Читать интересную книгу Драматическая медицина - Гуго Глязер

Еще более эффектными и притом полностью бессмысленными были проведенные в Мюнхене опыты с холерой. После того как Роберт Кох открыл возбудителя холеры, многие ученые не согласились с тем, что именно этот похожий на запятую микроб является причиной болезни. Главным аргументом противников было то, что все свои эксперименты Кох проводил на животных, а заразить человека не пробовал. И тогда мюнхенский врач-гигиенист Макс Петтенкофер решил принять полученную Кохом культуру. Мюнхенский гигиенист считал, что эпидемии холеры вызываются не передачей микроба от больного к здоровому (то, что холера имеет живого возбудителя, Петтенкофер допускал), а связана с особенностями местного климата. В то время как в Гамбурге и Париже множились случаи заболевания, в Мюнхене, где проводился опыт, все было спокойно. Для опыта, который проводился в большой тайне, выписали из Берлина культуру бацилл холеры и вывели несколько колоний этих бацилл. И 7 октября 1892 года Петтенкофер выпил полученный раствор. Отделавшийся небольшим поносом экспериментатор вроде бы подтвердил свою правоту. А когда спустя немного времени этот опыт повторил помощник Петтенкофера Рудольф Эммерих, поражение Коха казалось окончательным. Правда, впоследствии Роберт Кох высказал предположение, что в Берлине догадывались, какой эксперимент готовит Петтенкофер, поэтому, не решившись отказать, прислали ему ослабленную культуру микробов. Это спасло не только самого экспериментатора, но и жителей Мюнхена, которых Петтенкофер, не принимавший мер предосторожности и продолжавший прием больных, мог заразить. Об этой истории вспомнили спустя девять лет, когда 73-летний Петтенкофер, преследуемый страхом перед дряхлостью, застрелился. После этого многие стали думать, что смелый опыт был хотя бы отчасти замаскированной попыткой свести счеты с жизнью.

Случаи, когда граница между научным экспериментом и суицидальной попыткой оказывается размытой, встречаются не так уж редко. Этому в значительной степени способствует общественное мнение, которое с большим почтением относится к ученым, пожертвовавшим собой ради науки, но не принимает самоубийц. И введение себе смертельно опасных микробов оказывается самым удобным способом покончить с собой, не вызвав общественного осуждения. Именно так поступил Илья Мечников, который, находясь в очень тяжелом моральном состоянии, в 1881 году привил себе тиф. "Я ввел себе тогда в руку, — вспоминал Мечников, — кровь, содержащую спирохеты, ввел дважды, в результате через неделю я заболел типичной формой возвратного тифа с двумя приступами". Долгое время считалось, что, прививая себе тиф, И. И. Мечников действовал как ученый-экспериментатор. Однако после того, как в середине 20-х годов вдова Мечникова опубликовала биографию своего мужа, выяснилось, что прививка тифа была попыткой замаскировать самоубийство под научный эксперимент.

Проверка на просвет

В конце XIX — начале XX века к экспериментирующим над собственным здоровьем медикам присоединились физики. Правда, первооткрыватели невидимых лучей и излучений не знали, как велик риск, которому они себя подвергают. Потребовалась не одна смерть, для того чтобы понять: радиация губительна для человеческого здоровья. Но Рентген и Пьер Кюри, охотно проверявшие действие облучения на себе, умерли, скончавшись отнюдь не от лучевой болезни. Доживший до 78-летнего возраста Вильгельм Рентген

в течение семи лет просвечивал открытыми им лучами себя и свою супругу без видимого вреда для здоровья. А причиной смерти Пьера Кюри

была не лучевая болезнь, а ДТП.

Идея облучить собственную руку возникла у Кюри после того, как один из его коллег положил в жилетный карман стеклянную трубочку с солью радия и получил ожог. Заинтригованный этим явлением, Пьер Кюри в течение нескольких часов подвергал свою руку воздействию радия и добился того, что на руке образовалась похожая на ожог рана, площадь которой постепенно увеличивалась. Исследования язвы, которую удалось вылечить лишь через несколько месяцев, положили начало радиотерапии. Сам ученый от последствий облучения пострадать не успел, поскольку погиб под колесами извозчика. Однако Мария Склодовская-Кюри,

которая над собой не экспериментировала, умерла именно от лучевой болезни, хотя подобных диагнозов в те годы ставить не умели. "Мадам Кюри, — писал один из лечивших ее профессоров, — может считаться одной из жертв длительного обращения с радиоактивными телами, которые открыли ее муж и она сама".

