Читать интересную книгу 1Q84 (Тысяча невестьсот восемьдесят четыре) - Харуки Мураками

Расплатившись, Тэнго вышел из «Пшеничной головы» и взглянул на небо. Луны он там не увидел. В таком чистом, безоблачном небе где-нибудь непременно должна быть луна. Просто с улицы, окруженной многоэтажками, ее не видно. Сунув руки в карманы, Тэнго обходил квартал за кварталом. Он пытался отыскать место, откуда видно много неба. В Коэндзи задача почти безнадежная. Ландшафт плоский, как стол, куда ни пойди — ни пригорка, ни холмика. И на крышу так просто не заберешься — по крайней мере, окружающие здания случайным зевакам были бы явно не рады.

И вдруг он вспомнил, что совсем недалеко отсюда есть парк с детской площадкой. Мимо которого он постоянно проходит по дороге от дома до станции. Сам парк небольшой, но там стоит довольно высокая горка. С которой, пожалуй, можно увидеть куда больше неба, чем с любой улицы в этом районе. И Тэнго пошел туда. Стрелки часов показывали без малого восемь.

В парке он не встретил ни души. В центре площадки стоял одинокий фонарь, который, впрочем, горел так ярко, что освещал всю округу. По периметру парка раскинули ветви исполинские дзельквы. Их листва почему-то даже не начала увядать. На площадке — несколько молоденьких саженцев, колонка для питья, скамейки, качели, общественный туалет. Если верить объявлению, за порядком в туалете неусыпно следили служащие рай— управы. Видимо, чтобы там не селились бомжи. Днем молодые мамаши приводили сюда детей, которые пока не ходили в садик, отпускали их на горку с качелями, а сами наспех болтали друг с дружкой. Такие картины Тэнго наблюдал много раз. Но после захода солнца здесь, как правило, не было ни души.

Взобравшись на горку, Тэнго встал во весь рост и посмотрел на вечернее небо. С северной стороны парка, сразу через дорогу, громоздилась новенькая шестиэтажка. Раньше Тэнго ее здесь не замечал. Видимо, построили совсем недавно. Здание это закрывало северный край неба, но со всех остальных сторон дома были невысокие. Тэнго поискал глазами луну — и обнаружил ее на юге, над крышей старого двухэтажного особняка. «Надкусанную» на треть. Как и двадцать лет назад, подумал он, — в той же фазе, того же размера. Случайность? Наверное.

И все-таки луна в начале осени казалась гораздо ярче и теплее, чем тогда, в декабре, на взгляд из школьного окна. Ее нынешнее сияние дарило душе покой — примерно так же, как успокаивают человека течение глубокой реки или шелест листвы на деревьях.

Стоя на детской горке, Тэнго все смотрел на эту луну. Со стороны Седьмой кольцевой магистрали доносился тысячеголосый шепот автомобильных покрышек самого разного калибра. Слушая его, Тэнго невольно вспомнил, как шумит морской прибой за окном больничной палаты отца на краю префектуры Тиба.

Призрачное сияние мегаполиса гасило на небосводе почти все звезды. Разве только самые яркие несмело проглядывали то там, то здесь. В абсолютно безоблачном небе одна лишь луна светила ярко и уверенно. Не жалуясь ни на свет, ни на шум, ни на грязный воздух мегаполиса, исправно висела, где ей положено. Если вглядеться внимательней, можно изучать ее географию — со всеми ее гигантскими кратерами и безбрежными пустынями. Разглядывая ночное светило, Тэнго ощутил, как из глубин подсознания всплывает память далеких предков. С незапамятных времен, когда у людей еще не было ни огня, ни простейших инструментов, ни даже слов для общения, луна была на их стороне. Своим ангельским сиянием она рассеивала самую ужасную мглу и разгоняла самые дикие страхи. Ее регулярно сменяющиеся фазы подарили людям концепцию Времени. И даже сегодня, когда абсолютной мглы уже почти никогда и нигде не встретишь, благодарность луне за столь бескорыстное свечение остается в людях на уровне генетической памяти. Коллективной памяти, согревающей наши одинокие души.

Как давно я уже не смотрел на луну, вдруг подумал Тэнго. Когда это было в последний раз? Жизнь в городах приучает смотреть разве что себе под ноги. О том, что на свете бывает небо, никто и не вспомнит…

И вдруг рядом с луной Тэнго заметил что-то еще. Сперва он принял это за мираж. За тусклое отражение луны, эффект преломленья ее же лучей. Но сколько он ни вглядывался, вторая луна не исчезала. Он стоял, разинув рот, и не знал, что подумать. Луна и ее двойник никак не хотели сходиться в единое целое. Примерно как высказанные слова порой не сходятся с мыслью.

Вторая луна?

