Борюсик с приятелем, не скрываясь, не осторожничая, ввалились в фойе и, увлечённо обсуждая что-то своё наболевшее, прошли почти до ресепшена, прежде чем увидели направленный на них ствол.
– Руки вверх!
Вампиры замерли на месте, а шедшие следом за ними боевики профессионально попрятались по укрытиям. Наступила драматическая пауза. Тимохин разглядывал своих безоружных противников, прикидывая в уме, сколько выстрелов он сделал с момента бегства из стрип-зала и сколько патронов осталось в магазине. И конечно же костерил себя на чём свет стоит за то, что до сих пор не заменил обойму.
– Вот что значит привычка работать с ножами, – досадливо буркнул он. – Нет автоматизма в работе с огнестрелом.
По его подсчётам в «рэпе» осталось всего два патрона. Тогда как противников, вампиров и боевиков, он насчитал аж шестерых. А ведь ещё кто-то мог быть на лестнице.
– Ну и чего стоим, групповую скульптуру изображаем? – Парень решил проявить инициативу. – Быстренько руки за голову, и выстроились вдоль стеночки по стойке «смирно»!
Никто даже не шевельнулся. Присутствующие были явно не из тех, кто спешит исполнять распоряжения представителя власти, за которого выдавал себя внештатник. Требовалось слова подкрепить демонстрацией силы. Полагая, что всё равно противники не подозревают, сколько у него в запасе выстрелов, Тимохин решил потратить один заряд для устрашения.
Направив ствол в потолок, он нажал на курок, делая предупредительный. Негромкий щелчок и тишина. Выстрела не последовало. В замешательстве Санёк ещё раз нажал на курок. Результат тот же.
Злорадно улыбаясь, Борюсик сделал вальяжный шаг к ресепшену:
– Ну ты и попал, противный…
– Постой-постой! – прервал Кот рассказ внештатника. – Как это могло произойти? Эрпээры не дают осечек. Это невозможно!
– Невозможно. Осечки и не было. Просто патроны закончились.
– Чё ты гонишь? – не поверил ему «волкодав». – В обойме десять зарядов, ты потратил восемь, должны были ещё два патрона остаться.
– Ты уверен?
– Конечно! Ну сам посчитай: два выстрела на лестнице, один в коридоре. Четвёртый в бильярдной, в потолок. Затем опять в коридор, уже из бильярдной. Это пять. И три патрона ты потратил на шестёрку «спортсменов». Вот, всего восемь.
– Молодец, – иронично хмыкнул Александр. – И я так же считал, когда собрался продырявить потолок в фойе. Восемь. Но забыл ещё два выстрела, которые я сделал по дороге в кафе, когда собирался пристрелить Ашаса. Вместе с ними получается десять.
– Да, точно! – заулыбался Кот. – Если вместе с теми, то да, десять. Так ты, значит, после того дорожного инцидента не перезарядил оружие. Ну ты и лошара!
– А иди-ка ты козе под хвост! – обиделся Тимохин. – Тебя бы по башке железным кейсом звезданули, я посмотрел бы, вспомнил бы ты про перезарядку или нет?! – Но, окинув взглядом рослую фигуру комитетского бойца, неуверенным тоном добавил: – Хотя твой лоб, пожалуй, и кувалдой не прошибёшь.
– Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Как дальше события развивались?
– Как? – переспросил внештатник. – А так! Печально и очень болезненно…
Поверхность ресепшена устремилась на него всей громадой, и всё, что он мог сделать, это подставить руки, чтобы хоть как-то смягчить столкновение. Он уже не мог сказать, какой это был по счёту удар, сколько уже времени подряд его мутузят и сколько людей и нелюдей принимают участие в избиении. Да-да, именно в избиении.
Дракой это можно было назвать в самом начале, когда вампиры радостно накинулись на него. Орудуя «рэпом», как кастетом, и помогая себе ножом в левой руке, Александр оказал достойное сопротивление обоим кровососам, заставив их пожалеть о своём агрессивном поведении. Но когда им на помощь подоспели боевики, драка перестала быть таковой.
Сначала его просто били и пинали как попало, чем попало и куда попало. Затем, как видно войдя в азарт и сатанея от нежелания своей жертвы сдаваться без боя, мужики решили сыграть в мячик. Мячиком конечно же выбрали Тимохина, большинством голосом против одного. Его, почти ничего уже не соображающего, не держащегося на ногах, кидали об стены, об пол, об поверхности стоящей в фойе мебели.
В довершение экзекуции его всё-таки подняли и зашвырнули, как говорится, со всей дури в ближайшую стену. Александр потерял сознание. Били его потом или нет, этого он уже сказать не мог. Его разум провалился в какой-то густой, непроглядный туман.
Появилось ощущение, будто погружаешься в водную глубину: невесомость, обволакивание и тишина. Но чем глубже погружался Сашин разум, тем светлее становился туман. Неизвестно, сколько времени продолжалось падение в глубины этой светлой туманности, но вот и оно прекратилось. Теперь он висел, удивляясь своему спокойствию.
Сквозь туман перед его взором стало проявляться какое-то пятно. Сначала невозможно было разобрать его контуры, но постепенно складывалась определённая картина. На смену безмятежности пришла лёгкая эйфория, когда Александр разглядел в этом силуэте двух девушек в длинных белых платьях, напоминающих древнегреческие хитоны.
Одну девушку он узнал. Она сидела в туманном кресле, закинув ногу на ногу и распластав руки по подлокотникам. Это было Варя Воронюк. Её карие глаза смотрели словно сквозь Александра. Это был легкий, согревающий взгляд, похожий на мягкий лучик света. Ласковая улыбка играла на её лице, а пышные каштановые волосы были уложены в сложную причёску и украшены серебристой диадемой. Хитон открывал взору руки от самых плеч, украшенные браслетами из такого же серебристого металла, что и диадема.
Восхищённый её обликом Тимохин вдруг осознал, что в земной жизни всегда считал Варю красивой и привлекательной, но здесь он видит её – божественной. Лицо второй девушки ему разглядеть не удалось. Оно словно ускользало от его взора всякий раз, когда он пытался на неё смотреть. Где-то в глубине подсознания ему казалось, что он узнаёт её, только не может вспомнить.
Девушка стояла за спиной Вари, положив ей на плечи свои обнажённые руки в золотых украшениях. Её белоснежный хитон скреплён на правом плече золотой пряжкой в виде какой-то птицы. Длинные волосы золотистым водопадом ниспадали на плечи и грудь. Во всей фигуре незнакомки чувствовалась неземная сила. И то, как она держала руки на Вариных плечах, можно было без сомнения назвать покровительственным.
– Что ты здесь делаешь, Саша? – услышал Тимохин.
Вопрос задала Варвара. Её губы двигались, звучал её голос. Но Александр почему-то знал, что через Варю с ним говорит златовласая незнакомка.
– Не знаю, – отправил он мысленный ответ. – Наверное, меня там убили. И я теперь здесь,