Читать интересную книгу Письма - Исидор Пелусиот

Говорю же, что по необходимости сделано было то и другое, то есть и не все сказано о Христе, и не вовсе умолчано о том, что касалось Христа. Ибо полезно было как не повсюду говорить о Христе таким людям, которые сомневаются даже о Боге и Отце и говорят: сотвори нам боги (Исх.32:1), так и не вовсе умолчать — для обличения тех Иудеев, которые не будут верить, и к твердой надежде тех, которые уверуют.

696. Ему же.

Договор, то есть обещание называет Божественное Писание Заветом, по причине его твердости и ненарушимости, потому что договоры часто нарушаются, законные же заветы не нарушимы.

697. Исаии.

О лености.

Что хотим иметь у себя, то и почитаем истинным, о неприятном же и памятование легко удаляем от себя, с великой силой желания, чтобы сего не было. По сему самому, надеясь насладиться мнимыми выгодами, думаем, что избежим неприятного, особенно когда благоуспешность в делах ослабляет угрозу горестей, ибо беспечность, усиливаемая покоем, доводит даже до забвения естества и исторгает из его пределов. Но если кто истребить в себе леность, тотчас увидит, что возникают в нем правые помыслы, которыми утверждаются правда и суд.

698. Епископу Аполлонию.

На сказанное: подобно есть царствие небесное зерну горушичну (Мф.13:31).

Пребожественное Отчее Слово, о премудрый, и Божественную проповедь Свою, как порождающую небесное царство, называет царством. Подобно есть царствие небесное зерну горушичну, еже малейше убо есть от всех семен, егда же возрастет, более всех зелий есть. А сие значит, что из малого — ибо слова эти малозначущи — оно возрастет до такой меры, что затмит собою всю еллинскую мудрость; это и совершилось. Ибо сильное в слове и умозаключениях заблуждение уступило безыскусственной истине.

699. Епископу Ермогену.

Справедливо негодуешь ты, преисполненный ненависти к лукавству, что в противоречие своему нечестию назвавший себя Евсевием (т. е. благочестивым, хотя в начале не имел этого имени) и священство признавший делом ничего не стоющим и удобопопираемым осмеливается раздавать оное тем, которые поступают так же, как и он сам. Достойных всякой чести он осуждает на изгнание и в досточтимый алтарь вводит людей, которых несправедливо было бы допускать к нему и в чине мирян, и поэтому своими распоряжениями наносит ему сугубое поругание — как тем, что удаляет достойных, так и тем, что назначает недостойных. Но знай, что не потерпит сего до конца над всем надзирающее Око, Которое ныне по благости взирает на сие с долготерпением, в последствии же подвергнет его за это тяжкому наказанию.

700. Ему же.

Увенчанного священством в более точном смысле, нежели облеченного в багряницу, можно назвать попечителем живущих на земле, потому что первый — руководитель душ, а последний — тел. Но если кто, не познав своего достоинства, вернее же сказать, своего служения, никакого внимания не обращает на душу и прилагает попечение о стенах и столпах, предается роскоши, домогается денег, то оскорбляет он не священство, а себя. Между тем, многие из малосмысленных, хотя должно чтить священство, винить же одного сего недостойного человека, всю вину обращают на самое священство.

701. Схоластику Офелию.

Об избрании Апостолов.

Не гоняющихся за красотой выражений, не витий, не искусных в словопрении, не величающихся силою слова должно называть мудрыми, но тех, которые отличаются деятельным любомудрием. Если же украшает их и любомудрие умственное, то их должно наименовать мудрейшими. А если — и любомудрие созерцательное, разумею благочестие, о котором одном утверждаем, что оно в собственном смысле есть мудрость, то надлежит назвать их премудрыми. Первое любомудрие есть как бы основание и здание, второе — как бы украшение, а последнее — как бы верхний венец здания. Посему, как без основания и здания не имеют места ни то, что украшает здание, ни то, чем венчается оное, так и без добродетели не будут иметь места ни умственное, ни созерцательное любомудрие.

702. Евлогию.

Находить себе извинение не почитай вожделенным для того, кто по справедливости может славиться добродетелью. Первое прилично людям негодным, а последнее — самым благонравным. Одно делается из сожаления, а другое воздается в награду. Один возбуждает жалость своим малодушием, а другой увенчивается за величие духа.

