Возможно.
Урфин все равно отказался бы, будь он один. Прошло то время, когда титулы имели для него значение. Но есть Гавин, которого шпыняют тем, что служит рабу. И Тисса – ее вовсе съедят, а Урфин не сможет быть при ней каждую минуту, чтобы защитить. Долэг, за нее он тоже отвечает, пусть девочка и слишком мала, чтобы разбираться в происходящем…
Как получилось так, что Урфин перестал принадлежать себе?
И почему это обстоятельство не вызывает у него раздражения?
И, вытерев кровь с губы, он сказал:
– Я согласен.
Новые покои – могла ли Тисса когда-то предположить, что будет жить в них? – были чересчур велики. И роскошны.
В них почти ничего не изменилось… разве что ковер другой. И темных панелей, укрывавших стену спальни, Тисса не помнит. Гардеробная почти пуста. Шкатулки исчезли с туалетного столика. И ванную комнату давно не проветривали, а сырость способствует появлению плесени.
На подоконнике – забытая корзинка с рукоделием… канва, тесьма, ленты, нити… иглы и бисер. Леди Изольда никогда не уделяла должного внимания занятиям, считающимся достойными леди.
Она спросила, чего хочет сама Тисса.
Разве это имеет значение?
У нее глупые желания. Например, чтобы вчерашний день вернулся. И ночь тоже.
Утро.
Или хотя бы открыть неприметную дверцу, которую Тисса сама вряд ли увидела бы, и подняться по лестнице до другой двери. Тан уверил, что будет рад ее визиту, но… так не принято.
А так, как принято, у Тиссы не получится: слишком много нарушено правил. Ей не простят. Но знание этого уже не пугало так, как прежде.
Белую коробку, перевязанную красной лентой, доставили вечером. Незнакомый лакей, глядя в глаза, сказал:
– Подарок от леди.
Он с усмешкой наблюдал, как Тисса берет коробку. Руки не дрожали. Зачем, если Тисса давно ждала такого дара.
– Спасибо. Передайте леди, что я благодарна им за заботу.
Еще несколько дней тому назад она не решилась бы ответить. И расплакалась бы… наверняка расплакалась бы. Лакею было бы что рассказать хозяйкам. Он еще ждал, надеясь увидеть признаки вины, раскаяния или хотя бы страха.
Тисса понимала это отчетливо, как и то, что ей не нужно больше бояться. И каяться не в чем.
– Уходите, – велела она.
Ушел.
Красный бант поддался легко. Кто его завязывал? Леди Лоу? Или Тианна, которая завтра перестанет замечать Тиссу, впрочем, как и остальные, за исключением, быть может, Ингрид. И леди Изольды.
Тисса сняла крышку.
В коробке, на ложе из розовых лепестков – темно-красные, почти черные – лежала фарфоровая тарелка, расколотая пополам.
Глава 17
ВОДОВОРОТ
Столько вокруг осведомленных людей! Так и хочется иногда спросить: «Как у меня дела?» и «Что у меня нового?»
…из разговора
Наша светлость желает создать зиму.
С белыми покрывалами снегов, с алмазной крошкой наста и блеклой луной, чей свет разбавляет лиловые краски сумерек. С черными многозвездными ночами и вьюгами. Хрусталем луж. И обиндевевшими елями…
Зимний бал – он не только для людей.
Кайя одобрил.
Впрочем, подозреваю, он одобрил бы любую, самую безумную мою идею. Оставались сущие мелочи – придумать, как ее воплотить. И воплотить, несмотря на всеобщий – подозреваю – протест.
– У тебя все получится. – Мой муж свято уверен, что у нашей светлости хватит сил.
И нельзя его подводить.
А я закрываю глаза и пытаюсь представить себе зал… темный потолок и свечи вместо звезд. Изморозь на колоннах… зеркала и белые полотнища с рисунками.
Кайя берется за бумагу. Он делает наброски быстро и довольно-таки точно.
– Тебя не раздражает, что я…
Копается в моей голове?
Нет, не раздражает, хотя прежде голова казалась неприкосновенным личным пространством, и вот теперь я готова расстаться с ним без малейшего сожаления. А живых цветов, пожалуй, не будет. Мне видятся темные ветви в узких и высоких вазах. Где их взять?
– Это не твоя забота. – Кайя откладывает очередной лист. И просит: – Полежи, пожалуйста, смирно.
Рукой еще придавливает, словно опасается, что назло ему встану. Не встану. Но меня-то рисовать зачем? Тем более в виде, совершенно неприличном по здешним меркам. Наша светлость валяется на полу в одной сорочке, босоногая и растрепанная, но сосредоточенная – ужас. Между прочим, мой первый бал… и я почти умею танцевать.
– Не получится. – Кусок угля скользит по листу, и вид у Кайя превдохновенный. – Ты – замужняя дама.
Ага, степенная. И обремененная обязательствами, понимаю. Мой удел – сидеть на троне, сражаясь с короной, цепью и затекающей спиной. Улыбаться, притворяясь счастливой. И вспоминать таблицу умножения в попытке убить время.
– Без короны и цепи, но в целом верно. Не расстраивайся. Будут и другие балы, которые нам все равно придется посетить. Гильдийный… или городской. Он проходит прямо на площади, но уже весной. Или летний… Еще урожая… и тот, что устраивают торговцы…
Да, искусство танца придется совершенствовать в срочном порядке. Может, сидение на троне не такая плохая мысль? Всего-то и надо, что спину держать прямо и улыбаться.
…Иза, я думаю, что после зимнего бала нам следует уехать.
Кайя не отвлекается от рисования, для стороннего наблюдателя, если таковому вдруг случилось попасть в комнату, мы просто занимаемся своими делами. Я лежу, Кайя рисует.
Но я слышу серьезность того, что он хочет сказать.
…Мюррей приглашал к себе. Его поместье стоит на границе, которая относится к условно нейтральной территории. Мы сможем оба находиться там.
…зачем?
Мне не нравится эта идея. Настолько не нравится, что я сама удивляюсь внезапному раздражению, которое возникает при мысли о встрече с Мюрреем.
…достать меня вне города сложнее в разы. И я хочу пообщаться с Эдвардом более плотно. Скажем так, чем дольше контакт, тем более точно я оцениваю собеседника. Одно дело – встреча на границе и мои эмоции, которые мешали адекватно воспринимать Мюррея, и совсем другое – постоянное общение. Ему будет много сложнее врать. А мне – проще получить нужную информацию. И поставить кое-какие условия. Полагаю, он не сразу согласится.
…но согласится?
…мне нужна их помощь. Им нужна моя стабильность, вернее, стабильность в регионе. Думаю, в конце концов мы найдем общий язык.
…а ты не боишься, что он тебя…