Читать интересную книгу История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240-1589). Отдел первый: 1240-1448 - Митрополит Макарий

Будучи верховным пастырем над всею Русскою Церковию, митрополит был вместе и епархиальным архиереем и, кроме того, при своей кафедре имел многие земли и вотчины. Все это возлагало на него новые обязанности и требовало новых трудов, тем более что епархия митрополита была разделена на две половины или, вернее, на две особые епархии, которые находились одна от другой на огромном расстоянии и обе были весьма растянуты. К одной из этих епархий принадлежали Москва, Владимир, Нижний Новгород, Городец, разумеется с селами, к ним тянувшими, и, вероятно, некоторые другие города и села великого княжества Московского. К другой – Киев, Вильно, Новгородок Литовский, Гродно и некоторые другие города и села в Западной России. Равным образом и вотчины митрополита находились как в той, так и в другой епархии. Заведовать первою из них митрополит мог еще сам, живя постоянно в Москве; а во вторую, которую сам посещал лишь изредка, он обыкновенно назначал своего наместника. Наместнику поручались дела всей епархии и всей митрополичьей экономии: он освящал церкви, раздавал им антиминсы, освященные митрополитом, избирал и испытывал ставленников на все церковные степени и, кого признавал способными, посылал с своими свидетельствами к соседним архиереям для поставления; он имел власть над архимандритами, протоиереями, игуменами и всем священным клиром, судил духовенство и самих мирян, когда они подлежали церковному суду, и собирал церковные и судные пошлины; он надзирал за всеми митрополичьими вотчинами и людьми, защищал их от всякой сторонней обиды, творил над ними суд, собирал с них оброки и доходы, которые и доставлял митрополиту. Эти наместники жили обыкновенно в Киеве на митрополичьем дворе у святой Софии. Трое из них известны даже по имени: некто чернец Фома Святогорец Изуфов, про которого ходила молва, будто он поднес отраву (в 1396 г.) князю Скиригайлу, сыну Ольгердову, пригласив его к себе на пир в митрополичий двор; архимандрит Тимофей, которого Киприан митрополит за допущенные беспорядки сменил и отослал в Москву (1404), и архимандрит спасский Феодосии, которого тогда же Киприан назначил на место Тимофея. Вероятно, что иногда митрополит посылал не одного своего наместника для заведования всеми городами своей Западной епархии и своими вотчинами, а нескольких: по крайней мере известно, что когда Витовт вооружился на митрополита Фотия, то повелел (в 1414 г.) переписать все принадлежавшие ему в Литовском княжестве города и села, раздал их своим панам, а «наместников Фотиевых митрополичьих» ограбил и отослал в Москву. Впрочем, и в Московской своей епархии, если не всегда, то по временам, митрополиты наши имели у себя наместников. Таким наместником у Феогноста был святой Алексий более двенадцати лет, пока не сделался Владимирским епископом. Для самого Алексия дан был на время наместник из Царьграда патриархом некто диакон Георгий. О наместнике при митрополите Киприане ясно говорится в уставной грамоте ему московского князя Василия Димитриевича. Конечно, в Москве деятельность митрополичьего наместника была менее самостоятельною, чем в Киеве, и не столько обширною: здесь ему поручались, кажется, преимущественно дела судебные как над духовенством, так и над мирянами и крестьянами митрополита. Кроме наместников, по управлению своими епархиями и вотчинами митрополиты имели еще у себя десятинников, которые заведовали церковными округами под именем десятин и, между прочим, собирали с церквей и духовенства дани и пошлины, и волостелей, которые заведовали митрополичьими селами и волостями, судили в них людей и потому назывались также митрополичьими судьями.

