нашем переводе. Кроме того, он передал нам, что больше вообще не хочет нас видеть. 1 августа 1996 года мы формально перешли в 52 DB, то есть, к Ульбауэру. К тому времени Фредди и я получили новые оперативные псевдонимы. Даннау превратился в Буземанна, а Тойбнер – во Фрайзинга.

Все последующее время нас за спиной продолжали обвинять в хищениях и прочих служебных проступках. Это привело к еще двум большим внутренним расследованиям, о которых мы – подозреваемые – вообще ничего не узнали. На нас оказывалось давление, которое вскоре уже нельзя было выдержать.