Петербургское общество только и говорило, что о раскрытой "измене" Васильчиковой, центр которой в Царском Селе. Никто не считался с энергичным, безупречным поведением Их Величеств в деле Васильчиковой. Родзянко, Сазонов и Хвостов, каждый по своему, выставляли себя спасителями отечества, которому в том деле никакой опасности не угрожало. Каждый приписывал себе заслугу в том, что миссия Васильчиковой провалилась. А, между тем, это настоятельное желание немцев покончить тогда войну было весьма показательно. Будь тогда на месте Сазонова более талантливый и ловкий дипломат, может быть, он, совместно с дипломатами союзных стран, и придумал бы какое либо более выгодное и для России, и для союзников решение относительно предложения немцев.
А ведь немцы тогда делали это предложение на всех фронтах, всем союзникам. Только отдельно. Но наш Сазанов лишь молился на союзников. А в деле Васильчиковой лишь ругался. Наши же либеральные круги и высшее Петербургское общество не нашли ничего лучшего, как поднять бурю клеветы на Государыню, как на немку. Это настроение столицы отравило тогда праздники.
Император Николай II весь отдавался войне. Верховный Главнокомандующий заслонял в нем монарха вообще. Он как бы недооценивал того, что происходило в тылу, в "политике".
Тыл со всеми интригами был ему противен. Его влекло на фронт, как каждого военного. Он был слишком военный. Это был его недостаток, как монарха, сказавшийся во время войны, обусловленный войною, ее злободневными интересами. И теперь, в этот щекотливый момент государственной жизни России, когда присутствие монарха в центре политической жизни страны было существенно необходимо, Государь стремился на фронт, к армии. И, желая встретить Новый Год на фронте, со своей армией, которую он так сильно любил, Государь 30-го декабря выехал в Ставку, куда и прибыл 31-го утром.
31-го декабря Государь обратился к армии и флоту со следующим приказом:
"Минул 1915 год, полный самоотверженных подвигов моих славных войск. В тяжелой борьбе с врагом, сильным числом и богатым всеми средствами, они истомили его и своею грудью, как непреоборимым щитом родины, остановили вражеское нашествие.
В преддверии нового 1916-го года Я шлю вам мой привет, мои доблестные воины. Сердцем и мыслями я с вами в боях и окопах, призывая помощь Всевышнего на вашим труды, доблести и мужество.
Помните, что без решительной победы над врагом наша дорогая Россия не может обеспечить себе самостоятельной жизни и права на пользование своим трудом, на развитие своих богатств.
Проникнитесь поэтому сознанием, что без победы не может быть и не будет мира. Каких бы трудов и жертв нам ни стоило это, мы должны дать родине победу.
В недавние дни Я приветствовал некоторые полки на прославленных сентябрьскими боями полях Молодечно и Вилейки. Я сердцем чувствовал горячее стремление и готовность всех и каждого до конца исполнить свой святой долг защиты родины.
Я вступаю в Новый Год с твердою верою в милость Божию, в духовную мощь и непоколебимую твердость и верность всего русского народа и в военную доблесть моих армии и флота."
Двенадцатый час ночи в Могилеве под Новый, 1916 год. Легкий мороз. Бледно светит луна. Несется колокольный звон. По направлению церквей идут горожане, офицеры, команды солдат. Идут встречать Новый Год за общей молитвой с Царем. Государю нездоровилось, но он приехал в штабную церковь. Начался молебен. Отец Шавельский сказал хорошее слово. Когда читали молитву о даровании победы, Государь, а за ним вся церковь, опустились на колени. Молебен кончился. Приложились ко кресту. На душе было радостно. Несколько спутников по нашему вагону поезда "Литера Б" пошли ко мне встретить по традиции Новый Год с бокалом вина. Благодаря любезности полицмейстера, удалось припрятать заблаговременно несколько бутылок шампанского.
Хлопнула пробка. Выпили за здоровье Державного Вождя с Семьей. Чокнулись за здоровье родных, друзей, знакомых. Поздравили по телефону ДВОРКОМА, как называли моего Воейкова. Закусили, и началась беседа. Говорили о том, что может принести Новый Год. Прочитали Государев приказ; он очень всем нравился.
Русский Царь никогда не лгал в своих обращениях к народу. Ныне он вновь на весь мир сказал твердое слово о том, когда может быть заключен мир. Только глупцы, политические сплетники и интриганы, эти бессознательные пособники немцев, могут утверждать, что-либо противное. Так горячо говорил один из присутствующих. И все с ним соглашались. У всех была безусловная твердая вера в успех на фронте. Но все боялись за тыл.
