Однако молодой человек, очевидно, вовсе не собирался прекращать ее разглядывать! Это становилось невыносимым. Единственное, что пришло Гвендолин в голову, — выронить букет. Она вовсе не собиралась продолжать этот флирт. Нет, об этом она даже не подумала. Наклонившись, чтобы собрать цветы, девушка улучила бы мгновение, чтобы немного прийти в себя, и ускользнула бы от волнующего, тревожащего взгляда этого странного молодого человека. Но все же эта уловка сработала совсем не так, как рассчитывала Гвендолин.
Кто-то еще наклонился, чтобы помочь ей собрать цветы, и Гвендолин оказалась в еще большей близости к темноволосому молодому человеку, чем прежде. Они оба потянулись к пурпурному тюльпану, который вел себя совсем не так, как положено тюльпанам, — его листья завернулись, а лепестки трепетали, как будто от смеха.
— Позвольте мне, леди, — сказал Джорам, отвел ее руки и принялся собирать цветы.
— Благодарю вас, сэр, — пробормотала Гвендолин. Она отдернула руку, словно обжегшись, и быстро поднялась в воздух.
Джорам встал и протянул ей букет — все цветы, кроме пурпурного тюльпана.
— Позвольте мне оставить этот цветок в память о нашей встрече, миледи, — сказал он. Голос молодого человека показался Гвендолин таким же темным, как и его глаза.
Знает ли он, кто на самом деле этот тюльпан? Девушка не смогла ничего сказать, только невнятно пробормотала, что польщена. Молодой человек взял тюльпан, аккуратно разгладил лепестки и спрятал цветок в карман под плащом. Гвендолин обратила внимание на его руки — сильные, мозолистые, но очень изящной формы, с длинными, красивыми пальцами.
Гвендолин показалось, что она услышала сдавленный гневный крик тюльпана, прежде чем тот скрылся под плотной тканью плаща. Мысли девушки приняли неожиданное направление. Гвендолин задумалась, каково это — быть прижатой к груди молодого человека? Она покраснела от смущения и отвернулась. Она вспомнила о пропусках в Верхний город только тогда, когда Кан-ханар вложил ей в руку пергаментные свитки, и заставила себя прислушаться к тому, что говорит страж Врат.
— Вам, отец Данстабль, пропуск, конечно же, не понадобится, поскольку вы должны посетить Собор. Ограничения тоже на вас не распространяются. Вы можете ходить, где пожелаете. И вы, конечно же, пожелаете как можно скорее уведомить ваш орден о том, что прибыли в Мерилон.
Так Кан-ханар тонко намекнул каталисту, что ему следует немедленно доложить о себе в Соборе. Сарьон смиренно поклонился и сказал:
— Пусть Олмин дарует вам удачный день, архимаг.
— И вам тоже, отец Данстабль, — ответил Кан-ханар. Он скользнул взглядом по Джораму и Мосии, как будто их не существовало, и поспешил прочь из шестиугольной комнаты в башне, опрашивать следующих прибывших, которые ожидали своей очереди.
К счастью для Гвен, кузины перехватили ее, как только она вышла из сторожевой башни. Это помогло девушке отвлечься от волнующих мыслей о темноволосом молодом человеке, хотя ее сердце, казалось, билось в ритме его шагов, которые Гвендолин так ясно слышала позади себя.
— Если... Если вы позволите, отец Данстабль, — сказала Гвендолин, повернувшись к каталисту и не глядя на его молодых спутников, — я должна рассказать... объяснить все это моим кузинам. Может быть, вы посидите немного вон в том кафе неподалеку, освежитесь... Я оставлю вас всего на минутку.
Не задерживаясь, чтобы выслушать ответ, Гвендолин поспешила уйти и утащила взбудораженных кузин с собой.
— Что скажет твоя мама? — ахнула Лилиан, когда услышала историю Гвендолин — ту ее часть, которую девушка смогла рассказать кузинам.
— О, небо! Что скажет мама?
Об этом Гвендолин еще не думала. Внезапно появиться у дверей дома с гостями! Да еще с такими необычными гостями!
Лилиан и Мажори были спешно направлены в Верхний город с известием, что знаменитый Симкин собирается почтить дом Самуэлсов своим присутствием. Гвендолин очень надеялась, что новости об аресте Симкина еще не достигли ушей ее родителей.
Потом, чтобы дать время леди Розамунде подготовить гостевые комнаты, проинструктировать повара и послать слугу уведомить лорда Самуэлса об оказанной его семье чести, Гвендолин вернулась в кафе и предложила гостям осмотреть чудесные достопримечательности города.
Хотя каталист не слишком обрадовался этому предложению, его молодые спутники согласились весьма охотно, чем немало порадовали Гвендолин. Очевидно, оба юноши были в Мерилоне впервые. Гвендолин обнаружила, что ей будет очень приятно показать им город. Девушка поднялась в воздух и подождала, когда они присоединятся к ней. Но они не взлетели, и, посмотрев вниз, Гвендолин удивилась, заметив, что юноши переминаются с ноги на ногу и смущенно переглядываются. Гвен вдруг сообразила, что они все время ходили по земле и ни разу не взлетали. Сперва она не поняла почему. Но потом догадалась. Конечно же! Они, наверное, очень утомились после путешествия, слишком утомились, чтобы растрачивать силы на магию...
— Я найму экипаж, — предложила Гвендолин, прежде чем кто-либо из них успел сказать хоть слово. Взмахнув белой ручкой, девушка подозвала позолоченное белое яйцо, которое тащила упряжка малиновок. Все забрались в экипаж. Гвендолин немного смутилась, когда Джорам предложил ей руку и помог подняться наверх.
Гвендолин велела кучеру провезти их мимо лавок и магазинчиков, которые выросли вокруг Врат Земли, как кольцо зачарованных грибов. Многие люди показывали на их повозку, узнавая в пассажирах спутников Симкина, и весело смеялись им вслед. Уехав подальше от Врат, они попали в роскошные сады, где росли чудесные благоуханные цветы — только здесь, и ни в каком другом месте во всем Тимхаллане. Зачарованные деревья в аллее Искусств пели хором и приподнимали ветви, когда под ними проплывала повозка. Мимо пролетел отряд императорской гвардии, верхом на морских коньках, которые подскакивали дружно, все одновременно.
В садах можно было гулять еще очень долго, но солнце на небе приблизилось к той точке, после которой Сиф-ханар устраивали сумерки. Пришло время возвращаться домой. По приказу Гвендолин их экипаж присоединился к веренице других, которые поднимались по дуге вверх, к парящему в воздухе каменному основанию Верхнего города.
Сидя в экипаже напротив молодых людей, Гвендолин думала о том, что время пролетело совсем незаметно и слишком уж быстро. Она готова была гулять здесь целую вечность. Видя отражение чудес Мерилона в глазах своих гостей — особенно в темных глазах одного из них, — Гвендолин как будто и сама видела город в первый раз. Она не могла вспомнить, чтобы раньше замечала, насколько он прекрасен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});