Читать интересную книгу Крест и король - Джон Холм

Потом, обнаружив, что Бранд исчез и все люди Шефа тоже, он решил захватить корабль Бранда вместе со всей командой. Но моряки забаррикадировались в святилище Пути и обратились к кое-кому из нас, жрецов, с просьбой о защите. Вальгрим принял сторону Хальвдана, как и многие его последователи, и какое-то время казалось, что в святилище Пути может вспыхнуть настоящая междуусобная война.

Но Хальвдана занимало другое. Ведь от него не укрылось, что Шеф побывал на острове Дроттнингсхолм, а потом один из стражников Стейна признался, что Шефа туда позвали. Поэтому Хальвдан обвинил еще и Рагнхильду и поклялся, что за свою неверность и за то, что не уберегла сына, она отправится в могилу вслед за матерью Хальвдана.

– И вот, – Торвин еще раз глотнул эля. – На следующий день Хальвдан был мертв. Умер на своем тюфяке. Соломенной смертью, как состарившийся трэль.

– Что же обнаружилось? – поинтересовался сидевший рядом на земле Ханд.

– Ингульф сказал, отравление болиголовом.

Карли, которому тоже разрешили послушать новости, округлил глаза и раскрыл рот, но поймав взгляд Торвина, промолчал.

– Итак, все стали подтягивать свои силы, и со всех сторон неслись клятвы отомстить. Говорили, что жители завоеванных Хальвданом земель решили воспользоваться случаем и освободиться от гнета Западного Фолда, что королева Рагнхильда вернулась в родное королевство, чтобы собрать армию и отомстить убийцам своего сына, и тогда шкиперы береговой охраны привели свой флот в порт, чтобы отстаивать свои собственные интересы, а команда Бранда вернулась на «Морж» и позвала меня исчезнуть вместе с ними.

– Но ты ведь отказался? – спросил Шеф.

Торвин кивнул.

– Сперва надо было уладить кое-какие дела Пути. А вообще-то, все неожиданно успокоились. Король Олаф взял и показал всем, каков он на самом деле. Вы никогда не задумывались, – спросил Торвин, – почему короля Олафа зовут Geirstatha-alfr, Эльф Гейрстата?

Безмолвные слушатели отрицательно покачали головами. Квикка, подумав, высказался:

– Alfr – это то, что мы произносим «альф», как в именах Альфред или Альфвин. Кто-то из Потаенного Народа, но не безобразный и злобный, как болотные чудища и горные тролли. Говорят, женщины эльфов иногда соединяются с мужчинами людей, и наоборот. Эльфы мудрые, но у них нет души. – Он оглянулся и увидел, что слушатели неуверенно пожимают плечами и покачивают головами.

– И что же с ними происходит, когда они умирают? – продолжал Торвин. – Никто из нас толком не знает, хотя кое-кто рассказывает, что они уходят в свой собственный мир, один из Девяти Миров, в которых наш – средний. Но другие считают, что они умирают. А потом возрождаются. А еще некоторые говорят, что то же самое может случиться с мужчиной, рожденным от женщины. Вот таким себя и считает король Олаф. Он говорит, что уже был в этом мире раньше и что еще вернется в облике какого-то человека из своего рода. А если нет – ведь в живых не осталось ни одного человека его крови или крови его брата, – тогда его жизнь перейдет в какое-нибудь другое вместилище.

Он рассказал, Шеф, что вместе с Вальгримом устроил для тебя испытание, и ты его выдержал. Он сказал, что удача его рода перешла к тебе, и с этих пор его удача и его дух вольются в твою удачу. Еще он велел передать тебе, что раз ты прошел устроенное им и Вальгримом испытание, он теперь будет править Восточным и Западным Фолдом для тебя. Как твой король-вассал. – Торвин поднялся, подошел к сидящему Шефу и осторожно вложил свои ладони в ладони Шефа. – Олаф приказал мне вложить свои ладони в твои в знак его подчинения. Он признает тебя как Единого Короля, Того, Кто должен прийти с Севера, и просит тебя вернуться, чтобы занять подобающее тебе место в его королевстве и в святилище Пути.

Шеф оглядел круг лиц, изумленных не менее его самого. Сама идея короля-вассала была одинаково трудна для понимания как норвежцев, так и англичан. Король, по определению – тот, у кого нет сюзерена. Как же король-вассал, признающий над собой власть короля-сюзерена, вообще может быть королем, а не ярлом или hersir 'ом?

– А как к этому отнесся его народ? – осторожно спросил Шеф. – Олафа много лет поддерживал его брат Хальвдан, правильно? Ведь говорят, Олаф отдал ему свою удачу. Если какие-то земли захотят отделиться, много ли сможет сделать против них Олаф? Особенно если он объявил себя вассалом иностранного короля.

