Отметив то обстоятельство, что все это адресуется к Вятской губернии, куда ссылаются многие из «политических преступников», автор представления считает нужным подчеркнуть, что «самое содержание корреспонденций, из которых составлена “Вятская незабудка”, носит в сильной степени отпечаток столь распространенной в этом кругу политической тенденциозности». И, раскрывая этот тезис, пишет: «Возбуждение сильнейшего недоверия к правительству, избирающему будто бы своими агентами самих возмутительных администраторов, судей, наставников юношества и охранителей государственных имуществ, составляет неизбежное, для неразвитых читателей, впечатление после чтения этой книги. Но это впечатление идет далее, так как на стр. 308, 314, 362, 363, 364, 369 и 370 этой книги проводятся чисто революционные идеи».
В представлении министра указаны страницы «Вятской незабудки», на которых, по его утверждению, ведется проповедь революционных идей. Откроем хотя бы две отмеченные страницы: 369–370. Там в качестве самой действенной меры борьбы с таким позорнейшим злом, как казнокрадство, указывается сознательная воля всего народа, ибо только он вправе быть самым строгим счетчиком всего, что создано его трудом. «А что рано или поздно найдется такой счетчик, счетчик страшный по своей неумолимой справедливости, нельзя и сомневаться, — пишет автор “Незабудки”. — Это будет, конечно, не человек крови и железа, а человек желчи и нервов… Он взвесит все. Он подведет всему итог. Он ничего не оставит под сомнением и из всей этой страшной мозаики безобразий составит один общий цельный обвинительный акт. Человек этот уже поднимается. Он встал, он идет. Но что с вами, самоуправцы? Вы пятитесь назад, вы посылаете за полицией! Глупцы! Ведь это не такой человек, которого можно взять и отправить к испытанному веками Макару. Это коллективный человек — мир».
Министр приводит выдержку из «Высочайше утвержденного» 7 июня 1872 года мнения Государственного совета о дополнении и изменении некоторых из действующих узаконений о печати и, присовокупляя к уже отмеченным прегрешениям издателя «Незабудки», указывает также то, что отдельные из помешенных в ней корреспонденций подвергались преследованию при публикации в периодических изданиях. «Некоторые статьи “Вятской незабудки на 1878 г.”, напечатанные в газете “Русское обозрение” (№ 19 за 1877 г., № 3–4 за 1878 г.), послужили поводом к принятию административных карательных мер: а именно: за статью “Молодое старится, старое растет”, озаглавленную ныне “Из мрака к свету”, объявлено 30 ноября 1877 г. первое предостережение; за статью “Новое вино в старых мехах”, вошедшее ныне в сборник под заглавием “По способу Александра Македонского”, объявлено 25 августа 1878 г. второе предостережение. Статьи, напечатанные в газете “Вечерняя почта” № 69, 70 за 1877 г. под заглавием “Провинциальные каламбуры” и “Не бывать бы счастью, да несчастье помогло”, за которые был продолжен срок приостановки розничной продажи номеров газеты, перепечатаны в “Незабудке” с изменением заглавий на “Вятские охранители” и “Пришел, увидел, победил”, причем под первою статьею оставлена подпись “Сырнев-Залесский”, составленная из фамилий старшего помощника правителя канцелярии вятского губернатора и редактора “Губернские ведомости”, а под второю — “Шубин”, фамилия правителя канцелярии. Остальные статьи, печатавшиеся в повременных изданиях, не возбуждали против себя преследований, как потому что редакции помещали их в значительно смягченной форме, так и потому, что появившись в виде отдельных корреспонденций, а не в форме особого сборника, они не производили того впечатления, которое имел в виду издатель “Незабудки на 1878 г.”».
К какому же заключению приходил, изложив все это, Тимашев? «Принимая во внимание указанный выше вредный характер “Вятской незабудки на 1878 г.”, министр внутренних дел находит, что книга эта относится к числу указанных в 1 пункте закона 7 июня 1872 г. и подлежит посему запрещению, о чем и имеет честь представить на благоусмотрение Комитета господ министров».
Возвратившись к тому времени в столицу из ссылки, Павленков через влиятельных в административных сферах Санкт-Петербурга лиц, а также личными хлопотами перед учреждениями, как свидетельствуют его биографы, пытался спасти «Незабудку» от погрома. Цензурному комитету он давал объяснение, будто книга ошибочно была представлена на рассмотрение в таком виде. Это произошло по недоразумению. Печатавшая-де ее типография не исполнила воли издателя (некоего Курочкина), хотя и заверяла, что выполнит. Он же намеревался, мол, перед посылкой в цензурный комитет пересмотреть сборник, отдельные материалы сократить, другие вообще исключить. Павленков добивался на этом основании снятия с книги ареста и заверял, что издатель в новом ее издании «по возможности» примет во внимание и указания цензурного комитета.
Два письма Флорентия Федоровича к писательнице М. А. Маркович, изъявившей согласие похлопотать в высоких инстанциях против запрещения «Вятской незабудки», дают представление как о подлинном замысле издания, так и об аргументах, выдвигаемых издателем в его защиту.
«У меня, — пишет Павленков 26 февраля 1878 года, — всего только 2 экз. задержанного тома “Вятской незабудки” — один у того лица, которое должно говорить с Беселаго, и другой в Царскосельском уезде, откуда его привезут к завтрашнему дню. Но время не терпит, поэтому, не имея возможности прислать Вам, что следует, посылаю 1-й том, который может дать некоторое понятие и о следующем. Я говорю “некоторое”, потому что 2-й том составлялся не экспромтом, а в течение целых 8 месяцев, следовательно, по необходимости должен быть основательнее. Вы уже знаете, что весь сыр-бор загорелся из-за предисловия. К счастью, у меня сохранилась одна из его корректур. Присоединяю ее к 1-му тому.
Основы для защиты “перед бесчувственной толпой”, мне кажется, должны быть следующие:
1) Цензура не может и не должна являться охранительницей частных интересов тех или других отдельных лиц. Будучи правоспособными и совершеннолетними, они могут и должны сами защищать себя от нареканий, прибегая для этого или к помощи печати или к суду.
2) Нерасчетливо для самой высшей администрации преследовать сборники, подобные “Вятской незабудке”, в местностях, значительно удаленных от центра и не имеющих своей местной независимой печати. Это значило бы вгонять язву вовнутрь, а, следовательно, вконец расстраивать провинциальный организм. Особенно нерасчетливо это в настоящую минуту, когда сам Тимашев готовит проект преобразования местной официальной печати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});