упали ничком на настил.
Затем столбы огня поднялись в другом месте побережья. Стоял неимоверный грохот, рушились здания, взлетали вверх обломки.
Рядом с «Тоболом» то справа, то слева стали вздыматься столбы воды. Приблизившиеся в берегу немецкие артиллеристы вели по транспорту беглый огонь. Вслед «Тоболу» летел снаряд за снарядом. Судно сотрясало от близких разрывов, осколки звенели по бортам и надстройке. Несколько человек на палубе были ранены.
Капитан беспрерывно менял курс и режим работы машин, звеня телеграфами, ведя зигзагами пароход на Большой Таллиннский рейд.
С утра «Тобол» мотался по рейду как неприкаянный. Уйдя из Купеческой гавани, транспорт был направлен к острову Аэгна, чтобы снять оттуда личный состав береговых батарей. Но на подходе к острову выяснилось, что это уже делает транспорт «Шауляй». Затем последовало приказание перейти в Русско-Балтийскую гавань, куда спорадически залетали немецкие снаряды и ещё можно было проводить погрузочные работы.
«Тобол» за несколько часов принял около 3500 бойцов и командиров — остатки трёх стрелковых дивизий. Никто их точно не считал и, уж конечно, не регистрировал. Все трюмы, палубы, межпалубные пространства и бункера были набиты людьми. Ими была заполнена вся верхняя палуба, на которой даже дымила пара полевых кухонь. Виноградов хотел вначале это запретить, опасаясь пожара, но потом, увидев в каком состоянии находятся принятые на борт люди, решил, скрепя сердце, не обращать внимания на происходящее, лишь приказав боцманской команде внимательно следить за пассажирами.
«Тобол» уходил из-под обстрела и из видимости артиллерийских наблюдателей противника. Он подошел к указанному месту, где должен был формироваться 3-й конвой, и стал на якорь.
20:35
Командир дивизиона канонерских лодок, назначенный по совместительству командиром 2-го конвоя, капитан 2-го ранга Антонов держал свой вымпел на канонерской лодке «Москва».
Канлодка «Москва», как и «Амгунь», была переоборудована из грунтовозной шаланды, построенной в Германии для нужд Спецгидростроя НКВД в 1940 году. Шаланда имела водоизмещение 1140 тонн и могла со скоростью 7 узлов пройти на своих угольных машинах более 1700 миль с одной бункеровки.
6 июля «Москва» была мобилизована и на Канонерском заводе в Ленинграде переоборудована в канонерскую лодку. На шаланду установили два 100-миллиметровых, 3 — 45-миллиметровых и одно 20-мм орудие плюс три крупнокалиберных пулемёта. Кроме того шаланда могла ставить мины и сбрасывать на подводные лодки глубинные бомбы, что превращало бывшую «грязнуху» в довольно мощный корабль артиллерийской поддержки и охраны водного района.
19 июля 1941 года на «Москве» был торжественно поднят военно-морской флаг при построении всех 90 матросов и командиров её нового экипажа. Пройдя ускоренный цикл боевой подготовки, канлодка «Москва» вместе с канонерскими лодками «Амгунь» и «И-8» — также бывшими шаландами — пришла 8 августа в Таллинн, немедленно включившись в артиллерийскую поддержку сухопутных войск.
Глубокой ночью 10 августа «Москва» и «Амгунь» вышли из Таллинна в Колгалахт, чтобы своим огнём остановить продвижение немецких войск, прорвавшихся здесь к побережью. «Москва» обстреливала скопления войск противника в районе Асери и озера Кахала-Ярви, действуя отдельно и во взаимодействии с «Амгунью» и береговыми батареями острова Аэгна. Базируясь на заливе Иесуулахт, канонерка в течение нескольких дней не давала возможности немецкой пехоте пользоваться прибрежными дорогами для наступления на Таллинн.