Торвин улыбнулся:

– Никто и пикнуть не успел. После всех этих лет Олаф налетел на них, как… как Рагнарссоны. Он сжег братьев Рагнхильды в их замке, они даже обуться не успели. Всех мало-мальски заметных людей Восточного Фолда, кто говорил об отделении и независимости, он выстроил перед собой в одних рубахах и с веревками на шее и заставил умолять сохранить им жизнь. Он созвал всех жрецов Пути на ритуальный круг с зажженным костром и вынудил Вальгрима рассказать всем, как они тебя испытывали, и подтвердить, что ты прошел испытание. Против него никто не пойдет. А сейчас он в пути, разъезжает по своим землям от тинга к тингу, в каждом заставляет людей признать его власть – и твою тоже.

– А что насчет Рагнхильды? – спросил Шеф. – Как Олаф обошелся с ней?

Торвин вздохнул.

– Она исчезла. Прячется где-то на землях своего отца. Думаю, и Вальгрим уехал вместе с нею. Его сторонников Олаф по большей части переубедил, но ненависть Вальгрима к тебе слишком велика. Он не может тебе простить, что ты его обставил.

– Ладно. Значит, нам открыт путь для возвращения. Возвращения в Каупанг, а там и в Англию. Когда мы будем готовы к отплытию, Бранд?

Бранд поскреб в затылке.

– У нас тут два корабля, мой «Морж» и «Чайка» Гудмунда. Но за время разъездов по стране ты набрал кучу народу, для всех них нужно запасти провизию. Через два дня после ближайшего рассвета.

– Пусть будет так, – сказал Шеф. – Мы возвращаемся на юг через два дня после завтрашнего рассвета.

– Когда мы впервые встретились, – вспомнил Торвин, – ты сказал, что пришел с Севера. А теперь ты, не задумываясь, хочешь вернуться на Юг. Ты уверен, что уже достаточно прошел по northr vegr, по Северному Пути?

– Ты хочешь сказать, что есть еще что-то на север отсюда? – раздался голос одного из англичан. – Я-то думал, на севере отсюда живут только тролли.

* * *

За много сотен миль к югу в огромном дворце архиепископа Кельна снова собрались заговорщики, которые сместили Папу Николая. Не все участники первой встречи были здесь: не хватало Хинкмара из Реймса, его задержали какие-то собственные дела. Но его отсутствие с лихвой восполнялось толпой менее значительных прелатов, епископов и аббатов со всех концов германской земли, мечтающих сблизиться с основателями и руководителями знаменитого Ордена Копья. Архиепископ Гюнтер взирал на них и с удовлетворением, и с презрением. Приятно было обнаружить такое множество последователей, вдобавок это был добрый знак – власть нового Папы настолько слаба, что многие готовы присоединиться к ним, кого прежний Папа, Николай, объявил бы, по меньшей мере, изменниками. И все же, по мере роста рядов, чистота помыслов терялась. Эти люди были охотниками за удачей. Им подавай только успех. К счастью, в успехах недостатка не было.

Арно, капеллан и помощник Гюнтера, заканчивал читать отчет, который ему поручили сделать.

– Итак, – сказал он, – число принятых в Орден Копья постоянно увеличивается. Отряды священников и их телохранителей направлены во все северные страны. Множество пленников были освобождены или выкуплены и вернулись домой, среди них немало наших братьев во Христе, обращенных язычниками в рабство много лет тому назад. И хотя мы свободно посещаем языческие страны, набеги язычников на нас и наших французских братьев прекратились или ослабли.

«Потому что они боятся подойти к Проливу, – угрюмо подумал Гюнтер. – Они боятся английских еретиков, а не нас». Он не допустил, чтобы сомнения отразились на его лице во время аплодисментов. Когда те затихли, другой голос стер с лица Арно удовлетворенную улыбку. Голос Римберта, аскетичного архиепископа Гамбурга и Бремена, вдохновителя и создателя нового Ордена.

– И несмотря на все это, – сказал он, – несмотря на новых членов, деньги и множество спасенных от рабства, мы ни на шаг не приблизились к истинной цели нашего Ордена. Мы не нашли Копье, священную реликвию Карла Великого. А без этого все наши успехи лишь кимвалы звучащие, та же тщета, что ленты на одежде блудницы.

Гюнтер на мгновение прикрыл глаза, слушая мрачный скрежещущий голос, а открыв их, заметил тревогу на многих лицах. Уж если сам благочестивый Римберт не верит в собственное детище, что же делать остальным?

– Да, – ответил Арно, перебирая листы, – это верно. Однако у меня имеется сообщение от одной из самых дерзких наших миссий, посланных в языческие страны, отчета английского дьякона Эркенберта, сильного славой Господней, составленного по указанию его командира Бруно, сына Регинбальда.