По мере того как шли недели холодной, многоснежной зимы, навалившей во дворе сугробы в полный рост высокого человека, у них в доме все чаще и чаще стали собираться гномы, которых Торин наметил в качестве будущих спутников. Они приходили по двое-трое вечерами, старательно прикрывая лица капюшонами. Среди них были: Дори и Хорнбори, старый Вьярд, отбросивший свои страхи, Паленая Борода, иначе Бран, молодой гном Скидульф, первый заговоривший с Торином в тот памятный вечер в Аннуминасе, трое соплеменников Торина из Лунных Гор — Грани, Гимли и Трор; отыскалось и двое морийцев — Глоин и Двалин. Двое будущих спутников были родом с севера Туманных Гор — Балин и Строн. А в один из вечеров на пороге их дома внезапно появился Хадобард. Фолко не слышал, о чем говорил с ним вышедший в сени Торин, но, когда он вернулся, лицо у него было мрачное, а глаза злые. Больше Хадобард не приходил. Рогволд тем временем нашел одиннадцать охотников из числа опытных следопытов, хаживавших и по лесам, и по горам, и по пещерам.
И наконец настал день, когда Торин, удовлетворенно вздохнув, заявил, что отряд набран. Это случилось уже в первых числах февраля, когда в Аннуминасе трещали особенно свирепые морозы. Не привыкший к ним хоббит старался поменьше выходить на улицу, и Малыш теперь давал ему уроки по ночам, в просторном трактирном зале. Надо сказать, что хоббит оказался способным учеником и быстро усваивал сложную науку благодаря своей природной ловкости и быстроте. Фолко не забывал также и свой лук, да и метательные ножи не ржавели без дела.
Всю зиму они с Торином и Малышом жадно ловили каждую новую весть из-за рубежей, однако зачастую эти вести оказывались обыкновенными сплетнями, доверять можно было лишь тому, что сообщал им Рогволд.
Холода и глубокие снега не позволяли тяжелой коннице рыскать по лесам в поисках разбойников, однако морозы сослужили и добрую службу, выгнав некоторые шайки из потайных лесных убежищ. Несколько раз они попадались в устроенные дружинниками засады, и тогда на главной площади Аннуминаса при большом стечении народа совершались публичные казни главарей, запятнавших себя многими убийствами и грабежами. Хоббита мутило при одной мысли об этом, и в такие дни он старался поглубже забиться под одеяло, чтобы ничего не видеть и не слышать.
А вот на ангмарской границе вместо привычных конных арбалетчиков появились быстрые, летучие отряды лыжников (Фолко долго не мог взять в толк, что такое лыжи — на его родине их не знали), появлявшихся и исчезавших подобно ночным призракам. Противостоять им оказалось куда труднее — они умело применяли ложные отступления и внезапные удары из засад. Борьба на северо-востоке шла с переменным успехом.
Ближе к зиме гномов в городе поубавилось — многие разбрелись по своим родным горам, оставались лишь те, кому идти было некуда. Все жадно ловили любой слух о морийских делах: однако вместо этого пришли известия о стычках на Востоке между гномами Железных Холмов и неведомым низкорослым народом, пришедшим откуда-то с востока. Пришельцам пришлись по нраву благоустроенные подземные жилища гномов, и они без долгих разговоров начали войну. Внутрь, конечно, они пробиться не сумели, гномы легко отразили их попытки сделать подкопы, но напавшие окружили Железные Холмы плотным кольцом и стали перехватывать направлявшиеся туда из Эсгарота обозы с продовольствием, часть же устремилась на запад, обходя Одинокую Гору с севера. Над Железными Холмами нависла угроза голода.
Полтора месяца прошли в томительном ожидании. Торин ходил сам не свой, аннуминасские гномы уже поговаривали о необходимости собирать ополчение, когда гонец из-за Туманных Гор принес радостные вести. Гномы Одинокой Горы пришли на помощь своим братьям вместе с людьми Эсгарота, Дэйла и других городов, входивших в королевство Лучников. Не выдержав удара соединенных ратей, враги бежали куда-то за Рунное Море; их войско, прорвавшееся между Серыми Горами и Лесом, бесследно сгинуло. Гномы вздохнули с облегчением.
— Да, на Востоке еще не забыли, с какого конца браться за меч, — заметил Торин, выслушав эту историю.
В один из ясных дней в конце марта, когда над городом вовсю сияло уже опускавшееся к горизонту солнце, Фолко забрел в отдаленную часть Северной Стороны, где до этого ни разу не бывал. Нельзя сказать, чтобы эта часть Города была хуже других, но разница в достатке все же чувствовалась. И выкрашены дома были не столь тщательно, и украшений на них поубавилось, и чистоты такой, как в центре, здесь не было. Люди одеты были поплоше, а еда в трактирах — заметно хуже.
Он миновал несколько переулков, а потом, чтобы сократить себе путь, пошел неширокой дорожкой, проложенной вдоль задних дворов. Квартал был сильно вытянут, обход его занял бы слишком много времени, и хоббит вновь, как и возле сожженной деревни, решился идти напрямик.
Он углубился уже довольно далеко в глубь квартала, когда его словно ударило, заставило замереть и поспешно упасть ничком, не обращая внимания на жидкую грязь под ногами. Он услышал негромкое, едва слышное пение, доносившееся со двора дома, стоящего несколько на отшибе. Это пение он не мог спутать ни с чем — он уже слышал его в ночь на подходе к Пригорью, когда они с Торином укрывались в придорожной канаве, а поперек дороги, уходя в глубины Поля Могильников, шел Черный Отряд!
Весь дрожа от небывалого возбуждения, он осторожно подобрался к обсаженному какими-то кустами забору. Вскоре ему посчастливилось отыскать щель, через которую он мог видеть весь двор.
Посреди огороженного стенами и забором пространства, возле нескольких сиротливо растопыривших ветви яблонь, на земле кружком сидели люди. Небольшой костерок был не в силах разогнать вечерний сумрак, и хоббит не мог разглядеть их лиц. Сидя скрестив ноги, они медленно тянули заунывную песнь на неизвестном языке.
Один из сидевших поднялся, неторопливо запустил руку в глубины своего необъятного плаща и извлек оттуда небольшой ящичек. Пение стало заметно тише, но в нем особенно ясно теперь слышались и тоска, и злоба, и призыв, и недобрая надежда. Человек с ящичком отворил его и поставил на темную кочку рядом с угасающим костром. Сидевшие, словно по команде, разом протянули к нему руки, подавшись вперед с самой искренней верой и мольбой. Песня замолкла, несколько секунд царила тишина, а потом вершина кочки внезапно осветилась, и Фолко содрогнулся. Он увидел небольшой трехгранный предмет, напоминавший пирамидку хорошо знакомого призрачно-белого цвета, спутать который было невозможно для того, кто побывал в сердце Поля Могильников. Догадка хоббита тут же получила еще одно подтверждение. С новой силой зазвучало зловещее пение, и в такт ему белая пирамида сменила цвет на кроваво-алый, грани вспыхнули яркими багрово-рыжими линиями. Сомнений не оставалось — перед Фолко был кусок Обманного Камня! Сидевшие внезапно вскочили на ноги, подняв с земли не замеченное им раньше оружие — короткие, толстые мечи и кривые кинжалы. Люди закружились вокруг мерцающего алого огня, высоко вскидывая сверкнувшие багровым клинки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});