Ланар прочистил горло — звук был резким и громким.
— Мы будем жить в мире со всеми, кто не поднимет меча против нас. В мире возникает торговля, а торговля пойдет на пользу всем нам. Когда настанет зима, а урожай окажется скудным, то обмен может спасти племени жизнь!
— Вы воины и мужчины, — вступила в разговор женщина–вождь темнокожего народа. Ее голова была высоко поднята, и глядела она прямо, меряя взглядом стоявших перед ней чужаков. — Да, война — это мясо и питье на столе мужчин… но именно она–то и уничтожила Древних! И снова война, мужчины, и вы снова уничтожите всех нас, и мы будем сожраны ею и забыты так, словно человека никогда и не было и он не ходил по этим полям… и мир останется во власти этих! — Она указала на захоронение Зверолюдей. — Если теперь мы обнажим мечи друг против друга, то в своем безрассудстве мы снова изберем злую участь, и лучше нам умереть быстро и очистить эту землю от себя!
Степняки притихли, а потом в рядах мужчин возникло бормотание, и оно достигло места, где собрались их женщины. И голоса женщин стали громче и сильнее. Из их рядов поднялась одна, которая, наверное, правила в шатре вождя: в волосах у нее был золотой обруч:
— Пусть не будет никакой войны между нами! Пусть не будет больше раздаваться вой песен скорби среди наших шатров! Повторите это громко, о мои сестры! — И ее призыв единым эхом был подхвачен всеми остальными женщинами, пока не превратился в песню, столь же берущую за живое, как и боевая песня.
— Больше никакой войны! Больше никакой войны между нами!
Вот так чаша братства по крови переходила от одного вождя к другому по всему полю, и ряды темнокожих и степняков слились в один, согласно этому ритуалу, так что никогда больше ни единый человек одного племени не поднимет оружие против человека из другого племени.
Форс опустился на плоский камень. Сила, что поддерживала его все это время, ушла. Он очень устал, и царившее вокруг него возбуждение больше не имело к нему никакого отношения. Глаза его уже не видели, как слились воедино два племенных ряда и как смешались кланы и народы.
— Это только начало! — Он узнал полный энтузиазма голос Мерфи и медленно, с мрачным выражением оглянулся.
Степняк разговаривал с Ярлом, жестикулируя, его глаза блестели. Но Капитан Звездных Людей, как обычно, оставался спокойным и уверенным.
— Да, начало, Мерфи. Но нам еще предстоит многим овладеть. Вот бы взглянуть на ваши записи о севере! Мы, Звездные Люди, не проникали так далеко…
— Конечно. И… — Мерфи, казалось, колебался, прежде чем самому обратиться с просьбой… эта клетка с крысами. Я велел принести ее в мой шатер. Три из них все еще живые, и от них мы можем узнать…
Форс содрогнулся. У него не было никакого желания снова видеть этих пленных животных.
— Ты считаешь их своим военным трофеем?
Мерфи рассмеялся.
— Да, я так считаю. И помимо этих хищников мы попросим у вас еще один трофей — гораздо больший дар. Твой собрат, скиталец…
Он нежно прикоснулся к согбенным плечам Форса. Горцу показалось, что на мгновение на лице Ярла мелькнуло удивление.
— У этого парня есть способность к языкам и пытливый ум. Он станет для нас проводником. — Слова Мерфи лились так, словно теперь он нашел родственную душу, которой мог излить мысли, их он больше не мог таить в себе. — И в свою очередь мы покажем ему незнакомые земли и далекие места. Потому что в нем есть жилка скитальца — как и в нас…
Пальцы Ярла теребили нижнюю губу:
— Да, он родился скитальцем, и в нем течет кровь степняков. Если он…
— Вы кое–что забыли. — Тут уж Форс не мог сдержать улыбки. — Ведь я мутант.
Но не успел хотя бы кто–нибудь из них ответить, как подошел еще один человек — Арскейн. На его лице все еще были следы сражения, и, двигаясь, он оберегал плечо. Но когда он заговорил, в его голосе звучала властность, которую, по его мнению, никто не должен был ставить под сомнение.
— Мы собираем лагерь и уходим в поход… Я пришел за моим братом!
Мерфи ощетинился.
— Он поскачет с нами!
В ответе Форса не было никакого юмора:
— Поскольку я не могу путешествовать пешком, то меня в любом случае придется нести…
— Мы запряжем пони в носилки, — ревниво начал Мерфи.
Ярл шевельнулся.
— Похоже, тебе–то и предстоит сделать выбор, — безразличным тоном сказал он Форсу. На какое–то мгновение молодому горцу показалось, что только они и присутствуют здесь. Ни Арскейн, ни Мерфи больше не настаивали на своих правах.
Все еще болевшая голова Форса покоилась на его здоровой руке. Да, это так: от его матери половина его Крови — от степняков. И дикая свободная жизнь скитающихся всадников звала его. Если он отправится с Мерфи, то теперь ни один секрет страны руин не укроется от Него — он многое узнает. Он сможет составлять такие карты, которые и не снились Звездным Людям, увидит забытые города и будет выискивать в них сокровища, и перед ним всегда будут простираться другие, еще не исследованные земли.
Если же он примет предложение Арскейна, высказанное несколько минут назад, то он будет связан братским, и близкими семейными узами с кланом, подобных которым он никогда прежде не имел. Он познает всю теплоту привязанности и отправится строить городок, а возможно, через некоторое время и город, который будет первым их шагом назад, к тому пути, который оказался утраченным для сыновей Древних из–за их грехов. Это будет суровая жизнь, но, по–своему интересная, полная приключений — хотя ему никогда не придется уходить куда–нибудь далеко… как Мерфи.
Но… был еще и третий путь. И он начинался с выбора, о котором он знал слишком хорошо. Когда ему казалось, что он умирает — тогда, во время битвы, — его ноги ступили на этот путь помимо его воли. И он привел его в разреженный холод гор, в суровый холод наказания, боли и вечного упадка духа.
Поэтому, подняв голову, он не посмел взглянуть ни на Арскейна, ни на Мерфи: он встретил и выдержал непреклонный взгляд Ярла, когда спросил:
— Верно ли, что я вне закона?
— Тебя три раза вызывали к костру Совета.
Он признал эту суровую истину и принял ее. Но у него был еще один вопрос:
— Поскольку меня не было там, чтобы ответить самому, у меня есть право на отмену всего в шестимесячный срок?
— Да.
Форс взялся за перевязь левой руки. Еще была надежда, что она полностью вылечится и станет снова такой же сильной. Целитель пообещал ему это после осмотра раны.
— Ну, тогда, мне кажется, — ему пришлось остановиться и подобрать слова, чтобы вновь овладеть своим голосом, — я отправлюсь в Эйри и буду притязать на эти права. Ведь шесть месяцев еще не прошло…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});