— Удачи тебе, дяденька маг! — сказали четверо юных магов-оборотней.
— Убей этого гадкого колдуна! — добавили они чуть погодя.
— Спасибо вам, ребята! — проговорил Курт. — И… я даже не спросил, как вас зовут…
— И правильно сделал, — заметила одна из девочек. — Ты и своего-то имени не знаешь — так зачем тебе наши?
— Как это — не знаешь? — растерялся Курт. — Да я…
— Все понятно. Ты еще даже и не знаешь о том, что ты его не знаешь! — рассмеялась другая. — Не беда. Это проходит!
— И тем не менее, имя одной из вас я слышал, — возразил Курт. — Кажется, это ты — Леля?
— Разве это имя? — отмахнулся один из мальчиков. — Ты еще назови именами те клички, которыми нас мамаши кашу лопать зовут! Рано тебе об именах спрашивать.
— А колдунов убивать — не рано? — рассердился Курт.
— В самый раз, я думаю, — очень серьезно ответил мальчишка. — Да ты не обижайся на нас. Сам потом поймешь, что мы правы. Встретимся еще — тогда и услышишь наши имена.
— А встретимся? — спросил Курт.
— Обязательно! — расхохотались все. — Чтоб такие великие маги как мы — и не встретились?! Не бывает!
— Ну… тогда — до свидания! — сказал Курт.
— До свидания, уважаемые коллеги! — попрощался Мур.
И вновь Курт видел ночь посреди ясного дня. Она медленно шествовала сквозь нежащийся на солнышке лес. Четыре громадных зверя несли ее на своих плечах.
Его Милость господин Архимаг, Великий Владыка Ордена Черных Башен спал. Не орал, не топал ногами, не жрал девствениц, не пытал драконов, не разносил вдребезги злобных врагов Ордена, не поглощал Башен, не перечитывал доносы, не вопил на Великих Магистров, не испепелял разную там под руку попавшую мелюзгу — просто спал спокойным сном хорошо потрудившегося и уставшего за день черного мага… то есть, виноват, черного Архимага. Спал. Бывает такое. Даже с Архимагами бывает. Случается это с ними.
Господин Архимаг спал, и ему снился замечательный сон. Он стоял возле огромного ярко освещенного окна, а на окне была масса мух. И никто не мешал ему их давить. Никто не входил с гадкими новостями, не требовал приказов и распоряжений, никто не орал голосом утопающего: «Ваша Милость!» Никто. Был день — огромный день у огромного окна, и жирные мухи сами ложились под пальцы.
Но ведь Архимаг на то и Архимаг, чтоб объективная реальность могла его почем зря мучить и изводить — это когда он сам ее, родимую, не терзает разными по долгу службы ему положенными зверствами и прочими мелкими пакостями.
Не успел господин Архимаг наложить свои шаловливые пальцы на самую восхитительную из мух, как его опять — в который раз уже! — гнусно и подло разбудили. И ладно бы это еще был очередной мелкий прислужник-пакостник — убил-съел-спи дальше!
Так нет же!
Чужой настойчивый голос нагло вломился в сон Архимага и, ухватив за шиворот, попытался выволочь его оттуда. Господин Архимаг сопротивлялся. О! Он еще как сопротивлялся!
— Пошел прочь, кто бы ты ни был! Испепелю!!! — не открывая глаз, грозно пробурчал Архимаг, силясь хотя бы мизинцем дотянуться до облюбованной мухи.
Что-то темное с силой ударило его по руке, и муха улетела.
Архимаг застонал от огорчения.
Но тут на него посыпался ворох настолько чувствительных предметов, что предаваться и дальше сладостным подробностям сна стало попросту невозможно. Сами попробуйте чему-то такому предаваться, когда на вас градом рушатся тяжеленные магические книги. В них одних заклинаний-то — на изрядный рыцарский доспех весом, а то и на драконью задницу в урожайный год… а если еще и переплет свинцовый, да с разными там рубинами-морионами и прочей драгоценной пакостью, да еще если вся эта радость да со всего размаху падает… Ого-го получится! И добавки никто не попросит. Ни дракон. Ни герой. Ни маг.
Да ладно бы только книги падали!
Магические шары, волшебные кристаллы, колдовские кольца, заколдованные мечи, наговорные диадемы, заклятые доспехи, троны великих магистров и прочая пакость сыпалась на господина Архимага, словно кто-то нарочно собирал весь этот мусор по Ордену, а собрав, вывалил на голову его фактическому главе.
Господин Архимаг едва успевал отбрасывать от себя все эти утомительные предметы, как вдруг ему на живот шлепнулась визжащая от ужаса девственница — а когда Архимаг открыл рот, дабы исполнить высочайшее желание собственной милости и заорать, в рот ему плавно влетел его собственный архимагический жезл.
— Ук! — невнятно икнул Архимаг.
А что ему еще оставалось? У жезла был здоровенный набалдашник. С таким набалдашником во рту не слишком-то много наразговариваешь. Архимаг спихнул с живота орущую девственницу, выплюнул жезл и попробовал заорать сам. Девственница орала громче. Архимаг орал изо всех сил, но девственница не сдавалась. Смирившись, с поражением Архимаг сел. Потом вскочил, усилием воли заставил себя замолчать и, припомнив надлежащее заклятье, заткнул громогласную девственницу.
«Ей бы зазывалой в балагане работать. Или — вместо колокола… висеть… дернул за веревку — заорала.»
Вещи перестали сыпаться. Архимаг облегченно вздохнул и оглядел разгромленную спальню. Будь эти предметы обычными — и Архимаг бы мигом испепелил их или переправил куда подальше. Но что может поделать заклинание с фолиантом, доверху наполненным такими же заклинаниями? То есть может, конечно. Есть и такие заклинания, но… Если все это добро испепелять, оно, чего доброго, взорвется. Архимаг уже раз снес верхушку собственной Башни. Давно было. Так ведь анекдоты и посейчас рассказывают. А такой взрыв может и вообще камня на камне от Башни не оставить. Сам-то Архимаг, конечно, уцелеет, на то он и Архимаг, чтоб не погибать по разным пустякам… но вот останется ли он после таких фортелей Архимагом? И с переносом этих проклятущих вещей тоже ведь загвоздочка. Колдовские вещи активно противятся переносу куда ни попадя — значит, чтоб их всех убрать, нужно знать, откуда они. Какая именно хреновина какому именно из многочисленных магов Ордена принадлежит. А если все же выбросить их куда попало, то их ведь и подобрать кто-нибудь может. Какой-нибудь талантливый самоучка вроде Курта. И ведь всегда найдется хоть один мерзкий шептун, который с удовольствием обвинит господина Архимага в разбазаривании имущества Ордена — ищи его потом, поглощай, переваривай эту пакость… бр-р-р.
Архимаг еще раз оглядел свое обезображенное обиталище, почесал царапину на скуле, поморщился и посмотрел на девственницу. Та молчала, глядя на него огромными глазами, и часто-часто моргала. Длинные пушистые ресницы были похожи на крылья какой-то диковинной бабочки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});