ещё никогда не делали, – сказал Михаил и бросил взгляд на автомат Влада. Тот не сразу понял, что друг имеет в виду, а когда понял, то не сдержался:
– Ты соображаешь? Мы его так ещё сильнее разозлим. Если я начну стрелять, то он просто съест меня заживо.
– А какие у нас варианты? – спросил Михаил. – Вызвать лифтёра?
– Эта штука крепко в неё вцепилась, – сказал Антон. – Если отгоним, то Катя придёт в себя. Думаю, попытаться стоит.
– Тогда подержите дверь за меня, – сказал Влад.
Михаил занял место Влада, ухватившись за створку. Арпи отошла и зажала уши, понимая, что звук в замкнутом помещении будет оглушительным. Влад тем временем собрался с духом, снял автомат с плеча и прицелился в шар. Прицел дрожал.
– Ребят… Если сейчас кто-то и должен погибнуть, то это я.
– О чём ты говоришь? – спросил Антон.
– Я совершил ужасную ошибку… там, у дороги. И должен расплатиться за неё.
– Заткнись и стреляй.
Внезапно со дна кабины донеслось сладкое пение. Катя некстати решила исполнить колыбельную. Она пела её протяжно и звонко, почти без фальши. Так искреннее могла исполнять колыбельную только женщина, у которой есть дети.
«Спи, дитя моё, усни.
Сладкий сон к себе мани.
В няньки я к тебе взяла
Ветер, солнце и орла…»
Михаил не поверил ушам. Он даже не подозревал, что сестра дружит с вокалом. Подошёл ближе к лифту, чтобы отчётливее разобрать пение.
«Улетел орёл давно,
Солнце скрылось за горой.
Ветер после трёх ночей
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
«Где изволил пропадать?
Али звёзды воевал,
Али волны всё гонял…»
Прицел у Влада задрожал сильнее.
– Смотри, не задень её, – напомнил Михаил неровным голосом. Он вздохнул, закрыл глаза и начал нашёптывать себе что-то под нос. Как будто молился. А может быть, и правда молился.
Раздались два оглушительных выстрела. Эхо заполнило подъезд. Снизу раздался глухой деревянный звук: пуля прошла сквозь шар и повредила корпус лифта. Звякнули гильзы. Катя продолжила петь, а существо не шелохнулось.
– Ещё! – закричал Антон.
Влад выпустил небольшую очередь. Звон в ушах стоял такой, что он уже не мог разобрать криков Антона.
– Ещё!
Влад жал на гашетку до тех пор, пока не закончились патроны. Он несколько раз щёлкнул затвором, чтобы убедиться, что обойма пуста. Потом кинул автомат на пол, совершенно не представляя, что делать дальше.
– Всё? – спросила Арпине и отняла ладони от ушей.
Внезапно шар чуть уменьшился, издал необъяснимый высокий шум, похожий на свист ветра, и резко взмыл вверх. Кабина закачалась, а часть крыши выкорчевало наружу. Из шахты донеслись тонкие свистящие звуки – один из тросов оборвался. Вниз посыпалась деревянная стружка, щепки – и металлические обломки кабины. Антон с Михаилом от неожиданности отпрянули. Двери не смогли захлопнуться до конца из-за повреждений. Между створками осталась щель с человеческое тело – именно столько, сколько и требовалось.
Михаил отреагировал быстро.
Он протиснулся внутрь, ни о чём не задумываясь. Лифт качнулся и со скрипом сдвинулся вниз сантиметров на пять. Этого оказалось достаточно, чтобы до смерти перепугать друзей.
– Миха! – закричал Влад.
Катя очутилась в тёплых объятиях брата. Она уже не пела колыбельную, а просто смотрела пустым взглядом в одну точку. Арпине, Антон и Влад держались на подхвате. Все вместе, еле сдерживая панику, они втащили бедную девушку на этаж и аккуратно уложили на холодный пол.
Оставалось вызволить Михаила. Тот ринулся к выходу. Антон и Влад схватили его за руки. В этот момент второй трос со свистом оборвался, и кабина со скрипом обрушилась.
Когда Михаил очутился на полу, то первым делом бросил взгляд на свои ноги. Они были целы и невредимы.
Лифт закончил свою карьеру на дне шахты. Оглушительный грохот сотряс весь подъезд. Отголоски эха ещё долго раздавались на лестнице.
– Ты цел? – тяжело дыша, спросил Антон.
– Вроде да, – ответил Михаил.
Он не дал себе времени, чтобы очнуться. Единственное, что сейчас беспокоило его – состояние сестры. Она лежала с широко раскрытыми глазами, и во взгляде ее не отражалось ни капли разума. Брат взял её на руки и пошел по лестнице вниз, а остальные последовали за ним.
Лучи солнца коснулись бледной кожи Кати. Но даже свежий воздух не привёл её в чувство. Тот шар, который охранял вход в подъезд, куда-то делся. Хотя бы одна приятная новость.
– Виталь, ты уже купил билет? – спросила Катя и заулыбалась. – Я в предвкушении! Никогда раньше не ходила в театр. Интересно, понравится ли мне?
– Катя, очнись.
Михаил похлопал сестру по щекам и чуть не заплакал. Словно говорящая кукла. Друзья с тревогой смотрели на это и не могли скрыть эмоций. Арпине всхлипнула и схватилась за голову. Катя тем временем словно уловила общее настроение и вернулась к самой грустной роли.
– Прости меня, малыш… Прости… Прости, пожалуйста, я так виновата!
– Я прощаю… прощаю, – ответил Михаил и прикоснулся лбом к её виску.
Друзья держались отстранённо, не в силах вынести происходящее.
Тут на Влада снизошло озарение.
– Я знаю, куда её отнести.
Глава 21. Они исповедуются
Друзья бежали мимо дымящихся обломков пиццерии и мертвых тел. Михаил старался бежать быстрее, но на руках у него лежала сестра. Она продолжала что-то бубнить себе под нос, и её речи никто не слушал.
Уличные бои поутихли. Должно быть, бандиты передислоцировались в другие районы города.
У Антона урчал живот. В последний раз он ел утром в коттедже, а после было уже не до еды. Неудивительно, что его взгляд сам собой остановился на разрушенной фруктовой лавке. Огромные ящики и картонные коробки валялись по всему тротуару перед клумбой.
И там лежали бананы.
Ещё зелёные и, может быть, не особо вкусные, но такие желанные и притягательные. И они заканчивались.
Антон приостановился. Рот наполнился слюной. Кругом творился хаос, и это снимало с клептомана ответственность за воровство. Да и воровство ли? Стали бы кого-то судить за стыренные банки с кукурузой во время зомби-апокалипсиса? Антон закусил губу и с места не тронулся.
Решение приняли за него. Арпине совершенно спокойно подбежала к стеллажам, схватила самую крупную связку бананов и побежала дальше. Антон с выражением лица «ладно, уговорили» тоже подошёл и подхватил и себе добычу.
Друзья добрались до храма и забежали внутрь, стараясь не наступать на лужи крови.
В храме всё ещё раздавались детские крики и стоны раненых. Им вторило гулкое эхо. Одни люди молились, а другие молча смотрели на иконы пустыми глазами.
Друзья забежали в алтарь. Здесь,