Стараюсь на него не смотреть, мне тяжело от его цветущего вида.
Занимаем столик в каком-то кафе, и Бес спрашивает, расстёгивая куртку и снимая шапку:
– Что ты будешь?
Ему пора подстричься. Это так, к слову. Вообще, ему и так хорошо.
– Воду, – отвечаю, повторяя его манёвр: снимаю шапку и расстегиваю шубу.
Не знаю, что он думает по поводу моего аскетичного выбора, ведь смотрю куда угодно, только не на него. Антон уходит, а я погружаюсь в мысли о том, как так вышло, что я снова его вижу? Я понимаю, что это случайность, но тем не менее. Мои мысли прерывает появление спасителя-блондина.
– Все-таки, решила выпить кофе? – спрашивает он, останавливаясь рядом.
Поднимаю глаза и улыбаюсь. Он очень милый – это точно. Весь такой официальный, но в глазах смешинки. Вижу, как дрогнули его губы, когда он зацепился взглядом за мои волосы, которые до этого были надежно укрыты под шубкой.
– Я не пью кофе, – отвечаю ему, не тая улыбки.
– А что ты пьешь? – спрашивает блондин, склонив голову на бок.
– С*бись отсюда, – прерывает нашу беседу неандерталец Наумов.
Блондин хмурится и разворачивается.
Сверлят друг друга взглядами, и я понимаю, что интеллигентность не позволяет блондину затевать драки в общественных местах. Отвернувшись от Наумова, снова смотрит на меня и говорит:
– Под дворником визитка. Пока, пироженка.
– Пока… – краснею я.
Подмигнув мне, холодно смотрит на моего спутника. Антон провожает моего знакомца ледяным взглядом, потом ставит передо мной картонный стакан с барбарисовым чаем и садится напротив, скрестив ноги в лодыжках и широко разведя колени.
Себе он взял эспрессо. Разумеется, что же еще.
Он чернее тучи, но, Слава Богу, ему хватает мозгов никак не комментировать ситуацию. Если мне зачитали приговор за беспечную болтовню в туалете, то сейчас, исходя из логики Наумова, меня можно смело обозвать шлюхой.
Это напомнило мне о событиях «того» утра.
Я бы хотела поскорее уйти. Я еще слишком уязвима и не готова строить из себя супер-женщину.
– Давно ты вернулась?
Поднимаю глаза.
Нет, это решительно невозможно. Когда он так смотрит… внимательно и исподлобья, мне хочется забраться к нему на колени и потереться носом о его шею. Не нужно было с ним ходить, нужно было проявить характер.
Он опять сделает мне больно…
– Алёна?.. – зовет Антон.
Очевидно, меня опять «космос вызвал».
Встряхиваюсь и отвечаю:
– Говори, что хотел, и я пойду.
Его дар в виде чая демонстративно отвергаю. Он молчит некоторое время, а потом спокойно говорит:
– Когда я попросил тебя свалить – имел в виду из квартиры, а не из города.
С недавних пор слово «свалить» мое нелюбимое. Как кодовое слово, после которого в голове щелкает.
Спокойно.
Я справлюсь.
Смотрю поверх его головы и говорю:
– У меня много дел. Я не собираюсь сидеть тут с тобой и болтать…
– Я перегнул палку. Извини, – вдруг прерывает меня Наумов. – Я очень разозлился. Я не думал, что ты так все воспримешь.
Не думал? Разумеется, куда ему! Он ведь не влюблен в меня до безумия.
Перевожу на него глаза. Лицо спокойное и решительное. Он всегда спокоен и уверен в себе. Если бы он сказал мне нечто подобное в тот же день, я, без сомнений, расплакалась бы от счастья. Но он говорит мне сейчас. Через два месяца! Когда мы случайно встретились в многомиллионном городе! За кого он меня принимает?
– Некоторые вещи лучше делать вовремя, – твердо отвечаю я.
– Ты сказала, что любишь меня. Что, больше не любишь? – спрашивает, вскинув бровь.
Скольжу взглядом по его лицу. По ровным бровям, раскосым глазам, прямому носу и вкусным губам.
Люблю.
Очень.
Смотрю на свои руки некоторое время, потом на стену за его спиной, потом опять на него. Бес затаился и ждет.
Что ж, пожалуйста.
– Я думаю, ты недостоин моей любви, – чеканю свою новую жизненную установку так, будто сама в нее поверила. – Ты обошелся с ней слишком небрежно. Я… найду своего мужчину и отдам ее ему.
Вот так.
Антон сверлит меня недобрым взглядом. Не знаю о чем он думает, но с меня хватит.
– Я пойду, – говорю тихо, собирая свои вещи. – Всего хорошего.
– Я тебя отвезу, – тихо, но уверенно говорит он в ответ и встает.
Это выводит меня из себя. Вскакиваю. Даже на десятисантиметровой платформе мне приходится смотреть на него снизу вверх.
– Ты слышал, что я сказала? – рычу ему в лицо.