телефону какие-то свои вопросы. — Вы же не думаете, что мы вас напоить хотим и воспользоваться? Или что-то в этом роде? Упаси Бог!
Он продолжал скалиться, а мне хотелось бросить этот увесистый стакан ему в лицо. Мне не нравился этот тип. Несмотря на его положение и статус инвалида, я не испытывала к нему жалость. Ничего, кроме неприязни. Он казался мне скользким и не менее безжалостным, чем хозяин этого дома. Они здесь все под копирку.
— Я вообще не хочу о вас думать. Я хотела прогуляться, а не скрашивать вашу мужскую компанию, — пожалуй, это было самое длинное произнесённое мной предложение за последний час.
— Здесь тоже свежий воздух, — произнёс легкомысленно, закуривая сигарету, обёрнутую в тёмную бумагу, — так что, наслаждайтесь.
Поставив стакан на стол, я оттолкнулась от пола ногой, слегка раскачивая кресло и задирая голову. Упершись изнемождённым взглядом в деревянный свод потолка, я вслушивалась в приглушённый голос Клима. Мало что понимала, но мне очень хотелось уловить хоть что-то. Хоть что-то важное. То, что мне обязательно пригодится...
— Кира? — голос Виктора снова вклинился в мои мысли, сбивая меня.
Немного наклонив голову к плечу, я посмотрела на своего собеседника. Его лисий взгляд заводил в ступор. Я терялась и чувствовала жутчайший дискомфорт, словно мне за пазуху заливали кипяток. Мне хотелось повести плечами, дабы избавиться от этого ощущения.
— Я вам не нравлюсь, так ведь? — не дождавшись моего ответа, продолжил Виктор. — Не знаю, как это получается, но всегда чувствую, что испытывает человек напротив.
— Надо же... — скептично вскинула брови. — Я и не пыталась скрыть свои чувства. Так что...
— У меня в глотке зудит... — он перебил меня, а затем сделал очередную затяжку. Такую глубокую, что даже у меня в горле зародилось першение.
— Курить надо меньше.
— Нет, — покачав головой, он стряхнул пепел прямо себе под ноги, — это не то. Так происходит, когда смотрящий на меня, испытывает откровенную неприязнь. Страх чувствуется иначе. Что-то вроде вибрации... вот тут, — он кончиками пальцев стучит по своей грудной клетке.
Ничего не отвечая, я ждала продолжения. Искоса посматривала на Клима и перехватывала его настороженный взгляд. Он следил за мной. Всегда.
— Интерес — самый приятный, — хмыкнул Виктор, сильнее прежнего прижимая сигарету к губам, — он отдаёт пульсацией в висках. Абсолютно безболезненной. Я бы даже сказал приятной... как думаете, что это?
— Понятия не имею, — пожав плечами, я тут же ощутила как мою кожу вспарывают полчища мурашек.
Провела ладонями по рукам, стирая лёгкое покалывание, и вернула взгляд Климу. Он всё ещё прижимал телефон к уху, изредка поглядывая в нашу с Виктором сторону.
— Я думаю, что так может каждый. Просто нужно уметь прислушиваться к собственным ощущениям. Вот вы, Кира, — Виктор затушил сигарету в пепельнице и подняв мой стакан со стола, вновь протянул его мне. — Вы же наверняка что-то чувствуете, когда смотрите на меня... или на Клима. Раньше я думал, что это мои эмоции, — он снова постучал пальцами по груди, — а потом понял, что это не так. Это эмоции человека напротив.
— К чему это всё? — снова обмакнув в терпком напитке свои губы, я провела по ним языком.
— Что именно? — будто не понимая.
— Это. Рассказ о ваших ощущениях. Я не понимаю, к чему вы ведёте.
— Мне жаль вас, — прохрипел, рассматривая мои пальцы, обнимающие прохладный стакан, — и я не лукавлю. Мне действительно жаль, что вы оказались во всей этой ситуации. Мне жаль, что вы стали жертвой подобных обстоятельств.
Ну, конечно...
Скривившись, я отвернулась. Подняв выше подбородок, посмотрела на высокие ворота, виднеющиеся за густой порослью пихт и елей. В носу и глазах мгновенно запекло.
— Я это к тому, — продолжил после недолгой паузы, — что вам стоит прислушаться к собственным ощущениям. Клим близок мне. Я его должник на всю жизнь. Но, если вы научитесь чувствовать его так, как чувствую я, возможно, вам станет гораздо легче. И вы найдёте выход. Возможно, он сам предоставит его вам?
Я совсем немного повернула голову. Так, чтобы встретиться с карими глазами и понять, насколько он серьёзен. И впервые за долгое время, я не увидела в них иронии и веселья.
— Бред, — нехотя обронила одну единственную слезинку, и быстрым движением руки смахнула её с щеки, — мне не выйти отсюда живой. Не надо меня обнадёживать. Это жестоко.
Приказав себе не раскисать в присутствии его дружка, я незаметно тряхнула головой и снова задрала подбородок. Надеясь показаться сильнее, чем я есть, сделала глубокий вдох и расправила плечи. Но наверняка всё и так было очевидно.
— Да ну, бросьте вы! Думаете, он убьёт вас? Вот это действительно бред! — тихо рассмеявшись, он слегка наклонился в мою сторону. — Убить невинную женщину? Да ещё такую прекрасную? Нужно быть сумасшедшим...
Сумасшедшим? А разве они все не лишены рассудка? Разве человек в здравом уме решится связать свою жизнь с криминалом?
— А Елена? — вовремя вспомнив о его упрямом намерении избавиться от моей сиделки.
— Что Елена? — глаза Виктора расширились, а тёмные брови поползли на лоб, собирая кожу в глубокие морщины.
— Она же женщина! — тихо произнесла и вновь покосилась на Клима. — Но он хочет её убить!
— Это он вам сказал?
— Он сказал, что это должна сделать я!
— Елена, — протянул Виктор, растирая поросль на своём лице, и задумчиво посмотрел на Клима. — Здесь я не могу не согласиться.
— Что? — всё ещё не понимая, о чём речь, я растерянно хлопала глазами.
Заметив, что Клим оторвал телефон от уха, я разочарованно вздохнула. Тотальное невезение.
— Если бы вы знали, в чём её грех, — загадочно улыбнувшись, Виктор тоже перевёл взгляд на своего друга, — вы бы не стали так упорствовать.
— Что? — повторившись, я едва не задохнулась от негодования.
— Валдай, мы тебя заждались! — проигнорировав меня, Виктор повернулся в сторону приближающегося к нам Клима. И почему Валдай?
— Мне показалось, или у вас тут какой-то заговор? — смерив меня подозрительным взглядом, Клим подошёл к нам вплотную и бросил телефон на стол.
— Тебе показалось, — ответила, пряча глаза в стакане с алкоголем.
Сев рядом, Клим протянул руку и качнул моё кресло.