Читать интересную книгу Варвары - Александр Мазин

Правда, «безграмотное» с магической точки зрения убийство, совершенное, например, в священном месте или в запретное время, может затронуть интересы таких же божеств. Но ведь и с божествами можно договориться. Лестью, угрозами, подкупом… Для этого и специалисты имеются: жрецы. Договорятся и очистят. По крайней мере, общество очистится, если не удастся отмолить конкретного согрешившего индивидуума. Так что и у Книвы были все шансы стать «искупительной жертвой» собственного проступка. Но коли сказал Овида: «Книва чист», – стало быть, так и есть. И не будет у общества проблем с потусторонним миром. А с посюсторонним… Придут мстители-кровники – разберемся. Это уже не жрецов дело, а воинов. И в этом случае даже щенок Книва имеет право колоть и резать в свое удовольствие. Если, конечно, его самого не нанижут на копьецо…

А вот Сигисбарн – уже не щенок. Молодой мускулистый пес. Ловкий, подвижный, безжалостный. И тоже с опытом человекоубийства. Схватись он по-настоящему, на копьях, с тем же Коршуновым, еще неизвестно, кто кого. Высокий, сильный, ловкий. Здесь такие парни вдвоем кабана берут, а втроем – медведя. Тем не менее в сравнении с настоящим профессионалом-воином Сигисбарн – такой же щенок, как Книва. Коршунов и раньше имел возможность в этом убедиться, но только теперь увидел, насколько велика разница.

Братья вооружились: Агилмунд – деревянным мечом, Сигисбарн и Книва – боевыми рогатинами с широкими наконечниками. Такими и колоть, и рубить можно. Если умеючи. Агилмунд осклабился и предложил родичам себя прикончить. Братья энергично взялись за дело. С точки зрения Коршунова у них получалось неплохо, но как-то так вышло, что копья у них перепутались, после чего Сигисбарн получил по ребрам, а Книва – очень больно – по мягкому месту. Пока обучающиеся терли подшибленные места, Агилмунд «выставил оценки»: Книве – хорошо, Сигисбарну – неудовлетворительно. Коршунов озадачился: на его взгляд, Сигисбарн работал точнее и энергичней. Это оказалось не важно. Главное: Сигисбарн – посвящен в воины, а Книва – нет. Вот когда Книву посвятят вскорости (у парня аж глаза загорелись!), тогда и спрос с них будет одинаковый. С этими словами Сигисбарн вручил братьям по здоровенному (раза в два больше коршуновской трофейной секиры) топору, вооружился кондово сработанным щитом и своей деревяшкой и опять дал добро на убийство. Братья еще более рьяно взялись за дело. Казалось, через полминуты от щита ничего не останется… Тем не менее на нем не появилось даже приличной зарубки. При этом Агилмунд даже не особо двигался, наоборот, его «противники» метались вокруг, ухали, подпрыгивали и совершали массу активных телодвижений. Коршунов наблюдал очень внимательно. Запоминал движения, стойки, то, как следует держать оружие. Он умел улавливать движения, но нужна была практика. А предложить Агилмунду поработать и с ним было стремно. Потому что даже Книва был опытнее, чем Алексей. Не хотелось ронять авторитет «небесного героя». Очень не хотелось. Тем более – послушав, как комментирует Агилмунд воинские качества своих братьев. Определения типа «гнилое пугало», «воронья пожива» и «две коровы на сносях» были самыми мягкими.

Алексей и не решился бы, но Агилмунд предложил сам.

Он объявил перерыв. Совершенно обессиленные братья повалились на траву. А Коршунов рта открыть не успел, как десятник рикса уже направлялся к нему с секирой в одной руке и своей деревяшкой в другой.

– Держи, – деловито сказал он, протягивая Алексею секиру. – Нападай! – и сразу: – Стой! – хотя Коршунов еще даже толком замахнуться не успел.

– Не так держишь, – пояснил Агилмунд. И показал как. И эдак. И жестким хватом, и мягким, когда рукоять свободно скользит в ладони.

Потом поглядел на Коршунова внимательно и показал, как рубить. Как менять направление удара, как «колоть» краем лезвия и блокировать топорищем. Каждое движение – несколько раз. Сначала медленно, потом быстрее. Заставлял Алексея повторять, исправлял ошибки. В общем оказался вполне толковым инструктором. Впрочем, и Коршунов все схватывал на лету. Тело у него было тренированное, с координацией – никаких проблем. Правда, мозоли натер, но это пустяки.

В общем кончилось тем, что Агилмунд дал братьям «автономное» задание, а сам занялся исключительно Коршуновым. При этом никаких острот в отношении ученика не позволял, а уж Алексей вообще помалкивал. Сбылись самые худшие его опасения: теперь Агилмунд наверняка знал, что никакой Коршунов не герой, а полный лох во всем, что касается «благородного воинского искусства» нашинковать своего ближнего.