Сплетни, развал в тылу пугали каждого вдумчивого человека. "Нет настоящего министра внутренних дел", сказал X. Нет энергичного премьер-министра. Нет человека, в которого бы верили, за которым бы шли. Вот когда приходится лишний раз вспомнить Петра Николаевича Дурново, вспомнить Столыпина. Они бы зажали тыл. Они бы навели порядок. С этим нельзя было не согласиться. "А Старец?" спросил кто-то. "Да ну его к..." запротестовали все. "Москва, Москва плоха, вот в чем главное дело", спокойно процедил XX, попыхивая сигарой. Завязался спор, но XX, женатый на богатой москвичке, знал, что говорил. Наговорившись вдоволь, облегчив душу, стали расходиться.
Что-то даст Бог? На все Божья воля.
Том 2
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
1916 год. - Первый день Нового Года. - Поднесение мною книги Его Величеству. - Мнение Зубатова и Бурцева о моей книге. - 6 января. Крещенский парад в Могилеве. - На фронте. - Приезд митрополита Питирима. - Владыка и его политика. - Прием Государем Московского Головы Челнокова. - Отъезд Государя для осмотра войск. - Смотры в Бобруйске и Орше. - Возвращение в Царское Село. - Болезнь Царицы. - Распутин и его именины - Распутин и Манасевич-Мануйлов. Назначение Штюрмера, вместо Горемыкина. - Отъезд Государя на фронт 28 января. - Смотр армии генерала Плеве около ст. Вышки. - Генералы Миллер, Павлов и Гурко. - Посещение Государя воодушевляет войска. - Смотры войскам около Дриссы. - Блестящее состояние конницы. - Возвращение Государя в Ставку. Приезд принца Ольденбургского. - Весть о взятии Эрзерума. - Высокое назначение Куропаткина. - Отъезд Государя для осмотра войск. - Смотр 1-му Сибирскому корпусу около ст. Сеславино. - Возвращение 8 февраля в Царское Село. Намерение Государя посетить Государственную Думу. - Новый скандал: Хвостов-Белецкий-Распутин-Ржевский. - Доклад Воейкова Государю о Распутине. Воейков и Вырубова. - Государь в Государственной Думе и в Государственном Совете. - Отъезд 10 февраля в Ставку. - Вел. Князья Сергей Михайлович, Александр Михайлович и Борис Владимирович. - Приезд других Великих Князей. Поднесение Государю жезла Фельдмаршала Английской армии. - Отъезд в Царское Село.
1 января 1916 г. У нас в Могилеве нечто вроде снежной бури. Намело много снегу. С вокзала телефонировали, что поезда запаздывают из-за снежных заносов. Государь утром принимал поздравления, в 10 был в церкви и затем, как всегда, занимался с Алексеевым. В этот Новый Год, очевидно, ввиду нового положения Государя, шефские части не прислали поздравления Государю телеграммами и поздравил по прежнему лишь Эриванский полк. Иностранные военные представители, полюбившие Наследника, послали ему поздравительную телеграмму и получили милый ответ. Распутин прислал Государю цветок. Из многих Английских полков были присланы поздравительные открытки, которые вручил Государю английский военный представитель.
4-го января я имел счастье поднести Его Величеству мою книгу: "Партия социалистов-революционеров и ее предшественники". Книга была издана на мои средства, печаталась в типографии Штаба Корпуса Жандармов и, как содержавшая в себе многое, что не разрешалось цензурой, к продаже широкой публике не предназначалась. Вот какую запись сделал я в тот день про то памятное для меня событие. (см. нашу страницу - ldn-knigi)
"Сегодня один из счастливых дней моих. Накануне вечером я был приглашен в ложу к инспектору Императорских поездов Ежову. Во время антракта меня вызвали к инспектору и передали приказание Дворцового Коменданта, чтобы 4-го я явился во дворец с книгой к 10 ч. утра и даже немного раньше. Я взволновался, и все время затем был сам не свой. После театра у меня пили чай. Было не по себе. Когда гости ушли, я стал было просматривать книгу, но скоро лег спать. Велел разбудить себя рано. Автомобиль заказал на 9 часов. Спал неспокойно. Проснулся рано, в 8 часов был уже на ногах. Одевшись и захватив на всякий случай в картонке папаху и ордена, я поехал, и в 9 ч. 30 мин. был у Дворцового Коменданта. Он осмотрел, как я одет, дал мне книгу, которая была мною ему вручена раньше и, сказав, чтобы я ждал в комнате С. П. Федорова, пошел одеваться и наверх к Его Величеству. Пошел я к С. П. Федорову, поздоровался и так как он тоже ушел наверх, то остался один. Стал дожидаться. Готовился, что и как скажу Государю. Примерял перед зеркалом как буду держать в левой руке и фуражку, и перчатку и книгу. Все сразу. Да и книгу боялся почиркать. Пока все это проделывал, пришла горничная убирать комнату. Я вышел в переднюю. Наверху пили чай. Часы показывали начало одиннадцатого. Около десяти с половиной задвигали наверху стульями, послышались шаги. Сходили Нилов, Граббе, Мордвинов, Силаев, Федоров. Здоровался.