мешковатых старушечьих платьев и неудобной обуви, в пятьдесят, если не считать седых волос, она выглядела от силы на сорок, поэтому, когда днем Полина приметила подъехавшую к их дому карету, она предупредила Аллу, чтобы та подготовилась, и сама долго не пускала подозрительных визитеров в дом.
Войдя в гостиную, незнакомцы застали там одетую в мешковатое платье сухонькую старушку с растрепанными седыми волосами и сгорбленной спиной, маленькая Алла скукожилась до совершенно крошечных размеров и дрожала так, словно вот-вот может рассыпаться. При этом она мертво вцепилась в огромную и совсем не подходящую для театра сумку, в которой лежала длинная, до самого пола, накидка с капюшоном. В былые годы эта накидка несколько раз спасала Аллу, когда ей приходилось убегать с места преступления, что называется, в полном ню. Теперь же этот аксессуар добавлял сумасшедшинки к ее образу.
Незваные гости тянули куда-то не понимающую, чего от нее хотят, старуху, в то время как служанка пыталась расправить вуалетку на шляпке или расчесать потрепанный мех на жутковатой горжетке.
Злоумышленники решили, что бабка давно уже впала в маразм, и не особенно стеснялись ее присутствия. Так, сидя в ложе и любуясь на огромный букет, который, как ей втолковывали в карете, она должна вручить сыну, Алла заставила лжежурналистов повторять ей это снова и снова, ссылаясь на глухоту. Таким образом, она добилась того, что новые знакомые, не опасаясь быть услышанными, вели разговоры у нее за спиной.
— Ты уже обрызгал цветы ядом? — спросил тот, кого после следователь Градовский назовет мистер Игрек.
— Сдурел, старуха бы уже надышалась им, всю дорогу мусолила в своих ручонках.
— Не забудь спрыснуть. Если тебе не удастся пристрелить Аполлона на сцене, яд завершит дело. Полиция же, обнаружив, что букет отравлен, решит, что это сделала старая дура.
— Хватило бы и того, что после выстрела я загляну в ложу и суну револьвер в ее руки. Картинка сложится что надо, бабка окончательно выжила из ума: мало того что вознамерилась наградить сына отравленными цветами, так еще и стреляла в него, — не согласился с Игреком Икс.
— А тебе не кажется, что это уже перебор? И огнестрел, и яд? Полиция в такое не поверит, — мотал головой Зет.
— Если убийца нормальный, конечно, это перебор, а на эту достаточно посмотреть. — Он рассмеялся.
Теперь Алла поняла, что привезшие ее в театр люди решили убить не ее, а Аполлона. Когда ее разместили в театральной ложе и оставили одну, женщина мысленно сосчитала до ста, потом тихо подкралась к двери и, выглянув, обнаружила, что злоумышленников нет поблизости и ее никто не охраняет.
Полезно иногда, чтобы тебя считали ни на что не способной беспомощной старой дурой. Алла достала из внутреннего кармана сумки железные шарики, которые обычно использовала в качестве утяжелителей для упражнений или метала их на меткость в корзинку для рукоделия. Оружия она не носила из принципа. Потом, сняв с ноги чулок, Алла отправила все шарики туда и завязала узлом. Прекрасно зная все ходы и выходы в театре, все-таки она там много лет служила, Алла сразу же определила, что из ее ложи проще простого пробраться за кулисы и оттуда на сцену. Сняв туфли, шляпу и перчатки и наконец удалив из глаза пленку-бельмо, она крадучись вышла из своего убежища и, пробежав через коротенький коридорчик, оказалась в святая святых театра. Если бы ее поймали здесь босой, это только подтвердило бы репутацию городской сумасшедшей, но зрители давно уже смотрели представление, а получившая небольшой перерыв обслуга наверняка тешила себя чаем.
Алла оказалась на сцене как раз вовремя, оркестр устроил настоящую музыкальную бурю: бухали барабаны, медный лист изображал раскаты грома, мистер Икс прицелился, и в этот момент Алла обрушила ему на голову чулок с грузом. Револьвер отлетел в сторону, так и не успев выстрелить, мужчина повернулся к ней, его руки метнулись вверх, запоздало прикрывая голову, и тут же Алла ударила во второй, в третий, в четвертый раз, пока лицо стрелка не превратилось в отвратительную кровавую массу, а у нее в руках не остался окровавленный пустой чулок, из которого вылетели и раскатились по всей сцене железные шарики. Оркестр продолжал свою партию, Алла схватила револьвер и, плохо соображая, что делать дальше, покинула место расправы. Теперь Алла могла молиться только об одном, чтобы никто не возник на ее пути и не помешал разобраться с оставшимися двумя убийцами. Где их искать? Когда лжежурналисты доставили ее в театр, первым делом посетили директора. В то время, когда Алла служила в театре, Владимир Степанович Скоробогатов был заместителем директора, и они почти не общались. Вспомнив, что вся троица вела себя там достаточно раскованно, Алла предположила, что директор традиционно предоставил журналистам свой кабинет, и оказалась права. Мистер Игрек и мистер Зет мирно беседовали о чем-то, когда Алла, вся в крови, с револьвером в руках, отворила дверь. Она сразу же начала стрелять, понимая, что победить превосходящих ее численностью противников можно только внезапной атакой. После того как оба противника были повержены, она прошла в кабинет, закрыв за собой дверь, и первым делом умылась, воспользовавшись водой из вазы. Теперь ей оставалось либо дождаться полиции, прикинувшись окончательно свихнувшейся, либо… Нет, разумеется, ни в коем случае не следует сдаваться, она должна, она просто обязана выбраться. В кабинете директора не было никакой одежды, а сумка с накидкой осталась в ложе. Даже если никто не увидит, как она, окровавленная, возвращается на свое место, кровь непременно останется на мягкой обивке кресла или на двери и ее обнаружат. Алла вышла в коридор и, пройдя в ближайшую гримуборную, обнаружила там висящее на стене темное платье. Недолго думая она стянула с себя старушечий окровавленный наряд и надела на себя обновку. Модное и изящное, оно совершенно не подходило к образу, который должна была играть Алла, но выбирать не приходилось. Свое платье она свернула в узел и отправилась в обратный путь. По дороге Благинина обнаружила целую комнату с бутафорским оружием и, протерев наган, оставила его там.
Наконец вернувшись в свою ложу, она надела шляпу с вуалью, жуткая горжетка немного прикрыла не подходящее ей изящное платье, глаз снова был закрыт отвратительным бельмом, перчатки надежно спрятали ее красивые, ухоженные руки. Она даже не побрезговала натянуть на ногу окровавленный чулок, так как опасалась, что без него неудобная обувь вообще свалится с ее крошечной ножки. Испорченное платье Алла засунула в сумку, предварительно завернув его в непригодившуюся накидку.
Алла Львовна не знала, кому понадобилось подсылать убийц