И пока хаотическое биение свиноустой мелодии пульсировало вокруг меня со всех сторон, его пронзал одинокий хрюк, одинокий и повторяющийся голос Свиньи, ибо теперь у меня не было никаких сомнений в том, что я имею дело именно с этим чудовищем, со Свиньей.
В манускрипте Зигзанда тварь эта описывается следующим образом:
«Сие есть Свиния, над которой властен лишь один Всемогущий. Тот, кто во сне или в час беды услышит глас рекомой Свинии, да удалится. Ибо сия Свиния принадлежит к роду внешних Чудовищ; да не приблизится к ней никто из людей, и да удалится он, услышав ее голос, ибо властвовала Свинья в первом мире, и будет править вторым в конце его. И поелику властвовала Свинья на земле, хощет она вернуться на землю. Жутким будет ущерб душе твоей, если не устрашишься и подпустишь к себе эту тварь. И так скажу всем: если нагрянет на вас злая сия беда, помните о кресте, ибо единственно он вселяет в Свинию ужас».
Там сказано много больше, однако я не помню всего, и то, что я воспроизвел, представляет самую суть.
Итак, я держал Бейнса, разражавшегося свиным визгом всякий раз в ответ на голос Свиньи. Удивляюсь тому, что я не сошел с ума прямо на месте. Должно быть, вызванное ситуацией оцепенение мыслей и чувств помогло мне пережить это мгновение.
Спустя минуту, а быть может, и через пять минут я вдруг ощутил предупреждение, пробившееся сквозь мои оцепенелые чувства. Я повернул голову; однако за спиной моей ничего не было, тогда наклонившись влево, я заглянул в ту черную бездну, которая открывалась прямо под моим локтем. В этот миг всяческое рыкающее свиногласие смолкло, и я заглянул в недра черного эфира, из которых неторопливо всплывала бледная и далекая, огромная свиная морда.
Она росла и росла с каждым мигом. Неподвижная с виду, бледная свиная харя поднималась из неведомых глубин. Только тогда, в тот самый миг я окончательно понял, с каким чудовищем имею дело.
Быть может, целую минуту я взирал во тьму на эту тварь, парившую в великой дали подобием некой далекой планеты, повисшей в ошеломляющей пустоте. И тут ко мне разом, в единый миг, вернулась вся власть над собой и над своими способностями. Если чрезмерное напряжение наделило меня благодатной анестезией ошеломления, то внезапное явление этого высшего ужаса, напротив, вырвало меня из бездействия. Один-единственный момент вырвал меня из апатии и направил к спасению.
Я понял, что благодаря какой-то случайности далеко переступил все прежде знакомые мне пределы и оказался теперь на той почве, где не имеет права пребывать человеческая душа, и что через горстку ничтожных земных минут могу расстаться с жизнью.
О том, перешел ли Бейнс тот предел, за которым для него уже не было возврата, я не знал, да и не мог знать. Я осторожно положил его на бок между внутренними кругами — то есть между фиолетовым и синим — и он остался лежать, неторопливо похрюкивая. Опасаясь того, что страшный момент все же настал, я извлек пистолет. Следовало покончить с нашими жизнями еще до того, как эта тварь поднимется из глубин: ибо как только Бейнс в своем тогдашнем состоянии подпадет, если можно так выразиться, под индуктивные силы чудовища, он перестанет быть человеком.
И тогда случится, как это было с Астером, оставшимся вне Пентакля в деле Черной вуали, то, что можно назвать только патологической духовной переменой — иначе говоря, произойдет гибель души.
Тем не менее, нечто посоветовало мне не стрелять. Быть может, это покажется вам чем-то невероятным, но я уже намеревался убить Бейнса и остановила меня лишь полученная извне четкая весть.
Признаюсь, она вселила в меня огромную надежду, ибо я понял, что в происходящее с нами вмешались силы, управляющие вращением внешних сфер. Однако сам факт такого вмешательства еще раз показал мне, в какую духовную опасность попали мы, ибо эта непостижимая защитная сила вмешивается в нашу жизнь лишь для того, чтобы стать между душой человека и чудовищами внешнего мира.
Получив это известие, я распрямился как хлыст и повернулся к бездне, ступив над фиолетовым кругом прямо в жерло тьмы. Я пошел на этот риск, чтобы добраться до своего пульта, оставшегося на стеклянной полке под крышкой стола. Я не мог избавиться от ужаса, овладевавшего мной при мысли о том, что я могу упасть прямо в эту жуткую черноту. Ноги мои ступали по твердому полу, однако я как будто ступал над черной пустотой, подобной открывшейся под моими ногами беззвездной ночи, и харя приближавшейся Свиньи маячила где-то далеко под моими ногами… безмолвная и немыслимая тварь из бездны — бледная, всплывающая наверх свиная морда, обрамленная немыслимой чернотой.
Два быстрых и нервных шага позволили мне оказаться возле находившегося в центре комнаты стола, стеклянные ножки которого явно покоились ни на чем. Я схватил свой пульт, выдвинул эбонитовую пластину, на которой находился выключатель голубого круга. Питавшая этот контур батарея находилась справа в ряду из семи батарей, причем каждая из них была помечена буквой, соответствовавшей цвету ее круга, так что в миг необходимости я мог моментально выбрать нужную мне.
Схватив переключатель с буквой «Г» на нем, я получил достаточно суровое предупреждение о тех неведомых опасностях, которым я подвергался, совершая свое короткое путешествие в два шага: жуткое головокружение внезапно возвратилось, какой-то страшный миг я видел все вокруг, словно сквозь мутное стекло или воду.
Под моими ногами где-то вдалеке маячила Свинья, которая странным образом сделалась привлекательнее на вид и много ближе… она казалась уже колоссальной. Получалось, что она приблизилась ко мне буквально за один миг. И тут вдруг мне показалось, что я перемещаюсь вниз всем своим телом.
Я ощущал, что жуткая сила стремится столкнуть меня в это жерло, однако напряжением всей своей воли я нырнул в скрывавшее все вокруг дымное облако и достиг фиолетового круга, внутри которого передо мной лежал Бейнс.
Там я опустился на корточки и, вытянув обе руки перед собой, подцепил ногтями указательных пальцев эбонитовое основание голубого круга и приподнял его, но так осторожно, чтобы, когда эбонитовая пластина достаточно оторвалась от пола, запустить под нее кончики пальцев. Я постарался, чтобы пальцы мои не заходили дальше внутренней стороны светящейся трубки, располагавшейся на двухдюймовом основании из эбонита.
Я распрямлялся крайне неторопливо, поднимая с собой край голубого круга. Ноги мои находились между синим и фиолетовым кругами, и только голубой круг отделял меня от внезапной смерти; поскольку если бы трубка лопнула под тем необычным напряжением, которое я прилагал к ней в тот миг, мы с Бейнсом немедленно переселились бы в иной мир.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});