Читать интересную книгу Великие аферы XX века. Том 2 - Сергей Голубицкий

Уже при первой же попытке обобщения нас ожидает большой сюрприз! Оказывается, что практически все случаи американской экономической и культурной экспансии развиваются по аналогичному – дабхольскому – сценарию! Значит, дело не в Энроне, а где-то в самой «консерватории». Но где? Кажется, мне удалось нащупать ответ.

Всеобщая американская «консерватория» – это неистребимый дух миссионерства, желание всех и вся учить тому, что единственно правильно и верно. Об этом духе мы уже говорили подробно во второй главе книги. Продолжим этот разговор под несколько иным углом. В самом миссионерстве ничего предосудительного нет, мало ли по свету ходит проповедников? Однако американский вариант представлен в некой синтетической форме, которая как-то уж очень антипатична и вызывает повсеместную аллергию. И вот почему.

Американское миссионерство – это соединение представлений о собственной исключительности и лучшей природе, позаимствованное из иудаизма, и энергии навязывания своей воли окружающим, свойственной протестантизму. Возьмите правоверного еврея: он искренне полагает, что лучше всех гоев, и такое радостное открытие помогает ему выживать в условиях повсеместного отторжения (того, что называется, универсальным антисемитизмом). Однако при этом еврей не пытается исправлять окружающих и переделывать их на собственный лад: «Мы – такие как есть, и вы тоже – такие как есть». Теперь представьте, что подобное чувство первородства дополняется неутомимым желанием поднять окружающих до «высот» собственного «Я». Получится Мартин Лютер на коне, сеющий повсеместно мечом и огнем «светлое, чистое и разумное» и при этом не перестающий долдонить о собственном превосходстве. Представили? Замечательно, а теперь знакомьтесь – это и есть Энрон в Индии (да и по всему остальному свету). А вот – его братья-близнецы, борющиеся с собственным представлением о том, что такое терроризм, в самых отдаленных уголках планеты.

Впрочем, все это старо, как мир. Прототип американского борца за собственный образ Добра и Зла – библейский Иосиф. Помните чудесный сон, которым любимый сын Иакова решил обрадовать своих братьев? Вот он в художественном апокрифе Томаса Манна: «Я видел нас всех в поле, где мы, сыновья Иакова, все вместе убирали пшеницу. Но это было не наше поле, а другое, удивительно чужое. Но мы об этом не говорили. Мы молча работали, сначала жали, а потом вязали снопы». Очень символичный и показательный момент – чужое поле! И далее: «Когда мы связали свои снопы, каждый по снопу, мы оставили их и, словно нам больше нечего было делать, пошли прочь, ничего друг другу не говоря. Не успели мы, однако, сделать двадцать или, может быть, сорок шагов, как Рувим оглянулся и молча указал рукой на то место, где мы вязали снопы. Да, Рувим, это был ты. Мы все остановились и, заслонясь от солнца, стали глядеть туда. И что же мы видим? Мой сноп, совершенно прямо, стоит посредине, а ваши – стоят кругом и кланяются моему снопу, да, да, они все кланяются и кланяются, а он все стоит и стоит».

Очень мило, не правда ли? А как приятно было братьям слушать Иосифа, особенно после того, как они пропахали весь день в поле, а Иосиф проспал дома, где ему и привиделся волшебный сон, которым он поспешил осчастливить родственников. Думаю, читатель помнит, что сделали братья с Иосифом: сначала отмолотили, а потом продали в рабство. А Иосиф все не переставал удивляться: «За что?». Не перестают удивляться и американцы.

Причем недоумевают искренне, на грани дурашливости: «За что нас так не любят во всем мире?». А в результате? В результате мы имеем ровным счетом то, чем заканчивались все американские экспансии: в Корее, во Вьетнаме, в Сомали. Или в облегченной форме: разбитые витрины Макдональдсов по всему миру, сжигание звездно-полосатого флага, история энроновского Дабхола, на худой конец! Кому ж понравится, когда постоянно учат уму разуму и при этом напоминают о второсортности?

Нам остается описать последнюю грань индийской трагедии Энрона. Грань, на первый – и даже на второй! – взгляд, скрытую – но тем ценнее она для нашей конечной цели – разгадки тайны мертвого Левиафана. Сначала зададим абстрактный вопрос: «Может ли синтетическое миссионерство добиться успеха в принципе?» А теперь – более приземленно: «Был ли шанс у Энрона добиться успеха в Дабхоле?» Ответ: теоретический шанс, конечно, был. Есть множество примеров в мировой истории, когда победители успешно навязывали собственную волю побежденным и побежденные либо адаптировались, либо исчезали навеки с лица земли. Скажу больше: навязывание собственной воли – один из основополагающих принципов человеческого поведения.

