Читать интересную книгу Лучшие отели мира - Виктория Завьялова

«Президентские» номера по традиции интересуют многих русских гостей. «Президентский» номер Four Seasons Doha занимает два последних этажа небоскреба. Это анфилада то ли из шести, то ли из семи, то ли из девяти комнат в американском стиле 1930-х годов. Это не дом, а целый «Кадиллак». Патетическая симфония цельнокроеных деревянных панелей и украшательской живописи в духе Тамары де Лемпицки, мощной убедительной кожаной мебели, «сенаторского» хрусталя, золотых кранов и краников в ванной комнате.

Комплекс SPA, которым так гордятся в самом отеле, включает классический международный набор самых популярных процедур SPA – различные виды массажей, бань, струй в бассейнах. Стандартная пятизвездная коллекция без арабских специалитетов. Огромное SPA – это козырная замена довольно скромным пляжным удовольствиям Four Seasons Doha (пляж отеля не так велик, как хотелось бы). Но, с другой стороны, оно – обратная сторона той самолетно-кочевой жизни, которую вынужден вести международный бизнесмен, оторванный, к примеру, от родного Штутгарта или Бостона. Сегодня его дом – это Four Seasons в Гонконге, завтра – Four Seasons в Провансе, послезавтра – Four Seasons в Женеве. А вот с недавнего времени и в Дохе.

Венеция по-китайски

The Venetian Hotel & Resort, Макао, КитайЕкатерина Истомина

Макао – это особый административный регион Китая, бывшая португальская колония, бывшее гнездо китайской мафии, или же триады, а также нынешний китайский Лас-Вегас. Тем, кто решил побывать на Макао, нужно будет сначала долететь до Гонконга, потом доехать до порта, сесть на паром и час плыть до Макао.

Если у вас русский паспорт, то вам потребуется виза в Макао, позаботиться о которой нужно еще в России. Вернее, нужна не собственно виза в паспорте, а специальный запрос, согласно которому пограничники в Макао поставят вам три штампа о въезде. Впрочем, те, кто летает по миру на собственном «Боинге», могут запросить в Макао посадку – здесь недавно открыли аэропорт и теперь обещают увеличить протяженность взлетно-посадочной полосы.

«Макао» – такое невероятно красивое, экзотическое слово. Слово красивое, но вот место какое-то несуразное. Раньше в Макао были португальцы, причем с откровенными миссионерскими целями. На острове приблизительно с XVI века заправлял орден иезуитов, братьев Иисуса. Иезуитов трудно назвать монахами в привычном понимании слова – это были религиозные политики. Они успели сделать кое-что: центр Макао (регион состоит из двух островов, один так и называется – Макао, – соединенных двумя длинными футуристическими мостами) подается в путеводителе как «старый милый португальский уголок». Однако те, кто надеется увидеть «кусочек старого Лиссабона», будут разочарованы. Китайская культура уже разъела все, что осталось от колонизаторов, – Макао был передан китайцам в 2000 году.

«Старый милый центр» Макао – это четыре отреставрированных двухэтажных строения, одна декоративная крепость с тремя ржавыми пушками и одна религиозная развалина – стена сгоревшего в 1835 году собора Святого Павла. Теперь под стеной устроена крипта с выставленными напоказ берцовыми костями иезуитов и ветхими предметами культа вроде деревянных распятий и епископских шапок. На этих берцовых костях и пыльных шапках европейская часть Макао бесславным образом и заканчивается. Еще на Макао левостороннее движение – оно досталось от соседнего Гонконга – и два государственных языка, китайский и португальский. На последнем говорят всего 2 процента населения.

Жалкие европейские градостроительные крохи вписаны в стандартный китайский городской пейзаж – череду небоскребов, хромоногих и грязных, и трущоб с высохшими курильщиками опиума, детьми без штанов, запахами из всех углов и сомнительной едой, которая расставлена в плошках прямо на асфальте. Макао – это «город контрастов» в большей степени, нежели слепящий огнями, гигантский, финансовый, банковский, церемониальный красавец Гонконг, где еще можно найти ясные британские привычки.

Назойливая контрастность – свойство современной китайской культуры – заметна именно в таких состоятельных регионах. Нам доводилось бывать в городах-миллионниках промышленного северного Китая. Там с контрастами тяжело, жизнь тянется туго, зато равномерно. Какая-нибудь милая трущобка чередуется с шумным вещевым рынком, или с мастерской по ремонту чего-нибудь механического, или с продуктовой лавкой. И один, положим, чахлый небоскреб на всю округу. А в Макао, где трущобы разряжены высотными строениями, попадаются и магазины, где лаковая сумка Chanel, выпущенная в Париже ограниченным тиражом и разобранная по узким клиентским спискам, скучает на полке. Ее гламурные товарки – модели Hermes, Louis Vuitton, Prada, Gucci – грустны от своей неизбежной доступности.

