— Стенная роспись изображает подробности суда над душой, взвешивание души, произнесение исповеди умершим, — говорит Зоя.
Исповедь умершего. «Я не брал чужого. Я не причинял боли. Я не совершал прелюбодеяния».
Возвращаются Лисса и Нийл. Лисса тяжело опирается на руку Нийла.
— Я думаю, мы обойдемся без этой гробницы, — говорит Нийл извиняющимся тоном. — Мы хотим попасть в музей до закрытия. Лиссе так хочется увидеть сокровища.
— «Египетский музей открыт с девяти часов утра до четырех часов дня ежедневно. С девяти до одиннадцати пятнадцати утра и с часу тридцати до четырех дня по пятницам, — говорит Зоя, читая путеводитель. — Вход — три египетских фунта».
— Уже четыре часа, — говорю я, поглядев на мои часы. — Он закроется раньше, чем вы туда доберетесь. — Я гляжу на них.
Нийл и Лисса уже идут, но не назад к пароходику, а по песку в сторону пирамид. Свет позади пирамид начинает тускнеть, небо из белого становится серо-голубым.
— Подождите, — говорю я и бегу по песку, чтобы нагнать их. — Почему бы вам не подождать, и мы вернемся все вместе? Мы недолго пробудем в гробнице. Вы же слышали, что сказала Зоя. Внутри ничего нет.
Они оба смотрят на меня.
— По-моему, нам надо держаться вместе, — неловко договариваю я.
Лисса настораживается, и я понимаю, что она думает, будто я говорю о разводе, что наконец-то я сказала то, чего она ждала.
— По-моему, нам надо всем держаться вместе, — говорю я торопливо. — Мы в Египте. Здесь полно опасностей. Крокодилы, змеи и… Мы недолго пробудем в гробнице. Вы же слышали, что сказала Зоя. Внутри ничего нет.
— Нам не стоит ждать, — говорит Нийл, смотря на меня. — Лодыжка Лиссы начинает пухнуть. Мне надо поскорее положить на нее лед.
Я смотрю вниз на ее лодыжку. На месте кровоподтека теперь два прокола, совсем рядом, точно змеиный укус, и вокруг них лодыжка начинает опухать.
— Не думаю, что Лиссе по силам Зал Суда, — говорит он, все еще смотря на меня.
— Вы можете подождать наверху лестницы, — говорю я. — Вам не надо входить внутрь.
Лисса берет его под руку, точно торопясь уйти, но он мнется.
— Эти люди на корабле, — говорит он мне, — это с ними произошло?
— Я просто хотела вас напугать, — говорю я. — Конечно, есть логичное объяснение. Жаль, что тут нет Эркюля Пуаро, он бы сумел все объяснить. Пирамиды, вероятно, закрыты по случаю какого-то мусульманского праздника, про который Зоя не знала, и по той же причине нам не нужно было проходить таможенный досмотр. Из-за праздника.
— Что произошло с людьми на корабле? — снова говорит Нийл.
— Их судили, — говорю я, — но это оказалось не так страшно, как они думали. Они все боялись того, что произойдет, даже священник, который никаких грехов не совершал, но судья оказался его знакомым. Епископом. Он был в белом костюме и очень добрым. И для большинства их все кончилось хорошо.
— Для большинства, — говорит Нийл.
— Ну идем! — говорит Лисса, дергая его за руку.
— Эти люди на корабле, — говорит Нийл, не обращая на нее внимания. — Кто-нибудь из них совершал какой-нибудь страшный грех?
— Моя лодыжка очень болит, — говорит Лисса. — Идем же.
— Мне надо идти, — говорит Нийл почти с неохотой. — Почему бы тебе не пойти с нами?
Я смотрю на Лиссу, ожидая, что увижу, как она испепеляет его взглядом, но она следит за мной блестящими глазами без век.
— Да, пойдемте с нами, — говорит она и ждет моего ответа.
Я соврала Лиссе о развязке «Смерти на Ниле». Убили они жену. Я поигрываю с мыслью о том, что они совершили какой-то страшный грех, что я лежу у себя в номере в Афинах, мой висок черен от крови и порохового ожога. В таком случае я тут одна, а Лисса и Нийл — полубоги, принявшие их облик. Или чудовища.
— Лучше не надо, — говорю я и пячусь от них.
— Ну так идем, — говорит Лисса Нийлу, и они уходят по песку. Лисса сильно хромает, и не успевают они отойти далеко, как Нийл останавливается и снимает туфли.