В казну митрополита из его епархии шли двойного рода доходы: а) церковные пошлины – с церквей и приходского духовенства, известные под именами «зборного» и «заезда» (собиравшегося по случаю объезда митрополитом епархии), а по времени сбора называвшиеся рождественскими и петровскими, и б) пошлины судебные, собиравшиеся со всех, судившихся судом церковным, как духовных, так и мирян. Но самым главным источником для содержания наших митрополитов служили их вотчины. Когда наши первосвятители переселились из Киева во Владимир и Москву, то они начали пользоваться здесь теми «имениями, слободами и селами», которые подарил еще Андрей Боголюбский владимирской кафедральной церкви и архиерею и которые неотъемлемо с тех пор оставались за нашими митрополитами, по свидетельству Московского Собора 1503 г. Впоследствии сделаны были новые приобретения. Святитель Петр купил для своей кафедры, или для своего московского Успенского собора, город Алексин с волостями, и с селами, и с водами, и со всеми угодьями, что издавна тянули к тому городу, также с данью, и с оброками, и с судом, и со всеми пошлинами. Святитель Алексий, основав в Москве Чудов монастырь и возобновив монастыри Благовещенский в Нижнем Новгороде и Константиновский во Владимире, которые с того времени начали считаться митрополичьими, наделил все эти монастыри землями, угодиями и селами, а Чудову монастырю завещал еще пред своею смертию двенадцать сел и несколько деревень, частию купленных им на собственные деньги. При Киприане, кроме трех названных монастырей, считался митрополичьим еще монастырь владимирский Борисоглебский и вместе с ними тянул к митрополиту всеми своими селами и доходами. За этим первосвятителем утверждены были все владения, какие издавна, еще до Алексия и при Алексии, принадлежали Московским владыкам, и Киприан обменял только один город Алексин великому кязю Василию Дмитриевичу на слободку Святославлю. Митрополит Фотий, прибыв в Москву спустя четыре года по смерти своего предшественника и через два после страшного нашествия Едигеева (1408), нашел митрополичий дом и казну в совершенном запустении, а волости своей кафедры расхищенными от князей, бояр и других людей. Потому решился восстановить и возвратить все потерянное. Это ввело его в столкновения и споры с сильными людьми, причинило ему множество огорчений, но не могло победить его настойчивости в преследовании цели: мало-помалу он обновил все стяжания и доходы своей митрополии, поотыскал все ее вотчины. Кроме того, некоторые села прикупил сам, а большое село Кудрино с тридцатью деревнями и со всеми угодиями получил в дар по завещанию князя Владимира Андреевича. По смерти Фотия пожертвовано еще (около 1433–1440 гг.) митрополитской кафедре в Москве – Успенскому собору село Оксиньинское с деревнями и землями. За Киевскою кафедрою наших митрополитов, или за Киево-Софийским собором, числились также многие земли и села, которые издавна были пожертвованы разными князьями и боярами и находились не только в киевском, но и в волынском, новгородско-литовском и других округах. Случалось, что некоторые из этих сел во время смутных обстоятельств отпадали от митрополии, но потом были возвращаемы. Митрополит Киприан, когда был еще только Литовским, писал (в 1378 г.) преподобному Сергию Радонежскому: «Места церковная, запустошена давными леты, оправил есмь приложити к митрополии всея Руси. Новый Городок Литовскый давно отпал, и яз его оправил и десятину доспел к митрополии же и села». При Фотии к прежним владениям митрополии в Литве присоединились новые пожертвования. Если теперь мы совокупим все, что шло нашим митрополитам из их митрополии, из их обширной епархии, с их многочисленных вотчин, то невольно придем к мысли, что доходы митрополичьи были, по всей вероятности, весьма велики. Неудивительно, если митрополит Русский жил подобно какому-нибудь князю: имел у себя бояр, стольников и отроков, которые служили ему, и если дом митрополичий назывался дворцом, как и дом княжеский.

