врачи между тем заявили, что добились огромных успехов в его лечении. И только потом уже выяснили, что у него не было расстройства…
Причиной постоянной смены настроения и сексуализированности поведения было то, что в родной семье его подвергали сексуальному насилию. Однако врачи четко следовали инструкции — то есть списку симптомов из справочника. И у мальчика они подходили просто идеально. А это лишь один случай из общемировой практики детской психиатрии. За последние несколько лет только в США почти у миллиона детей диагностировали биполярное расстройство.
— А есть ли какие-то исследования на тему сохранения проявлений биполярного расстройства у детей, когда они достигают подросткового возраста? — поинтересовался я у Брайны.
— Есть. У кого-то сохраняются, у кого-то проходят.
— Проходят? — уточнил я. — Биполярное расстройство — не приговор на всю жизнь? Может ли получиться так, что, говоря о том, что у них все проходит, мы подразумеваем, что ничего и не было?
Брайна внимательно на меня посмотрела.
— Знаете ли, у моего мужа, например, со временем прошли астма и пищевая аллергия, — нахмурилась она.
* * *
Я задал этот вопрос Роберту Спитцеру: не вышло ли так, что он случайно создал ситуацию, когда вполне адекватные проявления человеческого поведения подгоняют под ярлык психического расстройства. Он молчал, а я просто терпеливо ждал. Тишина стояла где-то минуты три. Наконец Роберт произнес:
— Я не знаю.
— Вы хоть иногда об этом задумывались?
— Думаю, что правильно будет сказать «никогда», — ответил он. — Не буду спорить, задуматься стоило бы, однако мне не очень нравится сама идея рассуждений, что большое количество категорий, которые включены в справочник, описывают нормальное поведение.
— Почему не нравится?
— Потому что в такой ситуации я начну раздумывать над тем, сколько из них ошибочны, — пожал он плечами.
Снова наступила пауза.
— На самом деле вполне возможно, что некоторые из них ошибочны, — наконец сказал Спитцер.
13 декабря 2006 года ночью в Бостоне, штат Массачусетс, Ребекка Райли, на тот момент мучившаяся от простуды, не могла уснуть. Девочка позвала маму, которая отнесла малышку в свою комнату, дала лекарства от простуды и биполярного расстройства. Женщина разрешила дочери остаться в комнате и спать рядом с кроватью матери. Утром, когда она постаралась разбудить Ребекку, та не проснулась, потому что была мертва…
При вскрытии стало понятно, что родители дали ей очень большую дозу антипсихотических препаратов, которые девочке прописали от биполярного расстройства. Самое главное, что ни одно не было рекомендовано к применению в педиатрии. Мать с отцом же привыкли закармливать Ребекку большими дозами, если она им надоедала. Суд признал родителей виновными в убийстве собственной дочери.
Кайоко Кифуджи — весьма достойный психиатр, который работал в медицинском центре Тафса, продолжатель традиции Джозефа Бидермана и приверженец его концепции относительно детского биполярного расстройства. Именно он поставил Ребекке этот диагноз и прописал медикаменты (по 10 таблеток в день), от которых девочка погибла. В процессе диагностики малышке поставили очень высокие показатели по опроснику, несмотря на то, что ей было всего три года и она с трудом могла составить связное предложение.
Накануне оглашения приговора мать девочки Каролина дала интервью Кэти Курик — ведущей программы на CBS.
Кэти Курик: Вы думаете, у Ребекки действительно было биполярное расстройство?
Каролина Райли: Скорее всего, нет.
Кэти Курик: А как вы думаете теперь, что же у нее было?
Каролина Райли: Я не знаю. Наверное, она была просто слишком активна для своего возраста.
11. Удачи!
Прошло два года с нашей встречи с Деборой Тальми и с того момента, когда в кафе Costa Coffee она отдала мне свой экземпляр той странной и таинственной книги. Мне позвонил Тони из Бродмура. Я ничего о нем не слышал уже несколько месяцев.
— Джон! — услышал я в трубке его возбужденный голос. Было очевидно, что он чем-то взволнован. Это вызывало у меня ассоциации с эхом, которое разлеталось по длинному пустому коридору.
Я совру, если скажу, что не был рад его звонку. Однако, если быть до конца честным, я не знал, правильно ли делаю, что радуюсь. Кто же он? Вдруг это второй Тото Кон-стан, архетипический психопат из руководства Боба, весьма приятный и опасный, до ужаса четко соответствующий опроснику… Или он как Эл Данлэп? Уже позже я осознал, что невольно подгонял его под некоторые пункты и он с радостью мне помогал, ибо ко многим определениям относился как к классическим проявлениям «американской мечты» — предпринимательской жилке. А может, Дэвид Шейлер, страдавший очевидным безумием, не опасным для окружающих? Безумием, из которого средства массовой информации устроили развлечение. Возможно, он что-то вроде Ребекки Райли и Колина Стэгга — совершенно нормальных, которых окружающие не считали таковыми из-за небольших, но явных отличий от большинства. Они были просто слишком сложными, слишком необычными…
— Скоро будет заседание арбитражной комиссии, — рассказал Тони. — Мне бы хотелось, чтобы вы тоже пришли, как мой гость.
— О-о-о, — ответил я, делая попытку показать радость.
Брайан — сайентолог — говорил мне о комиссиях, которые собирались по поводу болезни Тони. Ежегодно все эти 14 лет его заточения в отделении тяжелых и общественно опасных личностных расстройств в клинике Бродмур пациент сам настаивал на том, чтобы они собирались. Тони не терял надежду, пытаясь привлечь на свою сторону всех, кого только мог: психиатров, сайентологов, журналистов (то есть меня)… Однако результата до сих пор не было.
— Где пройдет трибунал? — уточнил я.
— Здесь, в конце коридора.
* * *
Обычно в эти отделения журналистов не пускают — все наши встречи с Тони проходили в главной столовой. Мне же очень хотелось посмотреть на Бродмур изнутри.
Главный врач отделения — профессор Мэйден — говорит, что без опросника психопатий Боба Хаэра его бы просто не существовало. Тони попал в Бродмур по простой причине: он набрал очень высокие баллы, как и остальные три сотни человек, обитавших там. В их число входили и Роберт Нэп-пер, настоящий убийца Рейчел Никкел, и Питер Сатклифф по прозвищу «Йоркширский потрошитель», и многие другие. Во всей Британии открыто пять таких отделений: четыре мужских и одно женское под названием «Примула» (в Дареме). То, где находился Тони, называется «Загон».
По официальным данным, все эти учреждения предназначены для лечения психопатов средствами когнитивной поведенческой терапии и фармакологическими средствами, которые снижают либидо — так называемая химическая кастрация, используемая в случаях с насильниками. Также клиники необходимы для развития в пациентах контроля их психопатических проявлений, чтобы со временем (в теории) вернуть их в общество как безопасных и полезных