- Не понимаю, как это связано, - сердито ответила Катерина, отвернувшись к окну в будуаре графини.
- Что ж тут непонятного? Какой мужчина станет терпеть, если его супруга денно и нощно думает о другом? А Алеша – живое напоминание о нем. Поэтому Станислав просто нашел способ наказать тебя, и будь уверена, что это еще не самое худшее, что может случиться.
- Куда же хуже, бабуля? – повернулась Катя к графине. – Что может быть хуже, чем замужество с нелюбимым, чем разлука с Алешей?
- Поверь мне, может, - вздохнула графиня. – И что для тебя страшнее: замужество с нелюбимым или разлука с сыном? Ты ведь собиралась выйти замуж не по любви, а исключительно для того, чтобы защитить Алешу именем мужа, вот и не забывай об этом! Род Войницких, наверное, еще более древний, чем наш. Неужели ты думаешь, что до Варшавы не дошли сплетни о тебе, что отец Станислава с распростертыми объятьями встретит невестку, единственное достоинство которой заключается в приятной наружности? Будь ласкова с мужем, потому как в Варшаве тебе больше не на кого будет опереться. Только Станислав будет тебе поддержкой и защитой. Может, мне это показалось, но, по-моему, он далеко не так равнодушен к тебе, как стремиться показать всем.
- Я не знаю, - залилась краской Катерина. – Я совсем не знаю его, но порою и мне кажется, что будто бы у него есть какие-то чувства ко мне.
- Катенька, уж поверь моему немалому опыту, если бы Станислав ничего не испытывал к тебе, он бы не сделал предложения, даже такого, хотя на первый взгляд можно сказать, что его вынудили к этому, - улыбнулась графиня. – Постарайся если уж не полюбить его, то хотя бы понять, а про Ника - забудь. Он женат, ты замужем, ничего хорошего не выйдет с того, что ты будешь и дальше вздыхать о нем.
- Я постараюсь, бабушка, но, боюсь, это не в моей власти. Я помню каждую нашу встречу, каждое слово, каждый случайный взгляд, - что это, если не любовь? Разве можно заставить себя любить или не любить? Любовь нам Господом дается, и только ему ведомо, почему к тому, а не к другому.
Катерина подошла к своей пожилой родственнице и порывисто обняла ее.
- Береги Алешу, бабуля! Я буду скучать… - торопливо вытерев набежавшие слезы, Катя улыбнулась и поспешила вниз к ожидавшему ее супругу.
В Варшаву они въехали на исходе дня. В воздухе ощущалось скорое приближение весны. Несмотря на подтаявший на улицах снег и слякоть на мостовой, Катя невольно залюбовалась старинным городом. Проезжая мимо королевского замка, она даже попросила Станислава остановить экипаж, чтобы иметь возможность рассмотреть здание во всех подробностях. Но Войницкий с самого утра был не в настроении и раздраженно ответил, что у нее еще будет масса времени, чтобы насладиться красотами польской столицы.
Плохое настроение Станислава объяснялось очень просто: Войницкий предполагал, какой будет реакция его отца на известие о его женитьбе и заранее готовился к неизбежному неприятному для него разговору.
Будь Катрин знатного рода и имей она безупречную репутацию, старый граф, возможно, принял бы ее благосклонно, хотя всегда желал, чтобы сын его женился непременно на полячке, но наличие внебрачного ребенка и скандальных слухов о ее связи с сыном одного из влиятельнейших людей при дворе российского императора никак не могло тому способствовать.
Наконец экипаж остановился напротив крыльца старинного особняка. Станислав дождался, когда выбежавший из дома лакей откроет дверцу кареты и легко спрыгнул на мостовую. Обернувшись, он помог Катерине спуститься с подножки и, взяв ее под руку, повел к двери. Величавый дворецкий распахнул ее перед ними, ни словом, ни жестом не выказав удивления при виде незнакомой женщины, которую молодой хозяин привез с собой, но все же Катя успела заметить любопытство, промелькнувшее в глазах прислуги.
- Ну, вот мы и дома, любовь моя, - обратился к ней Станислав.
Катя с любопытством огляделась. Обстановка поражала своим великолепием. Стены холла, увешанные портретами предков, свидетельствовали о наличии длиннющей родословной и древности рода, к которому отныне принадлежала и она. Пока Катя с помощью лакея снимала шубку, в холл выбежала девушка лет семнадцати. Высокая, стройная с буйной гривой роскошных золотистых кудрей, она была очень красива. Серые глаза ее светились неподдельной радостью.
- Stanislav, wróciłeś! (Станислав, ты вернулся), - порывисто кинулась она к нему и повисла у него на шее.
Войницкий рассмеялся и крепко обнял ее.
- Да, Марила. Жаль, не надолго. Как же ты выросла, моя маленькая сестренка!
- Kim jestta kobieta do ciebie? (Кто эта женщина с тобой?), - нахмурила брови красавица.
- Познакомься. Это Катрин - моя жена. Я попрошу тебя в ее присутствии говорить по-русски или по-французски, поскольку польский она не понимает. Родители дома? – спросил Станислав.
- Папенька дома, а маменька навещает пани Вильчинскую, - произнесла девушка по-русски с легким акцентом, с любопытством рассматривая жену брата.
- Катрин, Вы очень красивая, - выпалила она и тут же зарделась от смущения.
Катя улыбнулась ей в ответ.
- Спасибо, Марина.
- Марила, - с улыбкой поправила ее сестра Станислава.
На душе немного потеплело. Что ж, по крайней мере, хоть кому-то из членов семьи Станислава она пришлась по душе. Пока они обменивались взаимными приветствиями, по лестнице, ведущей в хозяйские покои, спустился представительный мужчина в возрасте. Опираясь одной рукой на перила, он ждал, когда брат и сестра обратят на него внимание. На Катрин он даже не взглянул.
- Witaj w domu, synu. (Добро пожаловать домой, сын), - произнес он, когда Войницкий заметил его.
- Отец! Я тоже очень рад Вас видеть, - наклонил голову Станислав. – И прошу Вас, говорите по-русски или по-французски. Моя жена не понимает по-польски.
- Twoja żona?! (Твоя жена?!) – воскликнул Вацлав, переводя взгляд с сына на женщину подле него, словно только что заметил ее присутствие.
Удивление Войницкого-старшего быстро сменилось гневом. Как он мог?! Щенок, женился без родительского на то благословения! А как же Божена?!
Катя инстинктивно почувствовала исходящий от отца Станислава гнев. Тонкие пальчики судорожно вцепились в рукав мундира супруга. Почувствовав ее волнение, Станислав оглянулся на нее, и, улыбнувшись, положил ладонь поверх ее дрожащей руки.
- Отец, позвольте представить Вам Екатерину Владимировну Войницкую, мою супругу и Вашу невестку. Катя, это мой отец, граф Вацлав.
- Очень приятно, мадам, - сумел взять себя в руки Вацлав, внимательно разглядывая молодую женщину перед собой.
Что и сказать? Хороша. Дивно хороша! Можно понять Станислава, - думал Войницкий-старший. Однако ж теперь придется объясниться с Вильчинскими. Божене в этом году двадцать четыре исполнилось, в пору в старые девы записывать. Как ни крути, слишком долго они тянули с объявлением помолвки и вот дождались...