703. Воину Исаии.

О том, что душа бессмертна.

Нет и не будет тебе извинения, если останешься при том же. Если переменишься, перестанешь предаваться безумию и непостоянству, то получишь извинение, потому что строгость будет препобеждена Божественною благостью. Но если думаешь, что нет суда, то послушай, что говорит Платон: «Если бы смерть освобождала от всего, то в смерти была бы великая выгода порочным, как освобождающимся и от тела, а вместе с душою — и от своей порочности. А теперь, поскольку душа оказывается бессмертною, нет ей иного способа избежать бедствий и другого спасения, как соделаться исправнейшею и благоразумнейшею».

704. Дионисию.

И того, кажется, ты не знаешь, что знают самые малые дети. Ибо говоришь, что удивительно для тебя, почему говорящие приятное гораздо легче привлекают слушателей, нежели внушающие полезное; не зная того, что поскольку одни угождают пожеланиям, а другие востают против них, то первым дивятся, а вторых ненавидят, потому что польза уступает верх удовольствию.

705. Пресвитеру Зосиме.

Не только от вступившего в священный сан, но и от всякого честного человека (ибо между достигшим священного сана и между человеком честным должно быть такое же расстояние, какое между небом и землею) справедливость требует не поступать невоздержно и по–детски, но во всем показывать поведение целомудренное и строгое. А ты, как говорят, когда был молод, не умерял своей похотливости нищетою, и состарившись, не умеряешь самым возрастом. Посему, если это действительно так, воспрети себе доступ к досточтимому жертвеннику.

706. Епископу Лампетию.

Те, которые имеют в виду пользу, хотя уважают безмолвие, но не выставляют в качестве причины молчания величия чужих преуспеяний, стараются же прославить истину, о которой не решаются говорить и сильные в слове. Ибо, хотя не по достоинству, однако же в достаточной мере восхвалив прекрасное, тем, которые будут после них, оставляют в этом доказательство, что сердце их было склонно к достойному хвалы.

707. Павлу.

Тот, полагаю, самый правдивый судия в делах спорных, кто не пугается весьма высоких чинов, но по всей справедливости более слабым уделяет то, что им нужно; в почестях воздавая каждому по его достоинству, при исследовании дела сохраняет равное ко всем уважение, во всем соблюдая правдивую меру.

708. Епископу Ермогену.

О повелении, данном Ангелам–губителям: от священных Моих начните (Иез.9:6).

Если посвященные в сан священства найдут и прочтут нам изречение Писания, по которому надлежит им не трудиться и не упражняться в добродетелях, а только учить словом, то пусть остаются при том образе мыслей, какой ими принят. Но если Слово Божие везде восхваляет любителей добродетели и отлучает намеревающихся обучать только словом, то почему, оставив то, что повелевают Божественные уставы, величаются одним священством, как самоуправною властью?

Ибо Божественные постановления сподобившимся священства повелевают преимущественно пред всеми быть в трудах и подвигах, чтобы подначальные, видя трудящимися тех, которые имеют право приказать, от стыда делались более ревностными к доблестной жизни. Обыкновенно же воодушевляет не столько слово, сколько нрав учащих.

А эти, как будто поручено им только говорить, воздерживаются от того, чтобы делать. Их–то выставляя на позор, божественный Апостол сказал: проповедуя не красти, крадеши (Рим.2:21), и у Иезекииля в словах, смысла которых ты доискивался, Божественный приговор повелевал Ангелам, готовящимся наложить наказание на Иерусалим: от священных Моих начните. Это же первоверховный Апостол выразил другими словами, сказав: время начати суд от дому Божия (1 Пет.4:17).

Если же начнется с нас, то какой конец неуверовавшим в Евангелие Божие? Ибо имеющим преимущество в чести и сане, если согрешат, справедливо иметь большую часть и в наказаниях.

709. Ему же.

К иереям.

Когда человек, не имеющий права и не достойный священства, насильственно похищает себе начальство, тогда благолепие начальнической власти изменяется в бесчинство, потому что начальнику обыкновенно подражает и подначальное. Это, как писал ты, произошло и при Евсевии. Ибо и в иереях, ему подчиненных, и во всех, кто под его властью, возгорелась такая любовь к пороку, что для приходящих из других стран зрелище стольких зол служить поводом к непрестанным слезам.