— Осима, почему вы оставили свой пост?
— Пустите, адмирал. Я сдал дежурство Камагину. Я очень спешу, уберите руку.
— Я хочу знать, куда вы спешите, капитан Осима?
Он перестал вырываться. Я был все-таки сильней. Он оглянулся и сказал, доверительно понизя голос:
— Я догоняю О'Хару-сан. Девушку по имени Весна.
— О'Хару-сан? — Я опешил. — Осима, но ведь у нас нет девушек по имени О'Хару-сан или Весна!
Он с недоверием слушал меня:
— Адмирал, я должен верить вам, но не могу поверить. Нет О'Хару-сан? Но ведь я думаю только о ней! Я хочу встретиться с О'Хару-сан!
— Тем не менее ее нет на корабле. Она существует лишь в вашей мечте, Осима. Вы бредите наяву, мой друг. Возвращайтесь в командирский зал.
Мои слова не доходили до него. Его вела извращенная логика. Он сказал с педантичным упрямством:
— Как же ее нет, если я о ней думаю? Она всегда со мной, как же ее нет?
— Нет и не было О'Хару-сан! — яростно крикнул я. — Никогда не было девушки Весны!
— Тогда пойду искать ее, адмирал! — объявил он с воодушевлением. — Если ее не было, ее нужно найти. Она должна быть, девушка Весна! Я не возвращусь без той, которой не было!
Он попытался обойти меня, но я рванул его к себе. Осима сделал неуловимое движение, и я рухнул на пол. Я был на голову выше его, в полтора раза тяжелее, но он швырнул меня наземь, как куклу. На мгновение я потерял сознание.
— Адмирал! Адмирал! — донесся испуганный выкрик Осимы. — Я сделал вам плохо? Простите меня, адмирал. Я сам не знаю, что со мной!
Я с трудом поднялся. Осима заботливо поддерживал меня. С него мигом слетело безумие.
— Все в порядке, капитан Осима, — сказал я. — Идемте в командирский зал.
В кресле командира корабля сидел Камагин, Олег беспокойно ходил по залу. Я с опаской поглядел на маленького космонавта. Эдуард работал четко и быстро. И хотя МУМ не было и все приказы исполнительным механизмам он мог отдавать лишь через Голос и лишь через него получал информацию анализаторов, он держал себя, будто и не нарушалось управление кораблем. На экране кипело ядро, стреляя звездами, но в диком хаосе настигающих одно другое светил Камагин вел звездолет с уверенностью моряка, командующего судном в шторм. И я подумал, что если Камагин впадет в безумие прошлого, то это будет самый неопасный для нас род сумасшествия, так как и в своем далеком прошлом он был отважным галактическим капитаном, возможно, самым умелым среди нас, ибо вел корабли в эпоху, когда МУМ и в проекте не было, — я чуть было не употребил выражение «в помине не было». И если бы даже погиб Голос, и тогда то, что для нас предстало бы ужасной катастрофой, для него явилось бы лишь возвращением к хорошо освоенному искусству ручного кораблевождения.
Осима сел рядом с Камагиным. Я вполголоса сказал Олегу:
— Ты заметил, в каком состоянии Осима?
— Осима плох. Поэтому я и разрешил ему уйти.
— А я возвратил его обратно. Боюсь, потакание безумию лишь усиливает его. Я немного повымел вздор из головы Осимы, но не знаю, надолго ли.
— Во всяком случае, без подстраховки ему уже нельзя поручать командование звездолетом, — сказал Олег, и я согласился с ним.
Я побыл в командирском зале несколько минут. Когда я уходил, Осима разрыдался. Он вслух горевал, перемежая слова всхлипами:
— Не было девушки Весны — О'Хару-сан! Не было обвитой гирляндами лиан с цветами сакуры в темных волосах О'Хару-сан! О, весна души моей, благоуханная О'Хару-сан, не было тебя! И я должен пережить, огнеглазая О'Хару-сан, что тебя нет и никогда не будет!
— Я бы все-таки направил его в госпиталь, Эли, — сказал Олег.
— А кто там будет ухаживать за ним? Такие же потерявшие разум? И мне кажется, ему уже лучше. Раньше он бежал искать О'Хару-сан, а сейчас прощается с ней.
И, как бы подтверждая мои слова, Осима достал платок, вытер залитое слезами лицо, одернул китель и сказал почти нормальным голосом:
— Адмирал, у капитана Осимы кружится голова. Я сдал дежурство капитану Камагину. Я пока подремлю в кресле, адмирал.
Он закрыл глаза и немедля заснул. Во сне лицо Осимы медленно приобретало обычные резкие, энергичные черты. Олег остался в командирском зале, а я направился в лабораторию. Там собирали стабилизатор времени. Резкий голос Эллона один разносился по всему помещению, демиурги и люди бегом исполняли его команды. В дальней стороне ходил от стены к стене Орлан. Вокруг него установился клочок свободного пространства: никто не осмеливался нарушать невидимую межу, отделявшую Орлана от остальных. Еще несколько дней назад такая картина показалась бы немыслимой: Орлан до того старался не выделяться на корабле, что как-то пропадал в любой группе, где было больше трех.
— Привет, друг Орлан! — Я постарался, чтобы приветствие прозвучало сердечно, а не выспренно. — Есть ли успех со стабилизатором времени?
Орлан надменно взглянул на меня:
— Странный вопрос, адмирал Эли! Разве ты не слышал, что демиург Эллон обещал пустить стабилизатор сегодня?
Я пробормотал в замешательстве:
— Да, я слышал. Эллон обещал тебе…
— Или думаешь, что Эллон осмелится обмануть меня? У демиургов обманы невозможны. Успокойся. День только начался, адмирал Эли.
Он тоже впал в безумие. Все на корабле впадали в безумие. Вибрация времени между прошлым и будущим раскалывала психику. В сознании накапливалось возвращенное к жизни прошлое, сгущалось еще не обретенное будущее. В раздвоенной душе перевешивало прошлое: оно было лучше известно, оно казалось ближе. Только Ольга ушла в будущее, остальные рухнули в прошедшее.
И, молча глядя на высокомерно попархивающего взад и вперед Орлана, я вдруг с отчетливостью увидел, каким он был, когда еще не стал нашим другом, и как держались с ним его подчиненные, его лакеи, его рабы. Жестокое подчинение, неумолимое подчинение, даже мысль об ослушании, даже тайное желание свободы — тягчайшее преступление! Да, конечно, Орлан не виноват, что сознание его все больше вязнет в возвратившемся прошлом, думал я, это его несчастье, а не вина! И в сегодняшнем отчаянном положении его безжалостная настойчивость, его суровая властность способствуют вызволению из беды. В чрезвычайных обстоятельствах годятся лишь чрезвычайные меры. Но если мы спасемся, а он останется прежним? Как примириться с таким вот властителем и вельможей? У меня было ощущение, что я теряю друга, милого друга, одного из самых близких…
Я пробормотал вслух:
— Так недолго с ума сойти от одного вида безумия.
Орлан услышал мое бормотание.
— Ты что-то сказал? Повтори!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});