Не является секретом, что воевать приходится не номерами полков, дивизий и корпусов, а собранными из их состава ротами. Даже модные бригады являются следствием попытки расшевелить эти неповоротливые скопища людей и техники. Кто помнит, как советский мотострелковый полк грузится в эшелоны? Еще в Первую Мировую, после бессильных атак корпусов немецкой пехоты, появилась необходимость использовать для активных действий штурмовые батальоны, которые применяли новую групповую тактику, в основу которой были положены те же носимые комплексы оружия. Беда в том, что российская армия так никогда не воевала. Брать количеством, при упомянутых выше ресурсах, было абсолютно природным.
Однако, какую цель ставить перед гипотетическими штурмовыми силами? Противник не имеет инфраструктуры, центров управления, мест концентрации. Борьба с терроризмом – это война на уничтожение, в которой на одного противника приходятся десятки, если не сотни невинных жертв. Еще в Афганистане было возможным уничтожить миллион мирного населения. Большое внимание общественного мнения к жертвам (но не настолько большое, чтобы побуждать к чему-то большему, чем просто к их регистрации) искушает террористов сделать попытку и самим записаться в жертвы. Антивоенные стереотипы общественного мнения сыграли здесь плохую службу. Нужно лишь отказаться от квалифицирующих признаков «террориста» (леопард – пятна), и можно получить полную свободу рук. Непризнание войны законным средством решения общественных конфликтов приводит лишь к изменению понятий. Первенство и здесь принадлежит России: «гуманитарные силы быстрого реагирования» (Б. Ельцин). В дальнейшем следует ожидать синонимов наподобие «боевик-беженец».
Конфликт малой интенсивности это интенсивная террористическая компания, которая в будущем станет основной формой боевых действий. Поскольку позволяет:
– сохранить мир;
– избежать мобилизационного напряжения общества;
– найти решение вне основного (предполагаемого) ТВД.
Последний тезис следует рассмотреть детальнее. Экономические центры чеченского общества находятся вне Чечни, в самой России и СНГ. Блокировать их? Удар стратегической силы, способный иметь парализующее психологическое влияние, как доказал трагический опыт Буденовска, Кизляра, Москвы и Беслана может быть нанесен в любом месте и в любой форме. Смешными являются попытки использовать для борьбы с терроризмом и средства радиоразведки или цензуру на телевидении.
Развитие технических средств связи происходило у чеченцев по принципу их подобия сотовым телефонам, чтобы лишь кнопки нажимать. Террористы требуют рекламы своих действий больше, чем информации для их проведения. О Буденовске и Беслане жители России узнали из телевизора. СМИ являются главным источником информации и для террористов. Террористический акт может быть эффективным лишь когда является простым по замыслу и по выполнению. Фанатизм здесь позволяет обойтись без планирования наиболее сложной части – отступления. С.Радуев и его люди в Первомайске действительно дрались насмерть. Не их вина, что кольцо окружения таки удалось прорвать. Законченную форму античной трагедии приобрели террористические акты в Москве и Беслане.
Впечатлительность общества на акт террора, как средства пропаганды, определяет успех терроризма. Казалось бы после стольких лет реальных и пропагандистских ужасов социализма на фоне бесконечных бандитских разборок, один-два политических «взрыва» не будут даже замеченными. Почему зерно падает на такую благоприятную почву? Причиной может быть кризис ханжества – «ни за что не посадят», «моя хата с краю». Постсоветский человек поверит в Страшный Суд лишь тогда, когда ангелы Божьи прикладами вышибут двери в его доме. Терроризм же принуждает каждого отнести себя к потенциальным жертвам. Современное демократическое общество потребления не в силах оказать этому явлению эффективного противодействия.
В чем только не принято искать возможный кризис террористических движений. Террористические группировки являются социальными, поскольку складываются в своем большинстве из нонконформистов, они не вписываются в общество, во всяком случае в то, с которым борются. Кроме приемов политического действия в борьбе с ними эффективным может быть лишь политическое заигрывание. Механизм его, например в Великобритании, частично – во Франции, сложился на протяжении долгих лет борьбы. В основе его лежит старый как мир принцип разобщения. Важно определить критерий: большинство в любой парамилитарной организации составляют тыловики. Это сочувствующие, «политическое крыло», часть руководства, которое непосредственно не отвечает за акты насилия. Все они в той или иной степени обременены двусмысленностью собственной роли. Достаточно, как в случае с ООП или ИРА, лишь предложить им переговоры и надежду на удовлетворение собственных амбиций более безопасным и эффективным путем. А вся эта публика – люди с весьма развитыми и болезненными амбициями. Стреляют и подкладывают бомбы те, кто попроще, им уже точно ничего не светит. Амнистия в Северной Ирландии не касалась убийц полицейских и военнослужащих. В этой связи интересным является обещание израильтян освободить больных, малолетних и женщин-террористок. Две последних категории составляют ядро боевых сил палестинцев.
В каком направлении следует ожидать развития терроризма в СНГ покажет следующая вспышка нестабильности в любой точке бывшего СССР. Учитывая готовность экстремистов содействовать любому сепаратистскому движению мы имеем дестабилизацию как цель политики «новых крайних».
Попытки разыграть карту регионального сепаратизма по приднестровскому сценарию были предприняты в Украине силами «новой оппозиции» сразу же, в реальном масштабе времени, что говорит о наличии подобных планов в арсеналах политтехнологов из ближайшего зарубежья. В той форме, в которой они существуют, ВС Украины не способны защитить конституционный строй и целостность страны от преступных посягательств. Наоборот – являются материальным и кадровым резервом для антиукраинского сепаратистского движения под «единославянскими» лозунгами. Опыт 14-й армии ВС России указывает перспективы нахождения подобных частей в эпицентре политического противостояния. Между тем, никаких выводов в направлении обеспечения безопасности размещения войск в местах постоянной дислокации не сделано. Отсутствовали они и в проекте «Армия 2015».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});