— Да. Моя семья от меня отказалась, а леди Чарльтон приняла. Она — воплощение доброты, и я полюбила ее.
— Семья отвергла вас? — заинтересовался он.
— Да. — Она собиралась сказать ему правду, но не могла сделать этого в толпе. К тому же ей не хотелось, чтобы он плохо о ней подумал. — Они не одобрили мой выбор мужа.
— Значит, мы похожи. Оба изгои. Давайте поедем к ней прямо сейчас.
— Ее автомобиль ждет.
— Отлично. Только ребятам скажу.
— А мне нужно найти няньку с ребенком.
— Пойдемте со мной, — сказал Джастин, когда автомобиль остановился у огромного, красного кирпича здания больницы.
Эмили покачала головой:
— Меня не пустят. Только членов семьи.
— Не глупите. Будете моей кузиной. Кто возразит? — Он схватил ее за руку. — Вы же хотите ее увидеть и попрощаться?
— Да, я была бы рада.
— Тогда — вперед! — Он чуть ли не силой выдернул ее из машины.
Леди Чарльтон лежала на узкой, белой койке и сама была бледна и неподвижна, как статуя. Но она открыла глаза, услышав слова сиделки:
— Миледи, к вам посетители.
— Джастин? — спросила она.
— Здравствуй, бабушка, — тихо произнес он. — Как ты?
— Пока не умерла… — Она открыла глаза шире. — И Эмили здесь. Рада вас видеть. Вы нашли Джастина. Вы явно умеете творить чудеса.
— Мне просто повезло. Он выступал с поэтами-фронтовиками.
— Поэтами-фронтовиками? Это еще что такое? — недовольно спросила она.
— Мы должны говорить о пережитом, — объяснил Джастин. — И мы можем выразить это и рассказать о войне людям только через поэзию.
— У тебя есть книга?
— Она еще не опубликована. Мы ездим по стране и читаем свои стихи.
Старая леди фыркнула:
— Не представляю, что бы сказал твой отец… — Однако вслед за этим ее лицо смягчилось: — Впрочем, каждому свое. Не могу же я заставить тебя стать тем, кем ты не являешься.
— Спасибо. — Он накрыл ее костлявую руку своей.
Молодые люди ушли, когда леди Чарльтон заснула. Пока шли по коридору, они не сказали друг другу ни слова, но когда спустились с лестницы, Джастин предложил:
— Может быть, выпьем чаю? Он наверняка дрянной, но хотя бы теплый и жидкий, а у меня горло пересохло после чтения вслух.
— Да, пожалуй.
По указателям они добрались до кафетерия, Джастин купил две чашки чая и кекс.
— Может быть, она поправится… — осторожно сказала Эмили.
— Ну да, чтобы я не наложил лапу на наследство слишком рано.
Она шлепнула его по руке.
— Вы говорите ужасные вещи, Джастин. Дайте ей шанс. Вам мешают дурные воспоминания, ну так отпустите их. Подумайте о будущем. Вы живы, а многие нет.
Он слегка улыбнулся:
— Какая-то вы слишком умная. Сколько вам лет?
— Почти двадцать два.
— Мне — двадцать четыре. И мы оба потеряли лучшие годы нашей жизни.
— Откуда вам знать, вдруг они еще впереди? — сказала она, понимая, что ей уже ничего не приходится ждать в будущем.
— Вам понравились мои стихи? — спросил он, явно пытаясь перейти на менее серьезную тему.
— Они очень хороши. Все стихи и ваши тоже. Такие трогательные. Многие слушатели плакали.
— Отлично. На это мы и надеялись. Хотели, чтобы люди осознали, как ужасна и бессмысленна война.
Они снова замолчали. Потом Джастин спросил:
— Вы говорили, что ваша семья отвергла вас, потому что им не понравился ваш молодой человек.
Эмили кивнула.
— И вы сказали, что он умер. А потом велели мне забыть о прошлом. Что вам самой мешает это сделать?
— Я рассказала вам не всё. — Она поболтала ложкой в чашке. — Он погиб до того, как мы успели пожениться. Я ждала ребенка, а мои родители ясно дали понять, что думают о девушках, которые таким образом позорят семью.
— Ясно, — кивнул он, — нелегко вам пришлось.
— Ваша бабушка очень мне помогла. Она пригласила меня к себе, хотя знала правду. И вся деревня приняла меня, кроме жены викария.
— О, она просто мегера!
Они оба рассмеялись.
