с младенчества готовили к… да фиг его знает, к чему. К жертвоприношению там, или к чему другому. Эдакая многоходовочка длинною в полвека, а то и больше.
Так, Леха, угомони свою фантазию, сматывай гармошку, такого просто не может быть. Или может? Как говорит наш самый старый спасатель: «Жизнь — явленье сложное, может удивить, и даже невозможное — всё может быть!»
Как говорится, на невозможное требуется чуть больше времени, а его у организаторов всего этого непонятного кордебалета было более, чем достаточно.
— Ладно, убедила, идем. Но — только туда и обратно. На крайняк — выберемся на поверхность, если найдем по дороге выход. Договорились? — перебил я Лену, не особо вслушиваясь в её аргументы.
Девчонка все это время что-то говорила, но я не слушал, занятый своими размышлениями и самокопаниями. Надо же, даже не обиделась на то, что я ее не дослушал. Хотя мне повезло, Лена. в отличие от большинства девушек её возраста, да и тех, кто постарше, не слишком обидчивая. Особенно, когда дело доходит до общего дела. На обидках по поводу и без далеко не уедешь, а нам еще шагать и шагать.
— Идем? — уточнила девушка.
— Идем, — кивнул я и первым двинулся вперед.
— Леш, а ты чего такой задумчивый? Понял что-то? Или другое? — внезапно поинтересовалась Лена.
Вот ведь, чертовка, ничего от нее не скроешь. Радар встроенный, что ли у женщин от рождения, они всегда четко знают, когда их мужик что-то задумали или утаил.
Их… гляди, Леха, так и в ЗАГСе очутишься, не заметишь как.
— Да нет, о трупе думаю, — брякнул я первое, что пришло в голову.
— И что думаешь?
— Интересно, как он сюда попал и что тут делал. Да и вообще, кто его так раскорячил, указателем сделал. Это ж надо такую фантазию иметь, — сочинял я на ходу.
— Вот я тоже об этом думаю, — обрадованно воскликнула девушка.
— И что надумала?
— Ты знаешь, а я кое-что вспомнила… — неуверенно протянула Лена.
— Что?
— Я не уверена, могу ошибаться… — забормотала девушка.
— Мне кажется, может быть, — продолжил я, перебив девчонку.
— Что? — опешили за моей спиной.
— Я не узнаю тебя, Елена Николаевна! Такая всегда уверенная в себе и вдруг на те вам, не знаю, может быть. Пришла в голову идея, смело её озвучивай, смеяться точно не буду. И вообще, только в спорах рождается истина, — выпалил я невесть откуда возникшую в голове цитату. — А спорить с тобой я точно не собираюсь. Во всяком случае до тех пор, пока не услышу твою версию.
— Ну… мне кажется, я сама все придумала после… Ну… Короче говоря, надо уточнить у папы, но я уверена, что он рассказывал про какого-то немецкого офицера, который приезжал к нам в Энск во время оккупации и что-то искал, — протараторила девушка, словно боялась передумать.
— Ура, — брякнул я и захлопал.
— Ты чего? — удивилась Лена.
— Поддерживаю твою смелость, — хмыкнул я.
— Да ну тебя, — позади ускорились, и через секунду меня ощутимо огрели ладошкой по спине. А рука-то у нее тяжелая, даром что пигалица, буду знать. — Я серьезно, а ты… Говорил, смеяться не будешь.
— Я не смеюсь. Что за офицер, не помнишь фамилию?
Не то, чтобы я сильно увлекался страшным периодом в истории нашего Отечества в общем, и конкретно Энска в частности, но вдруг имя было на слуху. А читал я про Великую Отечественную войну в свое время очень много.
— Нет, не помню, — расстроенно призналась Лена после недолгого молчания. — Какой-то фон чего-то там… кажется… От нас по краю поехал, а вот куда и зачем… — мне показалось, Лена даже руками развела.
— М-да… Жаль, что ничего не помнишь. Вернемся, надо будет пристать к твоему отцу, пусть поделиться информацией, мало ли что… Думаешь, искали клад?
— Не знаю, эти все время что-то выискивали везде, куда приходили. Может, легенды все проверяли, ну а вдруг повезет, — выдала свою версию девушка. — Вот тогда получается, что труп этот здесь не случайно. Понимаешь?
— Понимаю, — задумчиво протянул я. — Очень даже хорошо понимаю…
Если припомнить все, что я читал про войну, оккупанты, повернутые на мистике, вполне могли знать о городских подземельях и попытаться отыскать утерянные имперские сокровища. Другого объяснения, почему останки солдата немецкой армии оказались под землей в столь странном виде, в голову не приходило.
Можно попробовать натянуть сову на утку, в смысле, партизанское движение и отлов одиночных фрицев, но тут не только Станиславский воскликнет: «Не верю!», тут я сам засомневаюсь в собственных умственных способностях. Значит, принимаем версию о том, что захватчики искали княжеский клад, ну или конкретную вещь из схрона. И скорей всего это была Тихвинская икона, точнее, оклад от нее, который так до сих пор и не найден.
С этими мыслями и короткими разговорами, которые возникали в процессе путешествия по тоннелю, мы добрались до финальной точки. В этом рукаве ничего интересного мы не обнаружили. Ну, или пропустили, и прошли мимо.
Конец пути вызвал сплошное разочарование: мы прошли сквозь арочный проем и оказались в своеобразном колодце. На одной из стен торчали скобы, уходящие вверх. Задрав голову и подсвечивая себе фонарем, я пытался понять, что находится наверху. В конце концов, плюнул и решил забраться по ступенькам, чтобы проверить, есть ли там выход.
Осторожно карабкаясь ввысь, проверяя на крепость устойчивость каждой железки ногой, я очень надеялся на то, что мы с Леной выберемся отсюда на свет божий и не придется возвращаться. Тогда я по-быстренькому сплавлю девчонку домой, а сам вернусь и проверю свою теорию по закольцовке рукава в правой части подземного хода.
Но мне не повезло. Выход я обнаружил, только он оказался надежно прикрыт тяжелой бетонной плитой. Мое разочарование отразилось от стен коротким «черт» и оперативным спуском вниз, к Лене. Топать полтора часа обратно, когда над головой короткий путь — такое себе удовольствие. Но при всех моих талантах, такую махину я не подниму ни с какими хитростями.
— Все, приехали, — спрыгивая с последней ступеньки, выдохнул я.
— Куда? — удивилась Лена.
— Никуда, а обратно топаем. Там выхода нет, замуровали, демоны, — пошутил я. — Пить будешь?
— Какие демоны… — пожала плечами девушка. — Буду.
М-да, что называется реальность и ожидание. Думал, в советское время знаменитые комедии разобраны на цитаты и только младенцы не слыхали известных реплик, оказывается, существуют и молодые таланты. Или это просто мы, ностальгируя в нашем безумном веке, засмотрели до дыр старые ленты и цитируем практически наизусть и «Москву», которая слезам не верит, и джентльменов со странной удачей, и кавказскую пленницу, забыв про пленника.
— Готова?