Посвятив Коршунову львиную долю времени, десятник рикса вспомнил и о братьях и взялся обучать их пользоваться щитом. Опять посыпались комментарии вроде «трехногого шелудивого борова» и «умирающей от парши шавки». Громоздкий щит то и дело вываливался из рук обучаемых, оказываясь на траве. Или на траве оказывались сами обучаемые, а щит располагался сверху. И создавалось полное ощущение, что без этого оружия защиты парням было бы намного проще защищаться. И опять Агилмунд похвалил Книву и отругал Сигисбарна. И на обратном пути Сигисбарн волок и полупудовый щит, и еще килограммов тридцать всякого барахла, а Книва бежал налегке: всего лишь с копьем, топором и пятикилограммовым петухом-тетеревом, которого сам же и подбил ловко пущенным камнем.

Коршунов ехал рядом с Агилмундом и с беспокойством ждал, что тот скажет по поводу Алексеева «умения» владеть оружием.

И дождался.

Глава 18

Алексей Коршунов. Двуногий талисман

– А ты ловок, Аласейа, – одобрительно произнес Агилмунд. – Хороший воин, оказывается.

Коршунов уставился на него в полном недоумении.

– А я думал – неумеха ты, – продолжал Агилмунд.

– Думал? – удивился Коршунов. – То есть ты и раньше знал, что я… Не очень?

– Не очень? – Агилмунд негромко засмеялся. – Что я, слепой? Не видал, что ты меч будто мотыгу держишь? А копьем шуруешь – как баба в печи кочергой. Это ж каждый видит, у кого глаза есть.

– То есть и Ахвизра?..

– Конечно!

– И Одохар?

– А Одохару даже смотреть не надо. Он и так увидит. По шагу хотя бы.

Коршунов некоторое время переваривал услышанное. Потом спросил:

– А когда Одохар мне предлагал в поход с ними идти – он знал?

– Ну, Аласейа… – Агилмунд поглядел на Коршунова как на слабоумного. – Это же Одохар. Рикс. Конечно, он знал.

Алексей еще пару минут переваривал информацию.

Они выехали из леса. Впереди блеснул синий изгиб реки. Кони перешли с рыси на шаг.

– Но зачем риксу нужен такой воин, который не умеет копье держать толком? – наконец спросил Коршунов.

– Да какое Одохару дело, как ты копье держишь? – в свою очередь удивился Агилмунд. – Не нужно Одохару твое копье, что, у нас своих копий нет? А вот удача твоя… Это да! Это нам нужно! Ха! В большой поход! С небесным героем! Под небесными парусами! Цвета снега и крови! Ax-xa! – Он толкнул коня пятками и пустил его легким галопом. Коршунов сделал то же, чтобы не отстать. Топот и пыхтение «пехоты», изо всех сил старавшейся не отставать от всадников, стихли в отдалении. Алексей догнал Агилмунда.

– Значит, я неумеха?

– Я ошибся, Аласейа! – заявил старший Фретилыч. – Ты не неумеха. Сегодня я это понял.

– Да ну? – не без иронии отозвался Коршунов.

Его очень утешило, что от него не ждут фехтовальных подвигов. Но нельзя сказать, что ему очень льстила роль «талисмана». Отчасти потому, что он помнил, как поступают с талисманом, который перестает «работать».

– И что же ты понял?

– Да то, что и раньше мог понять. Догадывался. Когда мне говорили, как ты в гневе камнем огонь и гром из земли высекаешь. Ты – воин. Только привык к другому оружию. Не такому, как наше. Верно?

– В общем да, – осторожно ответил Коршунов.

– Ха! А ты и впрямь в гневе гром и огонь метать можешь?

– Иногда, – еще более осторожно ответил Коршунов.

Он помнил, сколько у него патронов, и не собирался устраивать демонстраций. Без необходимости.

– Ха! А Ахвизра, чурбан, говорил: вранье! Покажешь?

Коршунов покачал головой.

– Нельзя, – сказал он. – Сейчас нельзя.

– А когда будет можно? – Глаза Агилмунда горели совершенно детским восторгом.

– Это редко бывает, чтобы можно. Редко, но бывает… – Подумал немного и добавил: – Но говорить об этом нельзя. Беда будет. Ты понял, Агилмунд?

– Ха! Конечно, понял! – Он коснулся рта пальцем и подмигнул.

Доволен. Теперь у них с Аласейей – общая тайна. Тайны же тут любили все. Тайны, тайные знаки. Коршунову об этом еще Черепанов говорил. Мол, даже Травстила с Овидой, серьезные люди, исподволь сигналами обмениваются. Даже показывал какими. Ну просто как дети.

– Все же, Агилмунд, я бы хотел и вашим оружием научиться пользоваться, – сказал Коршунов.