Конрад старался понять, что происходит. Была ли то часть общего плана, согласно которому мародеры Кастринга, отвлекая на себя часть войск Империи, облегчали проход главной силе, которая должна была ударить где-нибудь в другом месте? Впрочем, разве можно было ожидать от кровожадных тварей какой-то четко продуманной стратегии? Кастринг производил впечатление человека хитрого и расчетливого, однако он мало чем отличался от монстров, которыми командовал. Он жаждал только крови, смерти и разрушения.
— Кого я должен буду убить? — спросил Конрад, заранее зная ответ.
— У нас тут имеется несколько пленников, — ответил Кастринг. — Я думаю, тебе стоит их посмотреть. Выберешь кого-нибудь, кого захочешь принести в жертву нашему великому господину и повелителю.
Кастринг был прав: Конрад убивал много раз. Но он никогда не убивал слабых и беззащитных. Теперь, похоже, выбора у него не было. Если он не заберет чью-то жизнь, то сам станет жертвой. И даже если он откажется убить, жертву это не спасет, человек все равно умрет. Конрад должен убить. Он умеет убивать быстро, без мучений.
— Они хотят нас убить, сэр? — спросила маленькая фигурка, привязанная к дереву рядом с Конрадом.
Ему было не больше пятнадцати; его глаза были широко раскрыты от страха. Его приволокли вместе с остальными; это был отряд призывников, захваченный возле ближайшего городка. Остальных куда-то утащили, а паренька оставили здесь.
Его одежда была выпачкана в крови; грязное лицо покрыто синяками, на щеках виднелись дорожки от слез.
— Нет, — солгал Конрад. — Если бы нас хотели убить, они бы это уже сделали.
— А что они с нами сделают?
— Не знаю, — вновь солгал он.
Шёлк сидела на корточках недалеко от них и, ухмыляясь и что-то хрипло мурлыча себе под нос, постукивала кончиком ножа по костяному ожерелью.
— Откуда вы, сэр? Когда они вас схватили?
Конрад не ответил. Ему не хотелось говорить, ибо по сверкающим красным глазам девы было видно, кого она выбрала в качестве жертвы.
— Они нас убьют, сэр. Я это знаю!
— Нет, — ответил Конрад, пытаясь успокоить паренька. — Меня схватили уже давно, а я еще жив.
— Она хочет нас убить, — сказал паренек, понизив голос до шепота. — Я вижу.
Шёлк бросила на него взгляд, и паренек поспешно опустил глаза.
— Она из этих мутантов, да? — спросил он, произнеся это слово так, словно впервые осмелился сказать его вслух.
Этот паренек, видимо, знал о мире гораздо больше, чем когда-то Конрад. Живя в деревне, тот и слыхом не слыхивал ни о каких мутантах, а когда на них напали монстры, он даже не знал, как они называются.
— Я не хочу умирать, сэр!
— Я тоже, — ответил Конрад, думая о том, что ценой его жизни станет, возможно, смерть мальчика.
Конрад взглянул на темное небо, усеянное звездами. Маннслиб взойдет через несколько часов; маленькая луна была совершенно непредсказуемой — она часто меняла время своего восхода и захода, а также фаз, но сегодня, похоже, она будет светить в полную силу.
Мучимый страхом, мальчик не умолкал, то и дело задавая вопросы. Конрад старался говорить как можно меньше. Шёлк тем временем ждала; вот, наконец, над горизонтом показались неровные края маленькой луны — и тишину прорезал первый дикий вопль, вопль истязуемой жертвы.
Зверолюди, мутанты, воины Кхорна приветствовали появление Моррслиб убийством первого пленника.
Мальчик тихо вскрикнул, и Шёлк засмеялась. Оставшись без своего двойника, она не часто брала на себя роль палача, хотя редкое вечернее жертвоприношение или пытка обходились без ее участия.
Со своего места Конрад не видел, где установлен алтарь. После первой ночи плена он никогда больше не видел его, хотя всегда слышал, что происходит на площадке для ритуальных жертвоприношений.
Сегодня его оставили в стороне от лагеря, возле лесистого холма, который спускался в долину. Где-то внизу слышалось журчание воды. Когда начались убийства, Конрад попытался сосредоточиться на плеске реки, чтобы не слышать воплей.
Они начали кричать, и вместе с ними дико закричал мальчик.
— Прекрати! — заорал Конрад прямо ему в лицо. — Заткнись, слышишь? Слушай меня!
Мальчик замолчал, испуганно глядя на него. Очевидно, в это мгновение он боялся Конрада даже больше, чем монстров.
— Все будет хорошо. С нами все будет хорошо. Поэтому ты здесь, со мной. Тебя притащили сюда не затем, чтобы убивать. Меня они не убили. И тебя не убьют.
Мальчик внимательно смотрел на него, и вдруг выражение его лица изменилось.
— Ты сам один из них! — бросил он Конраду и плюнул ему в лицо. И отвернулся.
«По крайней мере, замолчал», — подумал Конрад, но слова паренька не выходили у него из головы: «Ты один из них».
Вообще-то говоря, в какой-то степени это верно. Он провел с монстрами уже много недель. И если его все-таки заставят убить этого мальчишку, он и в самом деле станет одним из них — или почти станет.
Кастринг предложил ему поклоняться богу Кхорну. Значит, совершив убийство, он пройдет обряд посвящения? И тем самым начнет опускаться в пучину мрака, постепенно превращаясь в мутанта? Кастринг тоже когда-то был человеком. Как он начал меняться? Когда это случилось — в Пустошах Хаоса или мутация может происходить в любом месте?
Конрад понимал, что спасти свою жизнь он может только ценой смерти мальчика, но будет ли это означать, что он признал Кхорна своим божеством? Если да, то его жизнь больше не будет ему принадлежать — он навеки потеряет самого себя. Сейчас на кону стоит не только его жизнь: поступив так, он отдаст Кхорну и свою бессмертную душу.
Как ему хотелось знать об этом побольше! Конрад никогда не был религиозен. В Империи и Кислеве была уйма разных богов и их почитателей, но он никогда особенно этим не интересовался. Лучше других он знал Зигмара Молотодержца, которого многие считали богом. Вольф тоже из всех богов почитал только Зигмара и обычно перед боем возносил ему молитвы.
Шёлк встала. В то же время Конрад услышал, что наступила полная тишина. Последняя жертва была умерщвлена.
Последняя, кроме одной — или двух…
Дева сбросила сандалии, накидку, отбросила в сторону ожерелье и распустила свои кроваво-красные волосы. Она стояла голая, держа в руке нож; она приготовилась убивать. Затем что-то сказала. Конрад понял: она велела ему подняться, но он не послушался. Подскочив к нему, она прижала к его горлу острие ножа. Потекла тонкая струйка крови.
Дева повторила приказ.
Конрад понимал, что сейчас она его не убьет, но он знал и другое: она может сделать очень больно. Шёлк умела вызывать мучительнейшую боль. Однако дева переключила свое внимание на мальчика и внезапно ударила его ножом в плечо. Тот вскрикнул от боли. Знаком она велела ему встать, и он повиновался. Она быстро разрезала на нем одежду, и мальчик стоял голый, со связанными за спиной руками.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});