На круги своя

На протяжении XX века появилось огромное количество изобретений, которые, казалось бы, должны были обессмыслить проведение опытов на себе. Однако число подобных экспериментов не уменьшилось. На себе испытывались новые лекарства, новые болезни, новые идеи, новые лучи и новые сыворотки. И если в XVII веке исследующий кровообращение Уильям Гарвей резал свои кровеносные сосуды, то в середине XX века английский нейропсихолог Генри Хэд ставил на себе эксперименты по перерезанию периферического нерва, что давало возможность проследить за колебаниями чувствительности.

И при испытании лекарств у синтезировавшего новое снадобье химика всегда есть соблазн испробовать его на себе. Именно так был испытан ЛСД, в котором сначала видели чудо-лекарство, а затем — страшный наркотик. Впервые ЛСД был синтезирован в 1938 году, причем работавшие над этим веществом химики считали, что изобрели медикамент, который найдет применение в акушерстве и гинекологии. Но руководство авторитетной швейцарской фирмы Sandoz признало это вещество малоэффективным, и работы были свернуты. Лишь спустя пять лет Альберт Хофман (1906–2008),

один из создателей препарата, вернулся к экспериментам с ЛСД, о наркотических свойствах которого тогда никто не догадывался. Во время работы Хофман вдруг погрузился в какое-то странное состояние. "В прошлую пятницу, 16 апреля 1943 года, — вспоминал ученый, — я был вынужден прекратить работу в лаборатории в середине дня и отправиться домой: неожиданно я почувствовал странную возбужденность, сопровождающуюся легким головокружением. Придя домой, я прилег и погрузился в необычное состояние, похожее на опьянение, которое, впрочем, не было неприятным и сопровождалось резким обострением моего воображения. Я лежал с закрытыми глазами (свет казался мне слишком ярким), все еще испытывая головокружение и наблюдая непрерывный поток фантастических образов, удивительных в своей пластичности и яркости". Для Хофмана было очевидно, что его состояние как-то связано с синтезированным им веществом, а спустя несколько дней он решил уже сознательно принять ЛСД и посмотреть, что из этого получится. Действие оказалось столь сильным, что коллегам пришлось срочно отвезти его домой. "Пока мы ехали домой, — вспоминал Хофман, — я понял, что симптомы, которые я испытал в прошлую пятницу в связи с ЛСД, на этот раз повторились много сильнее. Я не мог в тот момент связно говорить, все предметы в поле моего зрения как бы деформировались в кривом зеркале… Когда я закрывал глаза, мне представлялась бесконечная вереница цветных, очень реалистических образов. Слуховое восприятие тоже изменилось: звуки (например, шум проезжающей машины) превращались в оптические эффекты, каждый звук как будто бы имел соответствующую ему цветовую галлюцинацию, меняющуюся на манер калейдоскопа". Пережитые Хофманом ощущения не могли не заинтересовать психологов, и в течение некоторого времени новое вещество активно использовали в психотерапии, а затем, когда стали очевидны отрицательные последствия его приема, опыты были запрещены.

Продолжали эксперименты над собой и бактериологи, причем наибольший резонанс вызывали опыты, связанные со СПИДом, которого в XX веке стали бояться так же сильно, как раньше — чуму. В 1990-е годы 50 американских медиков ввели себе жидкость, содержавшую вирус СПИДа. По мнению участников эксперимента, так можно было значительно ускорить получение вакцины против СПИДа. Вне всяких сомнений, такие опыты будут проводиться и дальше. Выбор человека, решившегося на подобное, не может не внушать уважения, хотя мотивы, да и достигнутые результаты, могут быть разными. А сферы деятельности, в которых люди прибегают к таким опытам, — самыми неожиданными. В XIX веке рассказывали о провинциальном губернаторе, который приказал себя высечь, а затем при утверждении приговоров не назначал большее число ударов розгами, чем выдержал сам. Правда, сообщений о том, что такое повторил кто-нибудь из современных чиновников, пока нет.

Комментарии

1