Читать интересную книгу Об Ахматовой - Надежда Мандельштам

Я надеялась поработать, но вместо этого мне попал кусочек перевода, и я сижу над ним. Слава богу – денег нет, а я что-то заработаю и смогу съездить к вам в Ленинград. Расчеты были на «Тарусские страницы», но, кажется, тираж исчезает с земли. Если вас это занимает, вам расскажет Гладков. Вообще это интересно. (Почти только Володя.)3

Получили ли вы мои письма – первое со стихотворением Володи (повез Варин приятель Глёкин сразу после моего отъезда от вас), второе с отрывками из Осиных статей о вас (на всякий случай посылаю еще раз) и наконец третье – просто… Напишите мне или передайте что-нибудь с Александром Константиновичем. Такого случая можно ждать годы. Кстати, он знает всё мое4 и давно уже говорил, что надо больше о вас. Он человек редкого ума и точности. Это видно по его записям о Мейерхольде. Он удивительно запоминает людей, даже с их интонацией. У меня очень хорошие с ним отношения, и я их очень ценю. Если с ним приедет Эмма (Эмилия Анатольевна) – (ее лучшая роль Офелия, но «Гамлет», кажется, не пошел), улыбнитесь ей – она очень хорошая. Я ей посылаю сейчас Осю – пусть читает. Самый «внутренний» и любимый поэт Гладкова – Анненский. Он думал, что я удивлюсь, но Эмма посрамила его, вспомнив запись об отношении к Анненскому…

Я получила несколько писем от Бориса Яковлевича и Наума Яков. Они сочли нужным хвалить мою статейку в «Тарусских страницах», на что я ответила бранью5. Всё зовут в Ленинград и вспоминают, как мы мило проводили время.

Сима Маркиш сошел с ума: он решил, что Варькин Панченко (бородач) великий поэт. Если Варька тоже обезумеет, я от нее отрекусь. У меня нет книги Пастернака6. Если у вас есть, отдайте ее мне. Зато я забрала у Жени все ваши и Николая Степановича. Между прочим и Гондлу7. А у вас Ташкентскую8 (среди других). Всё есть только у маленького Женички, которого я к вам приводила, но он прячется от меня, потому что чувствует, что я всё заберу.

Я читаю Соловьева. Неожиданно оказалось, что это самое главное (книга о добре и ряд статей). (Чепуха о Пушкине и ряд литературных статей, но насчет символистов он был прав; беда только в том, что они победили.) У меня есть прямые доказательства, что Ося читал, знал и здорово помнил Соловьева. В частности, «буддийский» как эпитет к порфироносной столице. Это понимание буддизма от Соловьева9; и многое другое. И я этому рада.

Никакие могу достать «Столп и утверждение истины»10, с которым Ося долго (при мне) не расставался. Очень прошу, пришлите мне все прозаические записи про «Поэму»11. Это мне нужно смертно. У меня только 2 или 3. Если бы хороший текст «Поэмы»… Последний… Пошлите с Гладковым – он-то их оценит и сохранит… Хоть бы вы могли ему почитать. Если здоровье позволит…

Мне сказали, что вы после больницы12 поедете в Комарово. Александр Константинович найдет вас, где бы вы ни были. Если вы не можете написать, скажите ему побольше о себе. Это будет как письмо. Я устала от разлуки.

Целую вас.

Ваша Надя.

Пришлите мне что-нибудь – письмо, слово, улыбку, фотографию, что-нибудь. Умоляю…

Я ведь тоже человек – все об этом забывают, – и мне бывает очень грустно в этой самой разлуке. Мое поколение сейчас психически сдает – Эмма, Николаша, я.

Н.М.

Поэтому вспомните меня и пришлите хоть доброе слово.

Когда я вернулась от вас, у меня был Володя. Он мне очень нравится. Весь кипел, говоря о вас. Пожалуй, такого отношения я давно не видела – всё мелкий народ кругом. А у Володи очень масштабно, то есть он сам, поэтому отношение его к вам мне напоминает какой-то разговор в подворотне с Борисом Леонидовичем13 или вспышки Оси.

Я слышала «Моисея» Шёнберга14. Это ни на что не похоже, сбивает с толку, валит с ног. Трагедия человека, который не может заставить людей верить без чуда или без материальной аналогии (замена тельца). Это же трагедия музыканта, которому приходится прибегать к слову и не хватает чистого звука. Аарон – блаженный тенор и хриплый Моисей; Аарону легко вести толпу, Шёнберг – Моисей, и поэтому он корчится.

У Соловьева поэзия – первое из искусств. Из своей теории познания он делает вывод для поэзии (извиняясь за его необычность) и искусства – утверждая, что только они истинное знание. Очень близкие к этому мысли в «Разговоре о Данте» и «Скрябине». Но это общность идеи. Я не этим доказываю, что Ося знал Соловьева. А здесь общие позиции приводят к одному выводу.

Соловьев утверждает, что добро объективно, и выводит его из самой природы человека (отличный, очень скромный, научный анализ), не прибегая к Богу. Это надо бы внушать в школах. Вот я бы взяла заказ на книгу: «Русская философская школа. В. Соловьев. Теория нравственности и познания». Докторская диссертация или популярный очерк на 10 печатных листов.

