Грегор выругался:
— Сумасшедший!
— Можно и так сказать, — проворчала Зара, скорее себе, чем Грегору.
Причем в голове у нее промелькнула мысль, что сама она навряд ли имеет право обзывать другого человека сумасшедшим: все-таки хладнокровно и жестоко расправиться с дюжиной мужчин и полакомиться их кровью, как дорогим вином, тоже особо нормальным поступком не назовешь. Однако сейчас обсуждалось не это, поэтому она поспешно застегнула пряжки сапог и оглянулась в поисках накидки, но вспомнила, что вчера вечером дворецкий забрал ее с собой. Размашистыми шагами Зара поспешила к выходу — не к потайному ходу, а к двери комнаты.
— Что ты собираешься делать? — хотел знать Грегор.
Зара бросила на него холодный взгляд через плечо.
— Как — что? Удержать безумца.
Не удостаивая больше Грегора даже взглядом, она схватила с кресла у камина мечи и привычным движением вставила их в ножны за спиной, не теряя ни минуты, поспешила к двери и одновременно двумя руками резко распахнула обе створки. Грегор за ее спиной выпрыгнул из кровати, но Зара не собиралась его ждать. Не оглядываясь по сторонам, она пробежала весь коридор, затем сразу через несколько ступеней прыжками по лестнице вниз, каблуки ее сапог глухо гремели по мраморным ступенькам. Внизу навстречу ей вышел дворецкий. Его брови вопросительно поползли вверх, когда он увидел Зару в развевающемся платье, одолевшую последние лестничные ступени и быстрым шагом двигавшуюся по вестибюлю.
— Мадам? — спросил он. — Могу я что-нибудь для вас…
Зара, шелестя платьем, пронеслась мимо, не удостоив его даже взглядом. Схватила из гардероба плащ, набросила на себя и распахнула левую створку массивных ворот. Перед домом ее уже ждали Фальк и Эла. Не останавливаясь, Зара взлетела в седло коня, которого Фальк держал под узды, и тогда посмотрела на молодых людей:
— Показывайте дорогу!
Эла с решительностью кивнула, пришпорила лошадь и помчалась по предфасадной площади из владений ландграфа, снег и земля высоко взметались из-под копыт. Фальк вплотную следовал за ней. Заре даже не пришлось прищелкивать языком, застоявшийся Кьелль с жаждущим приключений ржанием понесся следом за обоими к опушке леса.
На полминуты позже из дверей выбежал Грегор д'Арк. В наброшенном наспех домашнем халате и шелковых домашних туфлях на босу ногу он неуклюже вышагивал по площади, где снег уже заносил следы лошадей. С растрепанными волосами он смотрел вслед скачущим всадникам, которые скоро исчезли между деревьями ближайшей опушки леса. Он еще постоял какое-то время на улице. Затем ледяной вихрь завертел по площади очередной столб снега, и задрожавший от холода Грегор обхватил плечи руками, развернулся и направился обратно в дом.
Глава XXI
Хотя последние остатки сна давно развеялись, но из бешеной скачки к Чертовой скале Зара едва ли что-то запомнила. Слишком взволнована она была. Это все уже сидело у нее в печенках. Одно дело — рассматривать изуродованные трупы молодых женщин, которых она не знала, но с Ваньей она была знакома. Милая, добрая девушка, в жизни не обидевшая никого. Все, чего она желала, — это вести мирную жизнь со своим любимым Яном, рожать детей, заботиться о них и радоваться, глядя, как они растут. Поистине не слишком высокие требования. Но отец видел ее судьбу иначе…
Когда Зара подумала о бургомистре фон дер Вере, то с такой силой вцепилась в поводья, что костяшки пальцев побелели. Что за безумный и мягкотелый парень! Неужели он и в самом деле верит, что кошмару придет конец, если он сам накличет еще большую беду?
Нет, поправила себя Зара, так думает не он, а священник Сальери, который изо всех сил старается внушить жителям Мурбрука, что бестия — это Божье наказание…
При других обстоятельствах Зара, вероятно, вынуждена была бы отдать фон дер Веру даже дань уважения, если бы он искренне считал, что действует во благо общества, но не в этом случае. Зара была уверена, что фон дер Вер поступает так не из внутренней силы и по убеждению, а только из слабости.
Зара вспомнила слова Ваньи, сказанные об отце вчера утром перед облавной охотой: «Он — хороший человек. И он делает, что умеет… Но иногда этого недостаточно».
Выругавшись, она пришпорила Кьелля. Краем глаза она видела, как мимо проносятся деревья и кусты, неясная зелено-коричневая стена. Ветви выступали на дорогу, и один раз они на полном галопе проскакали впадину, через которую был перекинут заросший мхом ствол дерева, и Зара почувствовала, как кора дерева пощекотала верхушки волос, — так близко оно оказалось к голове. Затем она помчалась на противоположной стороне впадины по склону наверх, чуть позади обоих спутников, и ледяной ветер, дувший в лицо, вздымал волосы вокруг ее головы.
На полном галопе Эла повернулась к ней.
— Еще немного! — донесся до Зары ее взволнованный голос сквозь стук копыт. — Мы почти добрались!
Зара кивнула и еще ниже пригнулась к шее лошади, чтобы, насколько это возможно, защитить себя от пронизывающего ветра. Ее плащ развевался за ней, лошади во весь галоп неслись темным лесом. Тяжелые, подкованные копыта барабанили по промерзшей земле, и этот звук, как приглушенные раскаты грома, отражался от стены деревьев. Она прижималась к Кьеллю, ощущая игру его мышц под шелковистой шкурой. Затем лес расступился перед ними и из утреннего полусвета глазам предстали характерные формы Чертовой скалы: мощный, почти треугольной формы монолит из темно-серого, почти черного сланца, с примечательными выступами, напоминающими торчавшие изо лба рога, и искривленной сосной наверху.
Зара узнала это место. Вчера она уже была здесь, и в маленькой нише обнаружила тушу кабана. Тонкая пелена тумана колыхалась над землей и по краям Чертовой скалы поднималась маленькими облачками в воздух.
И тут она увидела Ванью.
Молодая женщина стояла наверху Чертовой скалы, на высоте приблизительно шести-семи метров, ее белое платье — нет, поправила себя Зара, не платье, — ночная сорочка развевалась на ледяном ветру, длинные каштановые волосы путались вокруг лица. Ее руки были привязаны веревкой к покрытому корой стволу дерева. Босые ноги испачканы грязью с прилипшими пихтовыми иглами, так же как ночная сорочка. Похоже, что ее силой тащили сюда через лес. На лице Ваньи было выражение растерянности и неверия, как будто она не могла до конца осознать, что же в действительности происходит. Ее отца нигде не было видно, у подлого труса не хватило мужества, чтобы остаться здесь до печального конца.
Другое дело Ян. В этот момент он как раз взбирался на скалу, чтобы подняться к своей возлюбленной и освободить ее. Когда всадники появились из чащи леса, он быстро повернул голову, затем снова все свое внимание обратил к возлюбленной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});