Лучше всех об этом рассказал Георг Гегель в главе «О господстве и рабстве» своего нечеловеческого труда «Феноменология духа» («нечеловеческого» из-за невозможности для простого смертного прочитать его от начала до конца). Идея Гегеля: когда встречаются два «самосознания», происходит неизбежное столкновение и борьба за доминирование. Решается вопрос: «Кто смирится с ролью Раба (Knecht), а кто станет Господином (Herr)?». Эта коллизия универсальна для любой исторической и социальной ситуации, поэтому применима как к карьерному росту Шеррон Уоткинс и противоборству Энрона с властями штата Махараштра, так и к распределению ролей во время семейного ужина на твоей, читатель, кухне (кто-то будет мыть посуду, а кто-то кидаться солонкой).

Ясно, что и Энрон, и американское синтетическое миссионерство в целом полагают себя Господами. Да и решимости навязывать собственную волю им не занимать. Так как насчет практического шанса на успех? Ответ дает Гегель, определяя качества, необходимые для доминирования: для того, чтобы стать Господином, нужно ставить власть и независимость выше собственной жизни. Раб выбирает выживание любой ценой и поэтому он Раб. Господин готов идти до конца и поэтому он Господин.

Вот, собственно, и вся разгадка: в американском миссионерстве есть все, что нужно для доминирования, кроме самого главного – готовности идти до конца в своей борьбе за утверждение своих принципов и идеалов. Ни один американский миссионер не готов пожертвовать жизнью. Причем не обязательно в прямом смысле слова: до этого, как правило, вообще дело не доходит. Главное, иметь то, что сами американцы именуют гордым словом «balls»[86] и дать понять окружающим, что вы готовы пойти до конца. Вот этих-то balls в американском синтетическом миссионерстве и нет. А раз нет, то заключительным аккордом всегда звучит сублимационный мотив обиды: «Ну вот! Мы тут старались для вашего же блага, а вы не хотите. Как это вы сами не понимаете, что вы не правы, а мы правы?».

Если бы в этом месте я поставил точку, то перестал бы себя уважать. Потому что получилась бы историческая неправда и подтасовка. В реальности американское синтетическое миссионерство – на порядок более тонкое явление, не укладывающееся в абстрактные колодки гегелевской мысли. Достаточно одного примера.

Два года назад я написал статью под названием «Неожиданная дихотомия войны», посвященную варварской бомбардировке Белграда – очередному подвигу американского миссионерства. В той статье я впервые поднял тему «balls» и процитировал Элиезера Воронель-Дацевича, профессора израильского университета Бар-Илан: «Представим себе бомбы, падающие на Нью-Йорк, толпы мечущихся в ужасе „белых воротничков“, бесконечные схватки благородных васпов за обладание сортиром, водопроводом и дефицитными прокладками „Олвайс“, без которых нельзя жить, огромную вереницу беженцев в центральные штаты, потрясающий спрос на средства от поноса, жуткие крики с требованиями „немедленно прекратить этот кошмар“, и дорогие наши политкорректные афроамериканцы, разбивающие под шумок витрины супермаркетов. Чтобы победить Америку, нужен какой-нибудь Шамиль Басаев, который взорвет пару роддомов, и война окончена».

Получилась жуткая цитата, поскольку спустя полтора года модель Воронеля воплотилась в реальных событиях 11 сентября 2001 года. И – вот чудо! Ничего, из того, что так самозабвенно живописал израильский профессор, не случилось: вместо «схваток благородных васпов за обладание сортиром» простые ирландские парни пошли в огонь без лишних слов и пафоса, где обняли смерть под руинами небоскребов. Так сама реальность внесла коррекцию в очередную идеальную конструкцию.

А теперь самое потрясающее: события 11 сентября никак не следовали классической модели миссионерства, но это вовсе не означает, что эта модель исчезла: Америка проявила стоический героизм, оправилась от шока и… снова принялась за свое: учить остальной мир уму разуму и правильному представлению о том, что такое хорошо и что такое плохо. Казалось, что после собственного страдания, появится понимание страдания других, но – нет! Ничего этого не случилось, договорились даже до того, что назвали самоубийц-террористов трусами. И сами поверили в эту глупость. Хотя человек, с улыбкой идущий на смерть, может быть кем угодно, даже отъявленным негодяем, но только не трусом.