Стоит сказать продавцу: «Да вы торгуете фальшивками!» – так он быстро замашет на вас руками, а потом пригласит в подвал, где свалены в кучу все те же «шанели» с «эрмесами» и станет утверждать: «Да, мол, мэм все правильно поняла, там, наверху, дешевый фейк, но здесь весь товар настоящий, фабричный». Есть на этот счет анекдот. Каждый китаец в своей жизни должен успеть сделать три вещи: джинсы, кеды и магнитофон. Распространенность фальшивок приводит к тому, что китайцы теперь на аптеках пишут: «Лекарства. Никаких подделок». Друзья, спасибо за честность.

Главное в Макао – это, конечно, казино. И игровых домов здесь очень много. В Китае запрещены азартные игры, между тем китайцы – одна из самых азартных наций в мире. Поэтому те счастливцы, кому как-то удалось обмануть недремлющее око партии и пронырнуть на острова, отрываются в Макао на полную рулетку.

Местные казино – это тоже покрытые слоем пыли небоскребы, только одни тянутся вверх, а другие расползаются вширь. Внутри любых казино – муравейник. Наряженные в пух и прах (конечно, во все китайское) китайцы напирают на столы, обвиваются вокруг кресел и спинок стульев и чуть ли не висят на шторах и люстрах – лишь бы сделать ставку, урвать пучок местных денег. В Макао есть своя валюта – это некая патака, курс который почти соответствует гонконгскому доллару. Чад и угар немыслимые – курить и выпивать здесь не запрещено. Атмосфера подогревается заряженной на все мегабайты поп-музыкой: любимая певица – Бритни Спирс, а чаще всего крутят ее Toxic. Темнота, светомузыка, очень влажный воздух, едкий сигаретный дым, миазмы запекшегося, грязного моря, запахи крепкого спиртного и очень резкий запах от плохих, почти полностью сгнивших зубов (сколько раз мы наблюдали такое тотальное пренебрежение стоматологическими нормами у китайского народа). Добро пожаловать в ад. Делайте ставки.

Простые китайцы – это удивительные люди. Агрессивные, но добрые, щедрые и жадные, вредные и искренне желающие помочь, вороватые и чистосердечные. Простые китайцы никогда не выпендриваются. В этом их великая сила. Их нельзя победить. Сказали строить небоскреб, значит, надо строить. Сказали лепить из глины статуэтки Мао Цзэдуна, значит, надо лепить. Сказали пельмени варить, утку запекать, лапшу хлебать, чай пить, значит, надо все так сделать. Сказали – крути педали, крутим. Коллективная нация.

Тем интереснее смотреть, как они играют в казино – ведь казино прославляет индивидуальный миг счастья. Как же поделиться с соседом выигрышем? Поэтому в казино они любят ходить маленькими группками, по три-четыре человека. И часто они таятся от соседа, прижимая маленькой ладошкой цветную выигранную купюру, и сосед, в свою очередь, тоже таится от приятеля. Вот так рождается на наших глазах чувство собственности.

Для китайцев Макао – это рай. Для нас это ад, но со своими лакомыми адскими приманками. На местных улицах редко встретишь европейское лицо. Конечно, Китай – это не страна индивидуального туризма. И что, может быть, самое интересное, – здесь, на экзотическом Макао, нет ничего экзотического. Ничего интересного. Ничего ценного в европейском смысле. Современная китайская культура вообще не настроена на производство ценностей, хоть сколько-нибудь протяженных во времени. Все здесь мимолетно, все скользит по поверхностям, по лейблам. Все – как целлулоидный шарик на пластмассовой рулетке.

Миллиардер из Лас-Вегаса Шелдон Адельсон, владелец компании Las Vegas Sands Corp., уже увековечен в памяти всего трудового китайского народа. Это очень пожилой и очень умный человек, основатель знаменитого игрового резорта The Venetian в Лас-Вегасе, открытого в 1999 году. Теперь мистер Адельсон построил третью по счету в мире Венецию. На Макао.

Вот краткая история вопроса этого строительства: соседний с островом Макао остров Тайпа давно был забыт богом и китайцами. Болотистая, хилая местность, жижа вместо воды или почвы. Стояли какие-то жалкие небоскребы, где жили какие-то босяки. Три казино. Четыре ресторана. Три отеля. Словом, пустырь. И вот мистер Адельсон, чьи бизнес-проекты изучают в финансовых колледжах, решил три года назад заполнить этот пустырь. Он предложил построить на болоте отель, который стал бы самым большим отелем в Азии. Мистер Адельсон предложил многим храбрецам тендер на застройку. Многие храбрецы хотели взяться за работу, но, приехав на место, в ужасе бежали. Ведь строить нужно было в буквальном смысле на болоте. И тогда мистер Шелдон Адельсон, который никогда за 84 года своей жизни не тушевался перед трудностями, решил, что сделает все задуманное сам. И вот 28 августа 2007 года 1300 журналистов, прибывших из разных стран мира, принимали работу мастеров мистера Адельсона.