— Вы надолго в эти края? — спросила Эмили. — Вы говорили, что ездите по стране вместе с другими поэтами.
— Да. Завтра мы будем в Плимуте, потом проведем пару дней в доме одного из наших друзей, а после отправимся в Бристоль и в Уэльс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы не могли бы остаться рядом с бабушкой? Вдруг она умрет?
Он задумался.
— Наверное, я должен задержаться. Да. Я останусь. Скажу друзьям, что пропущу чтения в Плимуте и нагоню их позже.
— Вы дадите нам знать? Может быть, отправите телеграмму, если… — Она поняла, что не может закончить фразу.
— Конечно. — Джастин встал. — Я пойду договорюсь с ребятами и, наверное, поищу пансион поблизости. Рад был встрече… Простите, но я так и не знаю вашего имени.
— Эмили. Эмили Брайс. Не миссис Керр. Это придумала ваша бабушка.
— Со мной в Тонтоне учился Фредди Брайс.
— Это мой брат.
— Правда? Отличный парень. На пару лет старше меня. Он был нашим старостой.
— Он погиб в первые дни войны. Провел в окопах всего неделю.
— Мне жаль.
— И мне. Но я с этим смирилась.
Он задержался на секунду, разглядывая ее. Эмили послышался плач с улицы.
— Кажется, ребенок проснулся. Мне лучше идти. И вам тоже.
— А кто у вас, мальчик или девочка?
— Девочка.
— Замечательно. Ее не призовут в армию.
— Ох, Джастин. Это была последняя война на свете. Давайте надеяться, что больше никого никогда не призовут в армию.
— Хотелось бы верить, что вы правы. — Он продолжал смотреть на нее, и она вдруг увидела, что у него серые глаза и красивая улыбка. — Я, пожалуй, еще раз навещу старушку. Просто посижу рядом. До свидания, Эмили.
Он протянул ей руку и на мгновение задержал ее ладонь в своей. Эмили стало жарко, и она покраснела.
— До свидания, Джастин, — с трудом проговорила она. Сбегая по ступеням, она чувствовала, что он смотрит ей вслед.
ГЛАВА XXXIX
Симпсон высадил Эмили у коттеджа, где почему-то стоял большой черный автомобиль. Подходя к двери, она услышала шаги и обернулась. К ней приближались двое.
— Чем могу помочь? — спросила она.
— Вы здесь живете? — поинтересовался старший из двоих, огромный детина средних лет с массивной нижней челюстью, делавшей его похожим на бульдога.
— Да.
— Вы называете себя миссис Керр?
— Да, — нахмурилась Эмили, — в чем дело?
— Мы из полиции графства Девон. Инспектор уголовного розыска Пейн и сержант Липскомб.
— Что-то случилось? — Она крепче прижала к себе Бобби.
— Мы можем войти? Не хотелось бы обсуждать это у всех на виду.
— Разумеется. — Эмили открыла дверь коттеджа.
Инспектор Пейн огляделся.
— Симпатичное местечко. Недурная мебель.
— Спасибо. А теперь скажите, в чем дело. Кого-то ограбили?
— Возможно. — Он усмехнулся.
Эмили это почему-то напугало.
Инспектор без приглашения сел в одно из кресел. Эмили стояла, держа на руках младенца.
— Позвольте, я уложу ее. — Она прошла в спальню, а когда вернулась, наткнулась на изучающие взгляды полисменов, стоящих у каминной полки.
— Какие интересные штучки, — заметил инспектор, — вот компас, например. Впечатляющая вещь.
— Да. Это подарок леди Чарльтон. Она много интересного привезла из путешествий.
— Да уж, наверное, — согласился инспектор.
С Эмили было довольно. Она устала после поездки в Эксетер и беспокоилась за леди Чарльтон.
— Я не знаю, на что вы намекаете, но мне хотелось бы знать цель вашего визита.
Инспектор снова сел. Сержант остался на ногах.
— Давайте начнем с вашего полного имени. Ведь вы не миссис Керр?
— Эмили Брайс.
— Мисс Эмили Брайс?
— Верно.
— Выходит, вы не вдова?
— Почему это вас интересует? Я не пыталась ничего добиться обманом. Я не получаю вдовью пенсию. Мой жених был убит во Франции, и мы не смогли пожениться. Я была в положении. Леди Чарльтон предложила мне назваться его именем. Я не вижу в этом вреда. А теперь скажите, зачем вы приехали.