— И ты знаешь, — со вздохом говорит мужчина. — Позволь тебе представить сэра Робера де Армуаза.
Помедлив, добавляет:
— Если помнишь, ты даже собиралась наградить его за спасение моей жизни. В прошлом году, во время Лондонского заговора этот проходимец оказался нам очень полезен.
— К вашим услугам, — отвешиваю я церемониальный поклон.
— Только не задирай нос, Робер, — усмехается старый знакомец. — Ты что же думаешь за нами случайно все время неслась по пятам целая свора? Мы были всего лишь приманкой для дурака, этакой дымовой завесой, пока втайне обтяпывалось настоящее дело!
— Да, что-то такое всплывает в памяти, — с улыбкой заявляет Екатерина. — Кстати, он и в самом деле очень… предприимчив.
И вот тут до меня доходит.
— Оуэн? — с недоверием спрашиваю я. — Тот самый Оуэн? Я имею в виду Оуэна Тюдора…
— Да, — царственно кивает Екатерина, — это мой добрый друг и верный подданный сэр Оуэн Мередит Тюдор.
Шпион и наемник, известный мне как Стефан слегка наклоняет голову, не выпуская меня из вида, и я все еще пребывая в легком ошеломлении, вежливо киваю мужу королевы Англии. Подумать только, я путешествовал с живой легендой, с чертовым Тюдором!
— Кстати, ваше величество, — деликатно замечаю я. — Просто любопытно, а насколько велико то самое вознаграждение?
Переглянувшись, супруги улыбаются. Эдак хищно, словно пара щук при виде жирного карася. Королева заявляет:
— Ничего не скажешь, хорош! Если он так же ловок в деле, как востер на язык, я бы не отказалась принять его на службу.
Оуэн меряет меня пронзительным взглядом.
— Ну, что скажешь? — негромко спрашивает он.
Я вежливо кланяюсь, в голосе сожаление:
— Увы, я уже состою на службе одной особы. Той самой, чье местоположение вы, ваше величество отказываетесь мне открыть.
Королева косится на Оуэна, тот глядит на женщину, заломив левую бровь. Скривясь, словно в поедаемом ею яблоке оказался червяк, Екатерина цедит сквозь зубы:
— Твой знакомец оказался бывшим телохранителем… одной моей родственницы… сейчас она в заточении. Не понимаю, как он вообще узнал, что она жива. Давным-давно все считают ее мертвой!
Муж глядит пристально, помявшись, королева раздраженно добавляет:
— Никто в мире не должен знать, где находится Клод Баварская. Ты же знаешь, это не мой секрет!
Кивнув, Оуэн поворачивается ко мне, в его голосе холод:
— Зачем тебе Дочь Орлеана?
— Я люблю ее, — твердо заявляю я, — а она любит меня. Жанна предназначена мне самим Небом! Я был ее личным телохранителем, и до сих пор остаюсь им. И пока я жив, буду искать ее!
— Погоди, погоди… Так ты тот самый францисканец, что пытался выкрасть Девственницу у графа Люксембургского? — хлопает себя по лбу Оуэн. — Ну и ну! — в голосе его я с удовлетворением различаю нотки уважения.
Несколько мгновений он пристально разглядывает меня, затем поворачивается к Екатерине.
— Ваше величество, — негромко заявляет Оуэн. Сейчас как никогда в его голосе отчетливо звучит валлийский акцент, — Полагаю, вы и в самом деле кое-чем обязаны Роберу за спасение моей жизни.
— Не так уж и обязана! — сварливо замечает женщина. — Подумаешь, подвиг. Дарую ему кошелек золота и мое королевское прощение за то, что влез ко мне среди ночи, и пусть катится на все четыре стороны!
— Вот так дешево вы цените мою жизнь, ваше величество? — холодно спрашивает Оуэн.
Густые брови сошлись к переносице, крылья носа гневно раздуваются, глаза мечут молнии.
— А почему это я должна ценить ее дороже? — тут же парирует Екатерина.
Королева, выпрямившись во весь свой небольшой рост, скрещивает тонкие руки на высокой груди. Нос вздернула, губы сжала, взглядом хоть танковую броню плавь, больше двух секунд ни один бронированный монстр не выдюжит.
Напряжение в спальне явственно сгущается. Не выдержав, пес подает было голос, тут же в унисон раздается гневное: "Молчать!". Битва взглядов продолжается еще с полминуты, затем Оуэн низко кланяется и ледяным тоном заявляет:
— Как вам будет угодно, ваше королевское величество!
Крутанувшись на каблуках, он идет к выходу из спальни печатая шаг. Каблуки вбивает в пол с такой яростью, что каменные плиты явственно подрагивают. Громко хлопает входная дверь, Екатерина вздрагивает.