Глава Русской Церкви и вместе епархиальный архиерей, митрополит наш нередко являлся и деятелем государственным: принимал участие в делах гражданских и общественных, насколько это соответствовало его сану. Иногда митрополит действовал только своим благословением, посредничеством, свидетельством. Великие князья московские Димитрий Иоаннович, Василий Дмитриевич и Василий Васильевич заключали договоры с другими князьями очень нередко по благословению отца своего – митрополита; пред ним давали присягу, его печатью или подписью скрепляли свои грамоты и в случаях разногласий при осуществлении договоров к нему же полагали обращаться как к посреднику и судии: так было при митрополитах Алексии, Пимене, Киприане и Фотии. Равным образом и духовные свои грамоты закрепляли свидетельством митрополита. Иногда митрополит участвовал в гражданских делах своими советами: такого рода участие всего более заметно было при святителе Алексии, которого еще великий князь Симеон Иоаннович заповедал своим братьям «слушать» и который действительно в продолжение всего малолетства великого князя Димитрия Иоанновича заправлял думою боярскою, а потом сделался его главным советником и сподвижником. Еще чаще митрополиты старались содействовать общественному благу своими пастырскими убеждениями и наставлениями как миротворцы. В 1270 г., когда новгородцы изгнали от себя великого князя Ярослава Ярославича и против его войска выступили с своим войском, митрополит Кирилл прислал к ним грамоту, в которой писал: «Мне поручил Бог архиепископию в Русской земле, а вам должно слушать Бога и меня. Не проливайте крови; Ярослав оставляет всякую злобу – за это я ручаюсь. Если же вы целовали крест против него, я принимаю на себя епитимию за нарушение вами клятвы и отвечаю за то пред Богом». Новгородцы послушали митрополита и примирились с князем. В 1310 г., в то время как святитель Петр прибыл в Брянск, к городу этому подступал с татарской ратию брянский князь Василий, изгнанный пред тем дядею своим Святославом. Желая предотвратить кровопролитие, архипастырь убеждал Святослава или поделиться княжением с племянником, или бежать из города. Святослав не принял убеждения, выступил против татар и вскоре, покинутый брянцами, был убит. Варвары ворвались в город, и сам святитель едва спасся от них, затворившись в церкви. По смерти великого князя Василия Димитриевича (27 февраля 1425 г.) митрополит Фотий в ту же ночь послал боярина своего к брату покойного – звенигородскому князю Юрию, приглашая его в Москву за тем, чтобы он признал великим князем своего десятилетнего племянника Василия Васильевича. Юрий не согласился и, удалившись в Галич, начал собирать полки, против которых вскоре выступили полки московские. Принужденный бежать Юрий просил только перемирия на год. Тогда Фотий, по общему совещанию, решился сам ехать в Галич и, будучи встречен здесь торжественно князем, начал убеждать его прекратить кровопролитие и навсегда примириться с своим племянником. Упорство Юрия до того огорчило святителя, что он, не благословив ни его, ни города, быстро удалился, и вслед за тем в городе открылся мор, свирепствовавший уже тогда в разных городах русских. Юрий, приняв это за вразумление свыше, поспешно сел на коня, погнался за Фотием и едва умолил святителя возвратиться в Галич и преподать ему благословение, а сам обещался непременно помириться с князем московским и не искать великого княжения, пока хан не объявит, кому должно принадлежать оно. Случалось, что наши митрополиты в видах государственной пользы употребляли и свою духовную власть там, где оказывалось недостаточным одно слово убеждения. В 1328 г. хан Узбек повелел русским князьям выслать в Орду тверского князя Александра Михайловича. Александр удалился в Псков, и псковичи ни за что не соглашались выдать его, не послушав ни послов великого князя и новгородских, ни самого Новгородского владыки Моисея. Великий князь Иоанн Данилович подступил к Пскову с многочисленным войском, но, не желая кровопролития, упросил митрополита Феогноста подействовать на непокорных церковною казнию. Феогност «посла проклятие и отлучение» на князя Александра и на псковичей. И цель была достигнута: Александр удалился в Литву, а псковичи прислали с челобитьем к великому князю и смирились. Припомним еще, как святитель Алексий, подкрепляя своею властию требования великого князя Димитрия Иоанновича, затворил в Нижнем Новгороде церкви чрез преподобного Сергия, чтобы примирить тамошних князей и предотвратить кровопролитие, и как тот же святитель наложил отлучение на смоленского князя Святослава и на других русских князей за то, что они, вопреки данной клятве, изменили Димитрию Иоанновичу и воевали против него вместе с Ольгердом. Наконец, известен случай, хотя единственный, когда митрополит Русский, тот же Алексий, уступая мольбам великого князя московского Иоанна Иоанновича, отправлялся в Орду ходатайствовать пред ханом за все свое отечество и когда по этому ходатайству кровожадный Бердибек отменил (1357) и новую тяжкую дань, которую потребовал было от князей русских, и войну, которою угрожал им. Перебирая все изложенные нами факты, не можем не приметить, что действия наших митрополитов для блага общественного преимущественно были направлены к пользе того княжества, в котором жили они сами. Исполнилось предсказание святителя Петра, переселившегося в Москву, что она возвысится над всеми городами русскими. Много было причин, благоприятствовавших этому возвышению, но одною из важнейших по справедливости надобно признать пребывание в ней Русских первосвятителей и усердное содействие их князьям московским.