Тэнго закрыл глаза и с силой потер пальцами веки. Что это с ним? Вроде не пьян. Он глубоко вдохнул, с шумом выдохнул. Убедился, что сознание чистое, как стекло. Проверим, кто я такой, сказал он себе. Где нахожусь и что делаю. На дворе сентябрь 1984 года, меня зовут Тэнго Кавана, я живу в кварталах Сугинами района Коэндзи, стою на детской горке неподалеку от дома и смотрю на луну. Все точно, нигде не ошибся.

Он открыл глаза и снова взглянул на небо. Внимательно и хладнокровно. Но там по-прежнему висели две луны.

Никаких миражей: лун стало две. Тэнго стиснул руку в кулак и простоял так бог знает сколько.

Луна в небе висела, как и всегда. Но ей больше не было одиноко.

Глава 19

_______________________

АОМАМЭ

Когда просыпается Дота

«Воздушный кокон» оказался романом-фантазией, читать который было на удивленье легко. Написан разговорным языком десятилетней девчонки. Ни сложных терминов, ни натужной логики, ни спорных формулировок. С начала и до последней страницы — история от первого лица. Язык простой, интонация искренняя. Слова бегут перед глазами легко, как хорошая музыка, без назойливых разъяснений. Девочка просто рассказывает о том, что с нею случилось. История развивается плавно и не прерывается нудной заумью типа «что же сейчас происходит» или «какой в этом смысл». Неторопливо и уверенно рассказчица уводит читателя в дебри повествования. Читатель принимает ее точку зрения, ступает по ее следам. Очень доверчиво и естественно. Как вдруг понимает, что его завели совсем в другой, нездешний мир. Туда, где LittlePeople прядут из воздуха огромный кокон.

Уже первые десять страниц произвели на Аомамэ сильное впечатление. Если это действительно писал Тэнго — у него отменный литературный талант. Хотя Тэнго, которого она знала, отличался прежде всего любовью к математике. Его даже называли вундеркиндом. Задачи, которые не всякому взрослому по зубам, раскалывал, как орешки. Да и по другим предметам оставлял большинство сверстников позади. Здоровяк, лидировал почти в любом виде спорта. Но чтобы хорошо писал сочинения — такого она не помнила. Может, раньше этот талант был толком не виден за формулами и цифрами?

Или же Тэнго просто записал чужую историю, как ему надиктовали, слово в слово? И его индивидуальность в этой книге никак не проявилась? Да нет, не может быть. Этот текст лишь на первый взгляд кажется простым и даже наивным, но если читать внимательно — очень скоро заметишь, как грамотно расставлены акценты, как верно рассчитаны смысловые нюансы. Ничего лишнего, и в то же время — все, что нужно. Метафоры выверены, образы богаты и точны. Более того — в этом тексте чувствовалась неповторимая мелодика. Даже не читая его вслух, можно было ощутить глубокий внутренний ритм и конкретную интонацию. Что бы там ни говорили, а семнадцатилетней девчонке такой труд не под силу.

Аомамэ покачала головой и стала читать дальше.

Главной героине — десять лет. Она живет в горах с небольшой группой людей, которая называет себя «Собрание». И отец ее, и мать — члены Собрания, живут и трудятся вместе со всеми. Ни братьев, ни сестер у нее нет. Привезли ее сюда через несколько месяцев после рождения, поэтому о жизни в большом мире она почти ничего не знает. Все в Собрании трудятся с утра до вечера, и с родителями она почти не видится, хотя живут они дружно. Днем девочка ходит в деревенскую школу, а мать с отцом работают в поле. В свободное от школы время дети также выходят в поле и помогают родителям.

Взрослые члены Собрания не любят внешний мир. Свою же общину называют цитаделью, прекрасным островком человеческой жизни в жестоком океане капитализма. Что такое капитализм (иногда они еще называют это «материализм»), девочка не знает. Просто когда слышит подобные слова, подсознательно ощущает, будто это что-то неправильное, некое нарушение природы вещей. Взрослые учат ее не общаться с внешним миром, насколько это возможно. Иначе тот осквернит ее.

Всего в Собрании около полусотни сравнительно молодых мужчин и женщин, но люди эти разделены на две группы. Она группа мечтает о революции, другая — о мире. Родители девочки принадлежат ко вторым. Из всех членов общины они самые старшие и с первого дня Собрания играют в нем главную роль.

Разницу между этими группами девочка понимает плохо. И отличить мир от революции пока не способна. Только где-то в душе ощущает: революция — это что-то острое, а мир — нечто круглое. Два этих типа мышления в ее представлении имеют разную форму, окрашены в разные цвета — и точно так же, как луна в небе, бывают то большими, то маленькими. Больше об этом она ничего не знает.