— Ты, это ты во всем виноват! — шипит она, с ненавистью глядя на меня. — Мерзавец! Какой же ты негодяй! Почему, ну почему я не кликнула стражу!
Помолчав, заламывает руки, в голосе отчаяние:
— Но что же теперь делать? Боже, подскажи что мне делать? Сейчас Тюдор не послушает и самого дьявола! В прошлый раз он вот так же исчез и вернулся только через два месяца!
— Полагаю, я смог бы его вернуть, — громко заявляю я. — Если узнаю то, что меня интересует, я еще успею его перехватить.
Какое- то мгновение Екатерина разглядывает меня бешенными глазами, и я тихонько радуюсь, что в руках у женщины нет никакого оружия. Наконец она сдается.
— Вы действительно любите Клод? — спрашивает она как-то тоскливо.
Я киваю, не сводя с нее глаз.
— Замок Буврей, что в Нормандии, — бросает Екатерина, и тут же поджимает губы, словно жалея о вырвавшихся словах.
— Спасибо, — говорю я искренне. — Благодарю вас, ваше величество. С вашего позволения я побежал, мне еще надо найти сэра Оуэна.
Королева дергается, то ли пытаясь схватить подсвечник и пойти со мной, то ли перекрестить меня на дорогу. Я отмахиваюсь:
— Нет-нет, не провожайте меня. Я уйду через окно, как и пришел, так оно будет вернее.
Когда, грязно ругаясь, Оуэн влетает в конюшню, я уже тут как тут. Цыкнув на заспанного конюха, трясущимися руками он начинает седлать холеного вороного жеребца.
— Девушка, которую люблю, — негромко замечаю я. — отличается вспыльчивым характером. Она своевольна, и никогда не прислушивается к чужому мнению.
Тюдор, не обращая никакого внимания на мои слова, водружает седло на спину жеребца.
— Мне повезло полюбить самую удивительную девушку на свете. — размеренно продолжаю я. — Она чудесная, удивительная, а еще она сводная сестра королевы Англии. Ее с детства воспитывали как принцессу, а она полюбила простого рыцаря, это ли не чудо?
Валлиец заканчивает седлать коня, я молча гляжу на него, и наконец он поворачивает ко мне покрасневшее от гнева лицо. Не успевает Оуэн рта открыть, как я заявляю:
— Такая женщина — большая драгоценность, и быть рядом с ней — непростое испытание.
Я делаю шаг вперед, и кладу руку на плечо Тюдора.
— Когда-то я не понимал, что следует дорожить каждым мгновением проведенным рядом с любимой. Жизнь жестоко наказала меня.
Оуэн глядит недоверчиво, губы поджал, на высоком лбу собрались морщины. Вздохнув, я убираю руку.
— Поверь, — говорю я устало, — сейчас ты нужен ей больше всего на свете. Собственно, ты единственное, что у нее есть.
— Болтун, — хмыкает Тюдор криво ухмыляясь.
Огонь в его глазах медленно гаснет, плечи опускаются, он тяжело вздыхает. Подумав, спрашивает:
— А что, у Жанны и в самом деле тяжелый характер?
— Не тяжелее, чем у сестры! — фыркаю я.
Переглянувшись, мы одновременно улыбаемся.
— Подсказала?
Я киваю.
— Душа у нее добрая, — подумав, заявляет Оуэн, я вежливо киваю.
— Кстати, — говорю я откашлявшись, — просто чтобы все до конца прояснить… В общем, сжег я те карты. Не сердись, но там зло.
— Да я не сержусь, — хмыкает Оуэн. — Главное, что мы здорово пощипали орден, отчего власть Екатерины только усилилась. Ну а то, что ты первым успел меня оглушить — так тут кому повезет.
Он подмигивает, в голосе веселье:
— Признаюсь честно, я опоздал всего на пару мгновений. Уже и место прикинул, куда влуплю.
Я только качаю головой. Похоже, родственничек мне достался еще тот. Ведь когда я найду Жанну, и если у нас с ней все получится, то мы с чертовым Тюдором будем женаты на сестрах, не так ли?
— Ну, я пошел? — спрашиваю я, вытягивая повод оседланного жеребца из твердой, словно вырезанной из дерева, ладони валлийца.
Несколько секунд Тюдор глядит на меня с недоумением, затем, расхохотавшись, хлопает по плечу. Морщась, я незаметно растираю ушибленное место, рука у валлийца словно отлита из свинца.
— Эй там! — кричит он гулко.
В дверь конюшни тут же просовывается мятая со сна физиономия, волосы всклокочены, сонные глаза выпучены от усердия.
— Проводи моего гостя до ворот и передай, что я разрешил его выпустить, — повелительно бросает Оуэн.
— Спасибо, друг, — говорю я.
— Скачи уж, — улыбается тот, — но чтобы в спальню к Екатерине в последний раз!
Уже через минуту я возвращаюсь обратно.