Небо за пирамидами фиолетово-синее, и на его фоне пирамиды кажутся черными и плоскими.
— Пошли! — зовет Зоя с верхней ступеньки лестницы. Она держит фонарик и глядит в путеводитель. — Я хочу посмотреть взвешивание души.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
7. В стороне от исхоженных дорог
Когда я возвращаюсь, Зоя уже почти спустилась по лестнице и светит фонариком на дверь перед ней.
— Когда гробницу нашли, дверь была замурована и покрыта оттисками печатей с картушем Тутанхамона, — говорит она.
— Скоро стемнеет, — кричу я ей вниз. — Может, нам следует вернуться в отель с Лиссой и Нийлом. — Я смотрю на пустыню, но они уже скрылись из вида.
И Зои нет. Когда я снова посмотрела на нижние ступеньки, то увидела там только темноту.
— Зоя! — кричу я и сбегаю по усыпанным песком ступенькам туда к ней. — Подождите!
Дверь гробницы открыта, и я вижу в глубине узкого коридора луч ее фонарика, скользящий по каменным стенам и потолку.
— Зоя! — кричу я и бегу за ней. Пол неровный, я спотыкаюсь и прижимаю ладонь к стене, чтобы не упасть. — Вернитесь! У вас книга!
Луч освещает кусок покрытой резьбой стены далеко впереди, а затем исчезает, словно она завернула за угол.
— Подождите меня, — кричу я и останавливаюсь, потому что не вижу собственной руки у себя перед лицом.
Не мелькает ответный свет, не доносится ответный голос, и вообще ни единого звука. Я стою неподвижно, одна ладонь все еще упирается в стену, и вслушиваюсь, не раздадутся ли шаги, тихий топоток, шуршание чего-то ползущего, но я не слышу ничего — даже биения собственного сердца.
— Зоя! — кричу я. — Я подожду вас снаружи. — И поворачиваюсь, не отнимая руки от стены, чтобы не потерять направления в темноте, чтобы вернуться тем же путем, каким пришла сюда.
Коридор кажется длиннее, чем по пути сюда, и я поигрываю с мыслью о том, что он будет тянуться в темноте вечно или что дверь окажется запертой, замурованной, с оттисками древних печатей, но под дверью виднеется светлая полоска, и она открывается, едва я ее толкаю.
Я на верхней ступеньке каменной лестницы, ведущей вниз в длинный широкий зал. По обеим сторонам зал обрамляют каменные колонны, и я вижу, что стены между колоннами покрыты росписью, разными сценами, изображенными сиеной, желтой краской и ярко-синей.
Это, наверное, Передняя, потому что Зоя говорила, что стены там расписаны эпизодами путешествия души в смерть, и вон Анубис, взвешивающий душу, а за ним павиан пожирает что-то, а напротив того места, где я стою на ступеньках, нарисованная лодка пересекает голубой Нил. Она сделана из золота, и в ней скорчились четыре души, их обведенные черной краской глаза устремлены на берег впереди. Рядом с ними в прозрачной воде плывет Себек, полубог-крокодил.
Я начинаю спускаться по ступенькам. В дальнем конце зала — дверь, и если это Передняя, то дверь должна вести в Погребальную Камеру.
Зоя сказала, что гробница состоит только из трех камер, и я сама в самолете видела карту — лестница, прямой коридор, затем малопримечательные камеры, ведущие из одной в другую, — Передняя, и Погребальная Камера, и Зал Суда, одна за другой.
Значит, это Передняя, хотя она и больше, чем казалась на карте, а Зоя, несомненно, прошла дальше в Погребальную Камеру и стоит сейчас у саркофага Тутанхамона, читая вслух из путеводителя. Когда я войду, она поглядит на меня и скажет: «Кварцитовый саркофаг покрыт резными текстами из «Книги мертвых».
Я спустилась на половину лестницы, и отсюда мне видно взвешивание души. Анубис с обычной своей головой шакала стоит по одну сторону желтых весов, а по другую их сторону умерший читает папирус со своей исповедью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я спускаюсь еще на две ступеньки, оказываюсь на одной высоте с весами и тогда сажусь.
Вряд ли Зоя задержится — в Погребальной Камере нет ничего, кроме саркофага, — и даже если она прошла дальше в Зал Суда, вернуться она должна этим путем. У гробницы есть только один вход. А заблудиться она не может, потому что у нее есть фонарик. И книга. Я обхватываю руками колени и готовлюсь ждать.