ОР РНБ. Ф. 1073. Ед. хр. 892.

Л. 26–29 об. Датируется по записи А. К. Гладкова, который 20 декабря 1961 г. посетил А.А. в больнице и передал это письмо Н.Я. (Гладков А.К. Не так давно: Мейерхольд, Пастернак и другие / Сост., вступ. статья, коммент. Ст. Никоненко. М., 2006. С.573.

Впервые: Крайнева, 1991. С. 101.

1 С 1948 по 1954 г. А.К.Гладков отсидел шесть лет в лагере.

2 Елисеевский магазин на ул. Горького (Тверской) – в то время самый шикарный и дорогой продовольственный магазин в Москве.

3 По-видимому, имеется в виду повесть в стихах В.Н.Корнилова «Шофер», напечатанная в «Тарусских страницах».

4 Имеются в виду уже написанные фрагменты воспоминаний Н.Я.

5 В сборнике «Тарусские страницы» (Калуга, 1961) были напечатаны очерки Н.Я.(под псевдонимом «Н. Яковлева»): «Хлопот полон рот», «Птичий профессор», «Куколки».

Впоследствии они были перепечатаны в «Книге третьей» (Париж: YMCA-Press, 1987. С. 267–295). Двадцать седьмого ноября 1961 г. Н.Я. писала Н.Я. Берковскому: «Дорогой Наум Яковлевич! Что вы выдумали чушь про мой очерк? Это типичная „моча в норме“. Я его написала левой ногой, потому что без очерков не прошел бы весь сборник. Стоит всё это три гроша. Меня заставили писать очерки, потому что не было очеркистов. <… > Так запрягли меня и Фриду Вигдорову. Больше запрягаться я не собираюсь. Поэтому я очень огорчилась, что вы о такой чуши написали мне первое письмо» («Жанр» письма вам дает эту свободу (Письма Н.Я. Мандельштам к Н.Я. Берковскому) / Публ. М.Н. Виролайнен. Подгот. текста, вступит, заметка и примеч. Л.С. Дубшана // Сохрани мою речь… Вып. 4. М., 2007. В печати).

6 По-видимому, речь идет о книге Б.Л. Пастернака «Стихотворения и поэмы» (М., 1961).

7 Поэма Н.С. Гумилева «Гондла» издана в Берлине в 1923 г.

8 Имеется в виду книга А.А. «Избранное: Стихи» (Ташкент, 1943).

9 Об отношении О.М. к философии B.C. Соловьева Н.Я. подробнее писала и в «Воспоминаниях», в частности, о заимствованном у Соловьева эпитете «буддийский» в «Отрывках уничтоженных стихов» (1931): «В год тридцать первый от рожденья века / Я возвратился, нет – читай: насильно / Был возвращен в буддийскую Москву…» (Н. Мандельштам-1. С. 297); о буддизме Соловьев, в частности, писал в статье «Буддийское настроение в поэзии» (1894). Писала Н.Я. о философе и во «Второй книге», в частности, о его этике и о том, как он «блистательно высмеял» символистов (Н. Мандельштам-2. С. 50, 526). Книгой о добре Н.Я. называет книгу «Оправдание добра. Нравственная философия» (1897, перераб. изд. – 1899). Чепухой о Пушкине – статью «Судьба Пушкина» (1897), в которой Соловьев нетрадиционно осмысливает смерть поэта.

10 Имеется в виду книга философа и богослова П.А. Флоренского, вышедшая в 1914 г.

11 Речь идет о прозе о «Поэме без Героя», которую А.А. начала писать именно в 1961 г. В одном из фрагментов, озаглавленном «К „Прозе о Поэме“», А.А. прямо ссылалась на слова Н.Я. (письмо 19 на с. 248): «У Манд<ельштама>, по словам Нади, было удушье, к тому же он был объявлен бриковским салоном – внутренним эмигрантом…» ( Записные книжки А.А.С. 209).

12 С октября А.А. находилась на лечении в хирургическом отделении Первой Ленинградской больницы им. Ленина в Гавани. Выписали ее только в старый Новый год, т. е. 13 января 1962 г.

13 См. рассказ Н.Я. о встрече с Б.Л. Пастернаком после августовского постановления 1946 г. о журналах «Звезда» и «Ленинград»: «По дороге к Шкловским я встретила Пастернака. Мы юркнули в подворотню, чтобы прохожие не опознали нас. <… > В подворотне мы долго стояли на ветру и разговаривали. Пастернак спрашивал, можно ли жить, если они убьют и Ахматову. Второй вопрос: что для нее сделать?..» (Н. Мандельштам-2. С. 382).

14 Имеется в виду незавершенная опера «Моисей и Аарон» австрийского композитора Арнольда Шёнберга (1874–1951), вкоторойроль Моисея исполняет чтец, партию Аарона – певец (тенор). Об этой опере Н.Я. упоминает также во «Второй книге» (Н. Мандельштам-2. С. 252). По свидетельству пианиста A.Б. Любимова, Н.Я. проявляла живой интерес к новейшим течениям современной музыки, поддерживала знакомство с композитором B.В. Сильвестровым и другими музыкантами.