— Кейдж…
— Все хорошо, — успокаивающе прошептал он.
И она действительно почувствовала, что все было хорошо и правильно, и, молчаливо согласившись с его ласками, снова расслабилась.
— А где твой лифчик?
Мне пришлось спрятать его под диванной подушкой, когда ты пошел открывать дверь. — Он хмыкнул, и она улыбнулась, уткнувшись лицом в его обтянутые плотной тканью колени. — Мне так и не удалось надеть его перед нашим отъездом.
— Я рад, — со значением прошептал он, и движения его услужливых рук стали эхом его слов.
— Я тоже.
Кейдж продолжал гладить ее. Он не хотел возбудить ее — скорее успокоить. Сердце его переполнялось любовью от осознания того, что она достигла столь высокой степени доверия к нему, позволяя подобные интимные ласки. Через несколько минут Кейдж догадалась по ее спокойному дыханию, что она уже спала.
Искушение было слишком велико, и он провел пальцем по ее соску. Этого воздушного прикосновения оказалось достаточным, чтобы вызвать ее немедленную реакцию, даже во сне. Она зашевелилась, перемещая свой вес, повернув голову в другую сторону. Наконец она опять устроилась и затихла.
Кейдж сжал губы от удовольствия.
— Дженни, — прошептал он сам себе, не надеясь, что она его услышит, — об одном ты не должна никогда беспокоиться. Пока твоя голова лежит у меня на коленях, я ни за что не смогу уснуть.
Машина неслась навстречу занимающемуся рассвету.
— Где мы? — Дженни села и заморгала глазами, ослепленная яркими лучами солнца. Она повернула голову к одному плечу, потом к другому, разминая шею.
— Дома. Почти. Я подумал, что ты, должно быть, голодна. Я просто изнемогаю от голода.
Сквозь открытое ветровое стекло она увидела, что они остановились у того же мотеля в Ла-Боте, куда Кейдж привозил ее в прошлый раз. Он припарковался напротив кафе.
— Я не могу выйти на улицу в таком виде! — вскричала она.
— Чепуха. Ты выглядишь потрясающе.
Открыв дверцу, он выбрался наружу и, остановившись ненадолго, чтобы как следует потянуться, обогнул машину, подойдя со стороны пассажирского места, где сидела Дженни. Она пыталась безуспешно расправить складки одежды и сделать что-то с прической.
— Я выгляжу просто ужасно, — обеспокоенно заметила Дженни, когда Кейдж, протянув руку, помог выбраться ей из машины. Она повисла на нем, вцепившись в его руку. — О, мои ноги еще не проснулись. Тебе придется обнять меня.
— Я вовсе не возражаю против этого. Как ты знаешь, я уже воспользовался этой возможностью, пока ты спала.
— Звучит так, будто ты что-то натворил. — Она старалась выглядеть сердито, но в ее глазах сияли искорки.
— Ага, что же это? — Какая-то вещь привлекла его внимание, блеснув в ярком утреннем свете. Он заглянул под сиденье и вытащил так и не открытую бутылку шампанского. — Знаешь что? Мы забыли поднять бокалы за их свадьбу!
Дженни причмокнула и вырвала у него из рук бутылку:
— Прекрасно, мы выпьем шампанское после завтрака.
— О-го-го! Да я вырастил монстра. Такую девицу будет недешево содержать. Следовало приучить тебя к пиву.
Очумевшие и уставшие, они направились к кафе. Однако только Кейдж потянулся к ручке двери, как другая чета отворила ее с противоположной стороны.
Боб и Сара Хендрен.
У них была традиция ходить куда-нибудь на завтрак по субботам. С тех пор как их мальчишки достаточно выросли, чтобы самим о себе заботиться, Хендрены наслаждались этими двумя часами одиночества каждый выходной день. Пасторская служба Боба не позволяла им уделять много времени друг другу, так что они воспринимали эти субботние прогулки как праздник и всю неделю решали, куда пойти в следующий раз, выбирая разные рестораны.
Пара замерла на месте, заметив состояние одежды Дженни и дневную щетину Кейджа. Неловкие попытки Дженни поправить прическу лишь привлекли их дополнительное внимание к ее беспорядку. Губы ее покраснели и слегка припухли от бесконечных, страстных поцелуев прошлой ночи. Тушь размазалась во время сна. И если бы пастор с супругой посмотрели на них пристальнее, они бы заметили следы ее туши на брюках Кейджа.
Однако их внимание было сконцентрировано главным образом на Дженни, которая претерпела столь разительные изменения с тех пор, как они в последний раз ее видели, и которая неосознанно прижимала бутылку шампанского к своей груди.
— Мама, папа, привет! — первым нарушил тишину Кейдж. Он мог бы убрать руку, обнимающую Дженни за талию, чтобы смягчить неуклюжесть момента, однако боялся, что она будет не в состоянии без поддержки стоять на ногах. Она буквально висела у него на руке, опершись на него всем телом.
— Доброе утро, — ответил Боб, с очевидной невежливостью.
Сара ничего не сказала, продолжая рассматривать Дженни. Они так и не виделись ни разу с тех пор, как Дженни покинула их дом, после того как Сара обвинила ее в совращении Хола. Каменное выражение, появившееся на лице Сары, свидетельствовало о том, что теперь она полностью удостоверилась в правдивости своих обвинений.
— Сара, Боб, — умоляюще залепетала Дженни, — это совсем не то, что вы подумали… Мы… Кейдж и я отвозили… отвозили…
Кейдж продолжил, когда она умолкла, не в силах подобрать ни слова:
— Мы отвезли двоих наших друзей в Эль-Пасо прошлой ночью, чтобы они поженились. Мы совершили долгое путешествие и, не останавливаясь, вернулись обратно. — Он пытался подчеркнуть, что они вовсе не провели ночь вместе, хотя и начинал подумывать, что лучше бы так и случилось. По крайней мере, Сара и Боб ни о чем не узнали бы, и удалось бы избежать этой сцены, которая, как он инстинктивно чувствовал, становилась все более отвратительной.
Дженни нервно и боязливо улыбалась, будто кто-то арестовал ее за ужасное преступление и она не может осознать, шутка это или нет.
— Шампанское предназначалось для свадьбы. Мы совсем о нем забыли. Видите? Оно даже не открыто. А сейчас мы дурачились и…
— Ты вовсе не обязана им ничего объяснять, — с раздражением одернул ее Кейдж.
Он не был сердит на нее. Кейдж понимал, что она потрясена, и сделал бы все, чтобы избавить ее от этого. Его приводили в ярость его родители, которые оказались столь пристрастны и скоры на ложные выводы. Он не мог обвинять их в том, что они думали о нем лишь самое плохое, но неужели у них не возникло ни малейших сомнений относительно Дженни?
— Ты была нам как дочь, — дрожащим голосом проговорила Сара. Слезы показались у нее на глазах. Она сморгнула их и крепче поджала губы.
— И я по-прежнему ею являюсь, — чуть слышно произнесла Дженни с глубокой искренностью. — Я хочу ею быть. Я люблю вас обоих и очень по вам соскучилась.