Читать интересную книгу Властелин Сонхи - Ирина Коблова

– Так для веселухи же, чего непонятного! Хе-хе, всем окна побили, даже тем, кто не смотрел на них! А вон тот не успел отскочить, так ему рожу порезало, кровушка на подоконник капает, и еще у тетки, где ящик с геранью, прямо из глаза торчит осколок, а она стоит истуканом… Не, уже повалилась, то ли в обморок, то ли померла, видели? Знатно ваши товарки оттянулись, правда же?

– Они мне не товарки, хотя некоторых я знаю, – сухо произнесла песчаная ведьма.

– Да я вам не хотел худого сказать, наоборот, лихо же у них получилось, теперь весь город будет судачить…

– Помолчи, – оборвала Хеледика. – Уходим отсюда, и хорошенько прикройся чарами.

Догадливый Шнырь и сам уже понял, что вот-вот начнется второй акт этого спектакля.

Залегли за кустами шиповника, возле укромной песчаной дорожки, и Хеледика для всякого магического наблюдения слилась с этой дорожкой – будто бы нет ее здесь, один песок. Бывалый Шнырь тоже не оплошал, защитился от злодеев-амулетчиков превосходнейшими чарами, какие не всякий гнупи сумеет сплести. Одна беда, ничего отсюда не видать. Только звуки слышны – команды, крики, мужская ругань, женский визг. Когда вся эта катавасия закончилась, и шум стал удаляться, Хеледика вскочила:

– Идем. Я должна с кем-нибудь из них поговорить.

Выбрались на погрузившуюся во тьму площадь. Ни одного фонаря не осталось, но им фонари без надобности. На мостовой валялось тряпье, оторванные пуговицы, потерянные шляпки и башмаки, под стенами домов поблескивало в лунном свете битое стекло. По булыжнику сновали сгорбленные тени – одна, вторая, третья, потом и четвертая из-за угла вынырнула… Даже Шнырь не сразу признал в них людей. Мародеры ищут, чем поживиться. А жители окрестных домов затаились, задернули высаженные окна занавесками, лишь кое-где за кисеей слабо желтел свет лампы.

Наклонившись, Хеледика подобрала крупную пятнистую фасолину.

– Флаченда, бобовая ведьма, мы с ней вместе учились. Пошли за ней.

Двое мародеров с рычанием, как бродячие собаки, сцепились из-за несвежей куриной тушки, которую одна из ведьм таскала на шляпе.

– Я гляну, что там валяется? – спохватился Шнырь, подумав о спасительном золотишке. – Вдруг чего хорошее… Я скоренько, и потом догоню вас, ладно?

– Ладно, только догоняй без шума.

– А то, меня даже вы не заметите!

Не повезло ему на Гвоздичной площади: ничего золотого в суматохе не обронили. Попалось несколько медяков, выкрашенная красным лаком пуговица в виде розы и почти целое, только чуток надломленное павлинье перо. Хозяйственный Шнырь сложил находки в свой лоскутной ранец – может, на что сгодятся, перо тоже прихватил, жалко такую ценную вещь оставлять, и припустил за песчаной ведьмой – по запаху, по следу, пахло от нее песками и необъятными просторами, пугающими, как холодное лунное дыхание на загривке.

Настиг ее на улице Алых Ниток, и не только ее: Хеледика, выдерживая дистанцию, кралась за шумной компанией из четырех человек, а следом за ней будто бы ползла по тротуару песчаная змея.

Трое парней и барышня. Один из них амулетчик, девица ведьма. Спутанная ведьма, что-то ее блокирует – не иначе, нацепили на нее предназначенный для такого дела артефакт. Будь она посильнее да поумнее, может, и смогла бы его перебороть, но вместо того, чтобы сопротивляться, она потеряла голову от страха и жалобно хныкала:

– Отпустите меня, пожалуйста, я же ничего плохого не сделала! У меня дома мама с папой, сестренка и бабушка, они обо мне беспокоятся! Я больше не буду на эти собрания ходить, честное слово, не буду, пожалуйста, отпустите меня!

– Ты давай ножками шибче перебирай, щас придем куда надо и сперва отымеем тебя во все дырки, а потом тебя будут судить, и тогда еще посмотрим, что с тобой делать дальше…

– Ты такая пышечка, не хочешь чуток поджариться?

– Ну не надо, пожалуйста…

– Ножками, говорю, перебирай, курва этакая!..

Хеледика остановилась, рядом с ней остановился запыхавшийся гнупи.

– Вот и я!

– Ты-то мне и нужен. Отвлеки амулетчика. Хоть на несколько секунд, чтобы он не успел на меня отреагировать.

– Уж не сомневайтесь! – ухмыльнулся догадливый Шнырь, мигом смекнувший, что надо сделать.

Поверх деревянных башмаков на нем были войлочные, сшитые и заклятые тетушкой тухурвой – они позволяли ему носиться без обычного для гнупи топота. Он вприпрыжку настиг компанию и пощекотал амулетчику шею павлиньим пером. Ясное дело, парень подумал на насекомое, вздрогнул, потянулся рукой к затылку, и тут на него вихрем налетела Хеледика. Амулетчик издал горловой звук, поперхнулся и повалился навзничь, Шнырь учуял сладкий запах крови.

А ведьма не промах, верно рассчитала: почем ей знать, какие у него артефакты, и если б она применила магию, тот бы, может, сумел дать отпор. Хотя ей бы нипочем не заколоть его, кабы не помощь находчивого Шныря!

Двое других корчились на мостовой, скребли пальцами по булыжнику, пытаясь вдохнуть, а толку-то дышать, когда носоглотка забита песком: их атаковала раздвоившаяся «змея», сотворенная песчаной ведьмой.

Бледная заплаканная девчонка хлопала мокрыми ресницами, кривила дрожащие губы и пыталась что-то сказать, но могла только судорожно всхлипывать.

Выхватив из кармана жакетки маленькие дорожные ножницы, Хеледика откромсала у нее локон, к которому был прицеплен блокирующий амулет – и не просто прицеплен, а запутан с волосами, чтобы просто так не снять. Потом вынула бартогский нож с выдвижным клинком и добила издыхающих противников.

– Акетис вам справедливый судья, – произнесла она вместо пожелания добрых посмертных путей.

Древнее напутствие, каким провожают в серые пределы тех, кому нет прощения.

Песок по ее велению выполз наружу, как будто мертвяков стошнило уличным сором. Это она молодец, одобрил про себя Шнырь, никому и невдомек будет, что их убила ведьма своим колдовством: зарезали, и все дела.

– Идем отсюда, – она взяла оцепеневшую Флаченду за руку и потянула за собой.

Гнупи потрусил следом, точно невидимка из сказки: кто из смертных заметит его в темноте, при скудном лунном свете?

– Хеледика… – давясь рыданиями, пробормотала спасенная бобовая ведьма. – Это правда ты?

– Не называй меня по имени. Поговорим потом.

Богатые улицы остались позади, пошли кварталы для горожан попроще, хотя крыши там и тут одинаково серебрились – луне своего серебра ни для кого не жалко, другое дело, что она и дань возьмет с каждого, когда пожелает.

Остановились возле дома с заколоченными крест-накрест окнами. На первом этаже лавка, не поймешь какая – над дверью вместо сорванной вывески выделялся прямоугольник чуть посветлее остального фасада. На втором, как водится, хозяйская квартира, тоже заброшенная. Жильем здесь и не пахло.

Достав из щели под крыльцом ключ, Хеледика отперла облезлую дверь. Шнырь прошмыгнул внутрь заодно с ведьмами.

По стенам ряды пустых полок – ясно, что не погром, просто все вывезли. На темном прилавке косо распластались бледные лунные пятна от окна. Пахло пылью, старой лакированной древесиной, мышами и самую малость плесенью.

Юркнув на потаенную изнанку дома, для людей недоступную, Шнырь узнал, чем здесь торговали: как бы ни менялась обстановка, на изнанке так или иначе все остается.

Ярусы деревянных полок, таких больших, что гнупи запросто поместится, и на каждой что-нибудь есть. Медные подстаканники, сапожные щетки, лампы, фонари, свечи, галоши, чернильницы, клубки шерсти, музыкальные шкатулки, перчатки, ситечки для чая, канделябры, пуговицы, карандаши, стопки носовых платков и конвертов. Свисали гирляндами прищепки, мочалки и катушки разноцветных ниток. Отсюда ничего не унесешь: все эти вещи только здесь настоящие, за пределами дома они исчезнут.

Жили в этой тесноте козяги, которых легко можно перепутать с накопившейся по углам пылью, два сонных раскормленных чворка и похожий на ежа вывырик – этот забился на верхнюю полку и бормотал оттуда что-то ругачее, глядя на Шныря опасливо, но непримиримо. Больно надо с ним связываться: если ему сбежать некуда, начнет скакать вокруг да колоться иголками, и пусть ты сильнее, еще вопрос, чья возьмет.

Тем временем девушки поднялись на второй этаж, в жилую когда-то комнату, где стоял брошенный диван, такой ветхий, что попытаешься сдвинуть – на месте развалится. Песчаная ведьма зажгла шарик-светляк, он повис возле пола и озарял их лица снизу, чтобы с улицы не заметили. Когда сели, в диване заскрипели пружины, в воздухе расплылось облачко пыли. Обе закашлялись.

Шнырь видел их через оконце, которое на изнаночной стороне есть, а на человеческой нет.

– Флаченда, зачем вам это понадобилось?

– Что понадобилось? – гнусавым от слез голосом спросила бобовая ведьма.

– То, что вы вытворяли на Гвоздичной площади.

– Мы не вытворяли, мы хотели заявить о своем существовании…

– Разве кто-то в нем сомневается?