По бывшей шаланде била с берега немецкая артиллерия, её атаковали самолёты, но за три недели канлодка не получила никаких повреждений. «Москва» и «Амгунь» постоянно были в боях, появляясь то на левом, то на правом фланге обороны города как раз в тот момент, когда казалось, что немцы вот-вот ворвутся в город на плечах наших измотанных войск. Огонь канонерок заставлял противника откатываться, терять боевое соприкосновение с нашими частями, давая тем возможность остановиться, прийти в себя и, перегруппировавшись, снова занимать оборону.
Канонерские лодки «Москва» и «Амгунь» стояли на якоре, пришвартовавшись лагом друг к другу у южной оконечности острова Аэгна. Неразлучные в течение всей таллиннской эпопеи канлодки завтра должны были следовать отдельно — «Москва» во главе 2-го конвоя, в «Амгунь» — в охранении третьего.
В каюте капитана 2-го ранга Антонова, на дверях которой ещё сохранилась табличка «Баггермейстер», командир «Москвы» и командир «Амгуни» капитан-лейтенант Вальдман решили на всякий случай попрощаться. Опытные моряки — они не строили особых иллюзий по поводу исхода прорыва из Таллинна.
Капитан 2-го ранга Антонов достал из шкафчика заветную бутылку «Ленинградской водки» с горлышком, залитым белым сургучом. Настоящие ценители ставили её много выше «Московской»...
20:45
Адмирал Пантелеев все ещё находился на «Виронии». С берегового КП флота и штабных землянок на «Виронию» доставили кипы документов, аппараты полевых телефонов и пишущие машинки. Отдав необходимые распоряжения по приведению в порядок и оприходованию документов, адмирал поднялся на мостик «Виронии», остановив жестом руки подлетевшего с рапортом капитана 3-го ранга Ростика.
Погода не улучшалась, ревел шторм, ветер прижимал корабли к стенкам, не давая им отойти без буксиров. Временами налетал мелкий противный дождь.
Бои шли уже очень близко к гавани. В грохот пулемётной и артиллерийской стрельбы врывались оглушительные раскаты взрывов. За домами полыхало зарево, то ярко-красное, то оранжевое, то почти белое и повсюду в небо поднимался густой чёрный дым.
На причале Пантелеев увидел фигуру начальника тыла фронта генерал-майора Москаленко, который своим могучим басом, заглушающим выстрелы, кого-то разносил, требуя немедленно вывести буксиры из-под огня миномётов и артиллерии противника.
Один из снарядов плюхнулся в воду недалеко от «Виронии». Рухнувший водяной столб достал каскадом воды и до мостика «Виронии».
Обычно штабное судно стояло под покровом белой вуали дыма химзащиты, но теперь было совершенно открыто. Во-первых, при таком ветре ставить дымзавесу было невозможно, а во-вторых, дымсмеси уже практически не осталось. «Все потратили на вашу любимую «Виронию»,— сообщил Пантелееву начальник химслужбы флота капитан 1-го ранга Кудрявцев, докладывая о том, что все химсклады опустошены и охвачены пожаром, а на катерах-дымзавесчиках дымсмеси осталось очень мало, чтобы обеспечить на переходе такое количество кораблей и судов.
— Пора уже уходить, — обратился Пантелеев к командиру «Виронии».
— Ждем буксир, товарищ адмирал, — ответил Ростик. — Самим не отойти. Сильно привалило к стенке.
Адмирал хотел что-то ответить, но в этот момент в новом раскате грома в тёмном закопченном небе возникла феерическая картина: тысячи разноцветных звезд поднялись в небо, рассыпаясь миллионами ярких звезд.
Взлетели на воздух флотские склады сигнальных ракет. Оторвав взгляд от этого небывалого салюта, адмирал спустился в штабное помещение. Стрелка часов приближалась к 21:00.
Пора было уходить с «Виронии». Начальника штаба ждали на «Пиккере», где должен был состояться последний военный совет перед окончательным оставлением Таллинна.