В свое время внучка старого князя в Цзянду, владетельная госпожа земель Гусу, была выдана за Чжао Маня, чжунвэя[156] из Цзянсу. Этот Чжао Мань до того возлюбил Фэн Ваньцзиня, что если не ел с ним из одной посуды, не насыщался. У него рано объявился тайный недуг, почему он к жене своей не приближался. Фэн Ваньцзинь вступил в связь с госпожой Чжао, и та забеременела.
Чжао Мань был ревнив и вспыльчив. В страхе перед ним госпожа Чжао сослалась на недомогание и переехала во дворец старого князя. Здесь она разрешилась от бремени двойней. Девочку, которая появилась на свет первой, назвали Ичжу, вторую нарекли Хэдэ. Их отослали к Фэн Ваньцзиню, и дабы скрыть обстоятельства рождения, дали им фамилию Чжао.
Уже в детском возрасте Ичжу отличалась умом и сообразительностью. В семье Фэн Ваньцзиня хранилось сочинение старца Пэн-цзу «Различение пульсов»,[157] и по этой книге она овладела искусством управлять дыханием. Повзрослев, стала она осанкою изящна, в поступи легка, поднимет ножку будто вспорхнет, за что и прозвали ее Ласточкой.
Хэдэ телом была гладка, словно бы умащена притираниями, когда выходила из купальни, всегда казалась сухой. Была она искусна в пении, голос ее, приятный для слуха, лился медленно и нежно. Сестры были несравненными красавицами.
После смерти Фэн Ваньцзиня семья его разорилась. Фэиянь с младшей сестрой вынуждены были перебраться в Чанъань[158], где в то время их знали еще как побочных дочерей Чжао Маня. Они поселились в переулке рядом с неким Чжао Линем, начальником стражи во дворце правителя Янъэ[159]. Надеясь на его покровительство, сестры не однажды подносили ему в дар узорные вышивки. Он всякий раз смущался, но подношения принимал. Вскоре девушки переехали к нему, и их стали считать за дочерей Чжао Линя. Некогда родная дочь Чжао Линя служила во дворце, но заболела и умерла, Фэйянь назвалась ее именем и вместе с Хэдэ стала служить во внутренних покоях дворца. С замиранием сердца, забывая о еде, они могли целыми днями слушать песни. Еще в бытность свою служанками сестры начали постигать искусство пения и танцев, украдкой подражая танцовщицам и певицам. К тому времени они узнали крайнюю нужду и в деньгах, и в платье, так как почти все сбережения растратили на пустяки, покупая без всякой оглядки на цену притирания, благовония для омовений и пудру. В доме не было ни одной служанки, которая бы не сказала, что девицы с придурью, ибо на двоих у них было одно-единственное одеяло.
Между тем Фэйянь свела знакомство с соседом, императорским ловчим. Как-то снежной ночью она ждала этого ловчего подле дома. Чтобы не замерзнуть, она стала реже дышать. Ловчий удивился, что Фэйянь не только не дрожит от холода, но еще и теплая. Он пришел в изумление и почел ее за небожительницу. В скором времени, благодаря влиянию своей госпожи, Фэйянь попала в императорский дворец, и император тотчас призвал ее. Ее тетка Фаньи, дама-распорядительница высочайшей опочивальни, знала, что у Вэйянь что-то было с императорским ловчим, вот почему при этом известии у нее похолодело сердце.
Когда государь прибыл почтить Фэйянь благосклонностью, Фэйянь обуял страх, и она не вышла навстречу государю. Она зажмурила глаза, прикрыла руками лицо и плакала так, что слезы стекали у нее даже с подбородка. Три ночи продержал он ее в своих объятиях, но так и не смог с нею сблизиться. Однако у него и в мыслях не было корить ее. Когда однажды дворцовые дамы, ранее бывшие в милости у государя, как бы ненароком спросили о ней, тот ответствовал:
— Она столь роскошна, будто в ней всего в избытке, до того мягка, словно бы без костей. Она и медлительна, и робка, то как бы отдаляется от тебя, то приближается вновь. К тому же Фэйянь — человек долга и благопристойности. Да что там, разве идет она в сравнение с вами, которые водят дружбу со слугами и лебезят перед ними?
В конце концов государь разделил с Фэйянь ложе, и киноварь увлажнила циновки. После этого Фаньи завела как-то с Фэйянь беседу с глазу на глаз:
— Выходит, ловчий и не приближался к тебе?
Фэйянь ответила:
— Три дня я практиковала способ сосредоточения на своем естестве, отчего плоть моя налилась и набухла. Будучи телом грузен и могуч, государь нанес мне глубокую рану.
С того дня государь особо выделял Фэйянь своей благосклонностью, а ее соперницы стали именовать Фэйянь не иначе, как государыней Чжао.
Однажды государь, пребывая в личных покоях, что подле залы Уточек-неразлучниц[160], изволил просматривать списки наложниц. Фаньи обронила слово о том, что у Фэйянь есть еще и младшая сестра по имени Хэдэ, равно прекрасная лицом и телом, к тому же по натуре своей благонравная.
— Поверьте, — добавила Фаньи, — она ни в чем не уступит государыне Чжао.
Государь незамедлительно приказал придворному по имени Люй Яньфу взять его личную коляску, изукрашенную нефритом и драгоценными каменьями, и, положив в нее матрасик из перьев феникса, ехать за Хэдэ. Однако же Хэдэ предложение отклонила, сказав придворному:
— Без приглашения моей драгоценной сестры не смею следовать за вами. Уж лучше отрубите мне голову и отнесите ее во дворец.
Люй Яньфу воротился и в точности доложил обо всем государю. Тогда Фаньи, якобы для государевых нужд, взяла принадлежавший Фэйянь платок с собственноручной ее разноцветной вышивкой и отправила Хэдэ как подтверждение воли государыни. Хэдэ дважды омылась, надушилась ароматным настоем алоэ из Цзюцюя и убрала себя так: закрутила волосы в узел «на новый лад», тонко подвела черною тушью брови в стиле «очертания далеких гор» и завершила свой убор небрежным прикосновением, добавив к лицу красную мушку. Не имея достойных одежд, она надела простое платье с короткими рукавами и юбку с вышивкою и дополнила наряд носками с узором в виде слив.
Государь повелел навесить спальный полог в зале Облачного блеска и повелел Фаньи ввести Хэдэ в залу. Однако Хэдэ сказала:
— Моя драгоценная сестрица злонравна и ревнива, всякое благодеяние государя ей нетрудно обратить в беду. Готова снести позор казни, ибо не жаль мне жизни, но без наставления сестрицы не пойду.
Опустив глаза, Хэдэ переступала с ножки на ножку, не в силах следовать за Фаньи. Речь ее звучала твердо. И все, кто был подле нее, изъявили свое одобрение. Государь отослал Хэдэ домой.
В то время при дворе находилась Нао Фанчэн, которая еще при государе Сюань-ди[161] исправляла должность управительницы дворца Ароматов[162]. Ныне, уже поседевшая, она служила наставницей при государевых наложницах. Как-то однажды, стоя позади государя, Нао Фанчэн плюнула и сказала: