Читать интересную книгу Связанные венцом (СИ) - Лис Алеся

Она усаживает меня на стул, устраивается напротив, рядом располагается нэн. Графиня тоже смотрит на меня с какой-то понимающей и даже сочувствующий улыбкой.

– Ана, я тебя понимаю. Как никто другой, – начинает Сабина.

Я тихонько хмыкаю. Это вряд ли. Что может знать обо мне герцогиня Вейланд?

– Я была в твоей ситуации. Буквально несколько месяцев назад, – тем не менее, продолжает она. Но прерывается, когда в комнату поспешно заходит одна из служанок с подносом. Пока девушка сервирует стол, расставляя чашки, чайник и блюдо с аппетитными пирожками, в разговор вступает леди Лирой:

– Надеюсь, ты меня извинишь, дорогая. Я решила немного похозяйничать, и приказала принести чай и свежую выпечку.

Киваю. Разве могу я что-то запретить королевской бабушке? Да и она своим ненавязчивым распоряжением показала, как нужно встречать посетителей. В следующий раз я и сама до такого додумаюсь.

– О, я так люблю этот сервиз, – вздыхает нэн. – Мой муж, припоминаешь, я тебе о нем рассказывала, привез его из далекой заморской страны. Как и чай. Кажется из той же, что и шоколад. Или... шоколад из другой, – она озадаченно хмурится, пытаясь восстановить в памяти места, где побывал ее драгоценный супруг-путешественник. – Ох, забыла, – в конце-концов машет она рукой. – Это не так уж важно...

Оранжево-коричневая ароматная жидкость льется в белые тонкостенные чашки, на несколько секунд возвращая меня в прошлое. У нас тоже был такой сервиз. Один-единственный. Родителям на свадьбу подарили. Мы его доставали только для гостей, хотя я иногда просила маму дать мне подержать в руках изящную чашку. Мне нравилось рассматривать узоры на ней. Синие птицы поблескивали тонко прорисованными перышками. Золотистые нити, вплетенные в узор, сверкали, словно солнечные лучики. Они были сказочно прекрасны. А потом Никита его разбил. Не нарочно, конечно. Ведь сам тогда был мал. Просто играл в комнате в футбол, и мячом попал в дверцу серванта. До сих пор помню тот пугающий звон разбитого стекла и испуганный взгляд брата.

Чашки нэн без птиц. Просто белые, с едва заметными серебристыми узорами по каемке. Но не менее прекрасны.

– И так, Ана, – как только служанка исчезает, Сабина возвращается к нашему прерванному разговору. Улы тоже не видать. Наверное, мои гостьи и ее отослали прочь, желая обсудить деликатные вопросы без чужих ушей.

Я поднимаю взгляд на жену Маркуса и замечаю, что она немного волнуется. Тонкая чашка едва слышно постукивает о стол.

– Я тоже с Земли, – внезапно заявляет она.

Булочка застревает в горле. Я торопливо хватаю чашку и прихлебываю из нее обжигающий напиток.

Что? Что она сказала? Я, наверное, ослышалась.

Чай помогает протолкнуть кусочек булки. Я делаю еще один глоток, чтоб унять кашель и неприятные ощущения.

– Вы... откуда? – слова вырываются хриплым карканьем.

– С Земли, – отвечает Сабина, уже, похоже, взяв себя в руки, и аккуратно отпивает маленький глоточек из своей чашки. Нен прячет дернувшую губы улыбку.

Перевожу взгляд с одной гостьи на вторую, все еще пытаясь осознать услышанное.

– Город Киев. Слышала о таком? – шутливо подмигивает жена Маркуса.

– Киев? Но… но как… как ты сюда... вы сюда попали?

Встряхиваю головой. Слова путаются, не желают соединяться в предложения.

– Это длинная и очень романтичная история, – поблескивает глазами герцогиня.

Нэн подливает и себе, и мне еще чая, подкладывает на тарелку сладкий пирожок с яблоками. Но я даже не замечаю угощения. С замирающим сердцем ловлю буквально каждое слово, сказанное рассказчицей, и искренне ей сочувствую. Видно, что Сабина смягчает некоторые вещи и упускает особо жестокие подробности. Только я все равно ощущаю ее боль и беспомощность.  В голове просто не укладывается, как такую чудесную, милую и умную девушку мог обижать ее собственный муж.

История Сабины похожа на самы настоящий роман. Я, открыв рот, слушаю о ее опасном побеге из дома, о славном друге Луке, который, рискуя собой, ей помогал, о венце, который, собственно, этот самый друг и нашел. Оказывается, проклятая реликвия много столетий была у нас, на Земле, далеко от Мизельи. Сабина, надев его, перенеслась в Ньелокар и буквально попала в руки Маркусу. Грозный дракон вначале принял ее за шпионку и не очень-то обрадовался новообретенной жене.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сабина искренне смеется, когда рассказывает об их первой встречи и перевоспитании жуткого монстра в пушистого зайку. Хотя я понимаю, как ей было страшно оказаться в холодном и не приспособленном к жизни приграничном замке.

Голова идет кругом от обилия новой невероятной информации. Но рассказ Сабины вдохновляет. Я привыкла видеть ее герцогиней, уверенной и бесстрашной, любимой мужем и привыкшей к роскоши. А оказывается, что за этим блестящим фасадом скрывается простая девушка, моя соотечественница. И вдруг когда-нибудь я тоже обрету подобную уверенности и силу, которая так восхищает меня в ней.

Некоторое время мы молча пьем чай, угощаемся нежными пирогами, которые так и тают во рту и думаем каждая о своем. Я чувствую себя как на обычной девичьей тусовке. Именно так я себя ощущала во время незапланированных чаепитий с подругами в общаге. Как правило, на подобные глупости у меня элементарно не было времени. Но иногда… когда внезапно отменяли какую-то пару, а до следующей оставалось не менее часа, мы все вместе шли к кому-то в комнату и устраивали себе такой вот небольшой праздник с вкусняшками и напитками.

Губы невольно растягиваются в легкой улыбке. Светлые воспоминания о той… прошлой жизни теперь не выворачивают на изнанку ноющей болью, лишь отдаются легкой грустью.

– Милая, – кладет мне на предплечье свою теплую ладошку леди Лирой. – А Сил уже говорил с тобой о наставнике?

– Наставнике? – растерянно моргаю. Воспоминания держат крепко. Словно розовая липкая паутинка. Я медленно прихожу в себя и начинаю осознавать, где нахожусь.

– Ну да… наставнике. Твои путешествия очень опасны… – озабоченно смотрит на меня драконица. В ее взгляде неподдельное беспокойство. Сейчас ни высокое положение, ни величественная выправка, ни светские манеры не имеют значения. Сейчас она такая же бабушка, как и все остальные. Немного тревожная, склонная чрезмерно опекать, но любящая и верная.

Мне становится настолько приятно, что начинает щипать в уголках глаз – вот-вот выступят неуместные слезы. Незаметно смаргиваю их и качаю головой:

– Нет, не говорил...

По телу пробегает озноб. Вспоминается то неловкое ощущения холода, стыда и беспомощности, когда я стояла посреди зала во влажном полотенце, босая и напуганная.

– Я думаю, у меня есть кое-кто на примете. Я сегодня же ему напишу? – задумчиво хмурит тонкие брови леди Лирой.

– Ваш давний знакомый? – интересуется Сабина и кидает на меня заговорщический взгляд. Графиня очень давно потеряла супруга, и мужская компания ей явно не помешает. Какой-нибудь галантный и представительный дракон, которому хватит вкуса и интеллекта скрасить дни нашей бабушки своим вниманием и ненавязчивыми ухаживаниями. Не все же время ей жить затворницей, общаясь с одними розами в саду да слугами.

– Друг моего покойного супруга, – на лице леди Лирой не дрогнул ни один мускул. Вот что означает истинно драконовское умение держать себя в руках. – Он, конечно же, перемещаться не умеет.  Никто из ныне живущих не обладает подобным даром. Естественно, кроме тебя, милая, – нэн утешительно похлопывает меня по руке. – Но мэтр Тевельян подробно изучал феномен перемещений. Он знает о нем все, что только можно, и более компетентного специалиста не найдешь во всей Мизелье. А вот правила, манеры и все, что касается обязанностей королевы, мы подучим вместе. Да и Сабина будет на подхвате.

– О, я знаю не так уж и много, – краснеет жена Маркуса.

– Лучший способ научится самому − помочь другому, – нравоучительно замечает графиня.

Мы с Сабиной переглядывается и одновременно прыскаем со смеху. Это нервное наверно, ибо леди Лирой права и ничего забавного в ее словах нет. Но все равно отчего-то становится смешно. Почтенная графиня смотрит на нас немного укоризненно, но в ее взгляде нет гнева или недовольства. Скорее так смотрят на расшалившихся подростков, беззлобно и с нарочито философским смирением, мол, что с этих оболтусов взять…